Охота на ясновидца - Королев Анатолий Васильевич. Страница 14

Только в машине я наконец спросила его кто он такой, в конце концов! Какого черта лезет в мои дела? И как его зовут!

— Тебе понравится мое имя, Элиза, — ответил Марс, — Кто я? Я — наемный убийца. Я согласился шлепнуть тебя за хорошие бабки, но передумал. Ты — моя женщина.

Так в мою жизнь вошел Марс. Первый человек, которому удалось меня обмануть.

Глава 3

Я снова на краю гибели. —Бойня в подземном гараже. — Детские ручки смерти. — Моя первая встреча с ясновидцем Августом Эхо.

Итак, стервочка в черном берете из синтетики и таком же ломком черном плаще властно постучала стеком в вагонное окно прямо с перрона… я чуть приспустил стекло и уставился ей прямо в глаза: каким образом можно было узнать, что я приеду в последнем вагоне, в четвертом купе, если я сам об этом узнал только несколько часов назад? Я молчал — неужели она знает, кто я и как меня зовут?

— Привет Герман! — она помахала черной перчаткой.

Я постарался скрыть полную потерю собственной памяти и держался как можно свободней, даже развязно.

— Привет. Я бы позвонил, — не стоило из-за меня вставать в такую рань. Ты же любишь поваляться в постели.

— Вот как, — удивилась незнакомка, — разве ты знаешь мой новый телефон?

— Я знаю старый, — выворачиваюсь как могу.

— Я же просила забыть его навсегда. Один глупый звонок — будет стоит мне головы, идиот!

Мы что любовники? Но когда я вышел из вагона и коснулся губами холодной щеки, она слегка отстранилась — видимо, такие нежности у нас не в ходу.

— Ты без багажа?

— Как видишь! — болтаю в воздухе легкомысленный ручной сумочкой.

— Дай-ка мне свой поминальник.

Я не понимаю, что она имеет в виду, но стервочка по-своему толкует мое поведение — с силой вытаскивает из сумочки записную книжку и густо-густо замазывает фломастером один телефон на страничке с буквой "И".

— Забудь его навсегда, — она ведет себя полной хозяйкой.

Шагая по перрону, я незаметно контролирую толпу пассажиров: вот гадкий карлик с портфелем, чуть поодаль зловещие супруги из моего купе. Я пытаюсь отыскать ночную красотку…

— За тобой хвост?

Я несколько секунд соображал, что значит «хвост» и, вспомнив, ответил, что никакого хвоста за собой не заметил… Ага! Я вижу в толпе ночную мегеру, ту, что избавила меня от дьявольской девочки. Она катит за собой на ремешке внушительных размеров желтый чемодан на колесиках. Если сказанное бестией правда, то она сейчас спит в этом самом чемодане, свернувшись кольцом змеи. У мегеры вид обыкновенной усталой бабы, у которой нет денег на носильщика.

— У тебя такой вид, словно ты чем-то напуган? И к чему этот дурацкий парик с кудрями? И следы помады на губах… любой педик скажет, что ты клоун.

Я промычал в ответ что-то нечленораздельное: — мммм…

— Куда мы так спешим? — спрашиваю я только затем, чтобы не молчать.

— Это ты мне должен объяснить! Ты! И зачем при этом нужна я?

Пытаюсь понять о чем идет речь.

Одновременно замечаю металлическую табличку на вагоне своего поезда: Москва-Санкт-Петербург-Хельсинки. Тут же-объявляют его отправление… итак, я в Петербурге. Бывал ли я здесь раньше?

Стерва смотрит на меня пытающим взглядом, выражение лица становится настороженным.

— Ты знаешь, — мямлю, — я был тогда так пьян, и не помню толком, что говорил. Наша встреча — полная неожиданность.

Я пытаюсь хотя бы выиграть время, чтобы разобраться в ситуации. Взгляд на небо, — судя по кипению солнца и легкости облачков на дворе поздняя весна: март или апрель.

— Может быть ты и имя мое забыл? — она заметно оскорблена.

Если ей известно содержимое моей сумочки и назначение странного блокнота из одних телефонов, то мы знаем друг друга достаточно близко.

Стоп! А что если ей известно про меня все, в том числе и то, что я о себе ничего не знаю? — тогда ее разговор это опасный розыгрыш и я… я снова угодил в ловушку.

Такая стерва вполне может убить. А ее ложь — манок для простофили. Хуже нет — попасться на удочку!

— Можешь зать меня Ирма.

Такого рода вопрос и ответ предпологает полное владение ситуацией. Пожалуй, пора смываться.

