Охота на ясновидца - Королев Анатолий Васильевич. Страница 15

— Кто ты? — сказала она, — кто ты, черт возьми, Герман? Откуда ты взялся, гад? Видишь, я умираю… Почему я, а не ты? Ведь я еще так молода. И я люблю. И меня любят… Сволочь, смотри, что ты наделал.

И вдруг в смертельной тоске:

— Я не хочу умирать! Не хочу!

Из ноздрей вытекли две алых улитки и поползли по щекам в разные стороны.

— Я отвезу тебя к врачам, но сначала ответь мне, Ирма, кто я в конце-концов? Почему ты хотела меня убить?

— Не знаю, — ее голос слабел, — застрелись, Герман… ей богу, так будет лучше. Не бегай, как заяц. Будь мужчиной… Убей себя сам…

— Кто я, сука?! — присев на корточки я орал ей в лицо, в закрытые черные глаза, — отвечай и я спасу тебя!

— Пошел на хер, пидар… — она засыпала сном смерти, — будь ты проклят, проклят, гад…

— С кем ты говоришь? — я вытащил из плаща радиотелефон, — отвечай и я отвезу тебя в больницу, Ирма.

— Я не Ирма, — это были ее последние слова. Пес, скуля, уперся мощными лапами в боковое стекло, пожирая меня страшными глазами.

Надо было уносить ноги — каждая лишняя минута здесь, у мертвого тела, могла стоить мне жизни. Но ведь кто-то же стрелял в гадину? Кто?

— Эй! — обратился я в тишину подвала, озаренного слабыми лампами электросвета.

Молчание.

Может быть, отстреливаясь, она уложила стрелка наповал?

Я сделал несколько шагов в сторону.

Первый труп я обнаружил за опорным столбом. Вот так номер! Это был мой мосластый сосед по купе. Раскинув ноги и вытаращив глаза, покойник, казалось, пытался унять поток крови, который уже не хлестал из дырки в середине горла, а вяло струился на одежду. Клетчатая шляпа упрямо сидела на голове. Судя по выражению лица, он не понял, что с ним случилось. Но вот какая странность, в мертвых руках не было никакого оружия. Я наклонился над телом — попасть точно в горло, стреляя наугад! с пола! будучи раненной… ммда, мне повезло. Ирма оказалась киллером экстра-класса. Я чудом остался жив. Тут я замечаю женские ноги в грубых туфлях на низком каблуке. В двух шагах, за стеллажом с банками красок, на полу валялось тело его супруги, долговязой дамы с вислыми щеками. Пулевое отверстие алело точно на переносице между глаз. Падая на спину она размозжила затылок и видимо смерть наступила мгновенно. Какой выстрел! Я уже собирался вернуться к машине как увидел еще одно тело.

Этого человека я прежде не видел.

Он сидел прислонившись спиной к пикапу скорой помощи, бессильно уронив на грудь голову и подтянув ноги. Руки его плетьми лежали на полу — но! — и в правой и левой мертвец стискивал по вороненому пистолету. Он был одет как типичный санитар: грязный белый халат с закатанными рукавами, передник из грубой клеенки, на голове операционная шапочка… такие молодцы обычно орудуют в моргах.

Я присел перед трупом на корточки, собираясь забрать оружие, как внезапно «мертвец» поднял голову и, легко приставив оба ствола к моим вискам слева и справа, открыл глаза и рассмеялся тихим восторженным смехом:

— Попалась, мандавоха…

Душа моя ушла в пятки, а волосы встали дыбом, я раньше только читал об этом и не верил впрямую, ко они именно встали дыбом, волосок к волоску, трепеща, как от ветра.

— Хорошо я их всех уложил? — продолжал давиться от смеха санитар, — Только мерзавка взяла тебя на мушку, а я — рраз! пальнул ей в задницу. Прямо в анус. Пуля вошла в прямую кишку, затем нырнула в кишечник, пробуравила все эти сопли, протаранила селезенку и, зацепив ребро; застряла в легких!

Нажим стали на оба виска был так страшен, что я уже начал терять сознание.

— Но какая живучая, а? Вот падла, кровь дошла горлом,, а она еще стала отстреливаться. Я сгоряча решил ее укокошить вторым зарядом, но передумал: э, нет! Пусть помучается черная крыса, уползет под машину, почует как душа в дырки уходит. А эти бараны, что тебя пасли в поезде понять ничего не могут. Кто стрелял? Уставились друг на друга, козлы позорные. А это я стрелял. Ау! И просверлил каждому по дырке в бублике. Ха, ха, ха…

Вдруг смех его оборвался, стволы опустились, перестав давить на виски, он прислушался:

— Тесс…

Прошло несколько томительных секунд: Это крыса почуяла свежее мясо. Вылезла из дыры в бетоне, в левом углу, встала на задние лапы, оперлась на хвост и сосет воздух крысиными дырками, но шагнуть боится, слышит наш разговор.