— Итак, Ирма, что же я тебе тогда наболтал?

Она не успела ответить — раздался непонятный сигнал, после чего она вытаскивает из кармана плаща радиотелефон и ввинчивается хищным ухом в трубку.

— А, дьявол! — она схватила меня за руку и потащила за собой, — не зря ты наложил в штаны. Быстрей! Быстрей! Пропустите!

— Что случилось? — мы полубегом прорываемся сквозь поток пасажиров, наискосок по перрону, к дверям зала ожиданий, затем — уже бегом — вверх по лестнице мимо касс к служебной двери, от которой у Ирмы имелся ключ… Я был так напуган, что упустил инициативу из рук и поддался ее страху. Берегись, Герман!-

— Что происходит, Ирма?

— Герман! Ты ослеп? В тебя стреляют; Два выстрела. Пригни голову!

Я не поверил. Я не слышал никахих выстрелов. Мы как раз перебегали пустой зальчик для игральных автоматов, как вдруг стеклянная дверь выхода разлетелась вдребезги, словно получила молотком. Осколки хлынули на пол. Ирма схватилась рукой за щеку — там проступила кровяная полоска. Осколок стекла? Царапина от пули?

— Бегом!

…По груде стекла, вниз по бетонной лестнице к новой служебной запертой двери — и снова у Ирмы запасной ключ! — в спасительный полумрак подвала, где, наконец, перешли на лихорадочный шаг и, пройдя среди ящиков, железных бочек и прочего хлама, вышли в подземный гараж. Там стояло несколько легковых машин. Среди них серый «Опель». Только тут она остановилась и выпустила мою руку из железных тисков.

Рррр… донеслось глухое рычание из машины. На заднем сидении встал во весь рост устрашающий дог чернильного цвета с белыми пятнами на кошмарной морде и вытаращил на меня злые глаза.

Успокаивая пса, Ирма похлопала ладонью по крыше: черная тварь притихла. Мы оба тяжело дышали после дикой пробежки. Ирма промакнула царапину вдоль щеки платком и, скомкав, отшвырнула в сторону. Затем снова вытащила телефон и стала настукивать номер.

— С кем ты говоришь?

— Помолчи, Герман. Речь идет о твоей шкуре… Алло, это я!

Больше она не сказала ни слова, мрачно слушая чьи-то приказания и нервно облизывая пересохшие губы морковным кончиком языка. Ну змея да и только! Слрятала телефон в карман и, открывая багажник приказала:

— Ложись!

Там был уже постелен матрас из поролона и сверху брошен клетчатый плед.

— Не буду!

— Хочешь в покойники? Я не могу везти тебя открыто в машине. Ложись, Герман, ложись. Я покормлю тебя грудью. Ну!

И добавила со зловещей усмешкой:

— Скоро все кончится.

Мне бы довериться интуиции… но нет же! Я полез в багажник. Пахло бензином, резиной. Сквозь поролон напирало жесткое днище. Она прикрыла меня пледом, оставив открытой голову, и вдруг наклонившись прошептала с нежною злобой:

— Спи спокойно, дорогой товарищ. — В ее голосе сквозила издевка. Я вздрогнул и тут же увидел близкое жерло револьвера с навинченным глушителем. Стерва хладнокровно целилась мне прямо в висок.

Грянул выстрел.

Рот Ирмы треснул, вскрикнув, она брызнула в лицо кровавой росой, упала навзничь на бетонный пол, судорожно вскинув револьвер перед собой и стреляя в потолок. Затем перевернулась на живот и, слепо стреляя в стороны, извиваясь ящерицей, стала со стоном уползать под брюхо машины. Пес сначала истошно залаял, а затем протяжно заскулил.

Стерва была ранена в тот самый миг, когда целила в голову.

Но кто ее ранил?

Я сначала был оглушен пальбой — каждый звук выстрела в подземном гараже метался в поисках выхода, — а затем заворожен мертвой тишиной. Только два звуки нарушали безмолвие: тошнотворный кап воды, да скулеж кошмарного пса.

Прошло не меньше десяти минут, прежде чем я решился выбраться из багажника, что и сделал, соблюдая величайшую осторожность. Я захлопнул его с особенным чувством, словно выбрался из собственной могилы. Затем наклонился и заглянул под машину, где подыхала несчастная тварь. Ирма умирала на глазах. Наступив ногой на торчавшую кисть рки с револьвером, я попытался вытащить оружие, но ее пальцы были схвачены судорогой. Тогда я вытащил за руки все тело наружу. За плащем тащился мокрый шлейф крови. Глаза ее были полны слез.