— Так, — он встал на ноги и поднял револьвером мои золоченые кудри с плеча, — ты кто будешь, фальшивое создание?

Я понял, что убивать меня незнакомец не собирается, и честно ответил, что не знаю кто я такой и почему стал мишенью.

— Стой смирно. Руки держи на голове. Ноги шире. Шире! — санитар полез рукой в открытое стекло кабины и вытащил телефон на витом шнуре: — Маэстро, докладываю. Объект взят. Но это не девушка. Молодой человек, лет двадцати пяти, может моложе. На голове женский парик… Да, золотого оттенка. Затянут в сеточку. Малый плохо соображает… Его вели с поезда. Пожилая семейная пара. У вагона встретила неизвестная женщина… Да, вы не ошиблись: черный плащ, черный берет, брюнетка. И тут началась полоса странностей. По объекту было сделано два выстрела снайпером. Ему повезло, он остался жив… Вас поздравляют с удачей!

Я выдавил жалкую улыбку.

— Все шло нормально до посадки в машину… Неизвестная вышла на связь. Вы все слышали? Жаль… Она получила команду на ликвидацию объекта. И мне пришлось применить оружие. Тут выяснилось, что она подстрахована той семейной парой. Увы, они тоже ликвидированы. Девочка? Нет. Никакой девочки здесь нет!… Да, я понимаю… Есть… Так точно…

Он задумчиво положил трубку на место и сказал:

— Вольно! Опусти руки. Дыши глубже. Приказано тебя беречь, как зеницу ока. Парик оставить на месте. А вот пса уничтожить. Заметил? Я ни слова не сказал о собаке, а маэстро его учуял!

— Скажите? — я наконец перевел дыхание, — что со мной происходит?

— Я на вопросы не отвечаю. Я их задаю! — неизвестный в халате… теперь мне ясно, что это камуфляж… направился было к машине, затем спросил:

— А девочки ты здесь не видел, дружище? Маленькой пигалицы с жидкими волосиками в коротенькой юбочке и с бантом в черный горошек по белому фону?

Ответить я не успел. Внезапно лампы под потолком вспыхнули на полную мощность.

— А! Суки, — заорал он, и прыгнув ко мне гигантским прыжком, приставил пистолет к голове, — Один шаг и я стреляю в заложника!

В ответ голос, усиленный мегафоном, спокойно сказал:

— Ты уже покойник, парень! Брось оружие. И не смей стрелять. Она нам нужна живой.

— Сядь на пол! — приказал он, — и не рыпайся. Дыши глубже!

Я подчинился, а мой страж запрыгнул с земли прямо на металлический шкаф и, распластавшись наверху, сделал выстрелы сразу из обеих стволов на звук мегафона. Высота того шкафчика была чуть ли не два метра! Но дьявольский прыжок был сделан без всякого разбега, с места.

Я не собирался попадать под пули, не просто сел, а почти лег на пол. Но странное дело! Со мной вновь стали происходить непонятные вещи, лежа на полу я между тем как бы с высоты видел все, что происходит. Больше того, я вдруг понял или увидел, что я и мой внезапный телохранитель попали в серьезный переплет. Нас окружила банда из шести человек. Я явственно видел их лица, одежды, и даже неясно чувствовал их мысли и воспринимал ощущения. Это было так необычно, что я впал в род транса, раскачиваясь из стороны в сторону как пьяный, и разговаривая сам с собой то шепотом, то про себя.

Их было шесть: безобразный рыхлый толстяк с мегафоном в руках, подернутых рыжим волосом, и пятеро торпед в бронежилетах, среди которых была одна женщина.

После того как прогремели два выстрела из пушек моего ангела-телохранителя, мегафон смолк и с высоты металлической лестницы, по которой мы двадцать минут назад сбежали в подвал с Ирмой, шлепнулся на нижние ступени первый покойник — толстяк с мегафоном — головой вниз. При этом мертвое тело сделало кульбит, мешкотно перевернулось через башку, и рухнуло, раскинув крестом руки, из которых выкатился на бетон матюгаль-ник. Пуля проделала в груди жертвы дырищу размером с детский кулачок. В ответ по телохранителю был открыт ураганный огонь из четырех стволов с двух сторон гаража. Но мой дьявол, в те считанные секунды, что туша валилась на пол, с ловкостью безумца, спрыгнул на пол и распахнув дверцы шкафа спрятался внутри. Пули остервенело ударили по металлу. И по бетону вокруг меня запрыгали огненные блохи искр, которые выбивали плевки металла. Любой рикошет — и я труп.