Сказки тени (СИ) - Сомору Войцех. Страница 54

Но всё это перестало быть важным. Единственное, что было важно, происходило перед его глазами. Он впустил Тень в самое сердце жизни, и её мёртвые корни с жадностью оплетали всё, до чего могли дотянуться. Заан упустил тот момент, когда кровь перестала принадлежать ему; не принадлежала она и Оэлуну. Прикоснувшись к Истоку, Тень действовала по собственным правилам. Сизый туман над кругом перерождений сгущался, двигался, съёживался и болезненно расступался, отдавая место дымной черноте. Что будет дальше? Оэлун жаждал узнать это больше всего на свете.

Но конечно, он видел, что его старший брат оказался догадливее, чем он предполагал.

Юнсан влетел в зал, разбив все барьеры, которыми Оэлун надеялся его задержать. Воздух запах грозой, острые клыки срезали чешую и почти вонзились в шею Оэлуна, но тот вовремя выскользнул из смертельной хватки.

Юнсан тяжело дышал, с болью глядя на своего брата. Оэлун хорошо скрывался, а теперь с вызовом скалил клыки. Тень, прорастающая в его сердце, медленно разрушала рассудок, пульсировала в жилах и требовала одного: завершить то, зачем он пришёл.

«Бедный Юнсан. Твои цепи тебя задушили».

Оэлун взвился и попытался вернуться к Истоку, но брат его не подпускал.

«Бедный Оэ. Ты тянулся к Тени, и Тень использовала и подчинила тебя».

Они замерли, не желая ни нападать, ни отступать. Кровь Оэлуна падала в туман, с шипением разъедая хрустальную водную гладь. Крупицы света в кругу перерождений гасли; полупрозрачная дымка тяжелела, невесомые сполохи превращались в вязкую, тёмную мглу. На какую-то чудовищную секунду показалось, что вздрогнуло само время. Грозовой рокот над Цияном достиг Небесного города, и Юнсан увидел, как Тень, волнами истекающая из-под чешуи Оэлуна, разрастается и тянет свои корни к последним искрам света на глубине реки.

«Ты позволил себе узнать вкус живых душ».

Пасть дракона могла изобразить лишь оскал, но Юнсан знал: Оэлун улыбался.

И тогда он сделал рывок первым.

***

Тао сбился с ног, помогая другим дэви выбраться из-под завалов. Город был разрушен за какой-то час. Стража пыталась вытащить всех, кто не мог справиться сам, а лекарей отчаянно не хватало. Как назло, собранного Юнсаном войска уже не было в городе в полном составе, и далеко не все могли совладать с разбушевавшейся стихией. Ветер усиливался, норовя превратиться в самый настоящий ураган, и хоть другие дэви, подчинившие себе воздух, пытались сдержать эти порывы, получалось у них плохо. А Юнсан всё не появлялся. В этот момент Тао с тоской вспоминал маму и папу. Они были настоящими мастерами, и им бы не стоило труда остановить всё это, но…

Но их нет и больше никогда не будет.

Тао взлетел на крышу чудом выстоявшего дома и с ужасом огляделся. Неужели это всё из-за Оэлуна? Другого объяснения он дать не мог, но что такого произошло, чтобы брат самого лун-вана стал так похож… на асуру? Ветер поднял черепицу, которая чуть не врезалась в Тао, и тот стиснул зубы.

— «Ты будешь сильнее, чем они, Тао. Мы всё исправим. И я дам тебе возможность помочь. Не надо убегать от прошлого…» — тихо пробормотал он когда-то сказанные Юнсаном слова, доставая подаренную флейту. Юнсан дал ему крылья. Юнсан дал ему силу. И сейчас Юнсана нет.

Мелодия сначала сорвалась резко, неровно, всхлипнула не тем тоном — так и сам он готов был сесть и заплакать. Да, Бездна, он трус, он глупый мальчишка, он не может ничего, что сделали бы его родители или Юнсан — и он не хочет, но миру на это плевать. Циян сошёл с ума. Тао пытался подобрать мелодию, снова и снова, пока удары сердца не замедлились, а музыка флейты не стала тихой и грустной. Огибая Тао, она разлеталась дальше и дальше, захватывая ураганные порывы, подчиняя себе стихию.

Он хотел бы быть просто дэвом морского бриза.

Он не хотел оказаться в Сораане.

Он не хотел, чтобы за ним пришёл Оэлун.

Чтобы Юнсан стягивал войско.

И он не может ничего исправить.

Но чем дальше он убегал от прошлого, тем больше проблем создавал. Мелодия флейты не убаюкивала ветер, а тянула его за собой, заворачивала потоки вокруг города, не отпуская и не позволяя улететь вперёд. Пока остальные дэви пытались залатать разломы в земле, Тао творил глаз урагана вокруг выживших. Внутри ветровых стен стало спокойно. Мелодия приковывала стихию, не давая новым вихрям пролететь дальше. Спина болела, но Тао знал, что это обманчивая боль: его крыльев больше нет. И родителей тоже. Нет даже того мальчишки, который мог безмятежно помогать рыбакам или надеяться, что добрый к нему враг может оказаться хорошим. Откуда эта мысль взялась у него в голове, Тао не понимал, но, пока вкладывал все свои силы, чтобы остановить ураган вокруг их города, он остро чувствовал, как что-то поменялось.

Прошлое не исправить. Всё, что он может сделать — это вложить всего себя в будущее.

Когда ветер покорился, Тао остановился. Он отложил флейту и сел на крышу, обессиленно смотря на то, как вокруг города продолжает бушевать ураган. Но больше не мог ничего уничтожить. Внизу шумели взрослые, в ушах звенело. Всего бы этого не было без асур! Тао запрокинул голову и с удивлением стал рассматривать небо. Пока он был занят ураганом, оно окрасилось в иссиня-чёрный, исчезли облака и звёзды. Но что-то было не так, и Тао вскрикнул, когда увидел двух драконов, мечущихся в небе и рвущих друг друга на части. В белом и чёрном змеях он легко узнал Юнсана и Оэлуна. За шумом ветра Тао не слышал рёва, но ясно видел, что каждый удар мог стать смертельным. Драконы кружили друг за другом и вскоре исчезли с того клочка неба, который видел Тао. И как бы он ни устал, он взмыл в небо и бросился вслед за драконами.

Они были очень далеко, дальше, чем он рассчитывал. Каждый удар сопровождался вспышкой или ударом молнии; Тао не мог понять, кто побеждает. И, когда ему показалось, что он приближается, что-то странное стало происходить с его крыльями — каждый новый взмах давался с трудом, они словно истончались и вот-вот собирались исчезнуть.

— Нет!.. Нет-нет-нет…

Крылья, которые подарил Юнсан, не могли существовать без самого Юнсана.

Глава 28. Хао байчи

Это была не сестра.

Кан остановился и постарался взять себя в руки. Одно дело — выманить демонов из шахты, а совсем другое — идти прямо к ним в логово. Повёлся. Эмоции не помогут, ему нужно собраться. Он сделал глубокий вдох и выдох, привычно принимаясь считать. «До скольких?» — спрашивал он когда-то в подвале отца. «Пока не остановлю», — ответил тогда тот. И Кан считал, каждый раз считал, когда попадал в опасную ситуацию. Счёт был чем-то простым и понятным. Что бы ни произошло, Кан мог его контролировать, и мир становился совсем капельку безопасней. Он закрыл глаза и достал печати, бережно подцепив одну на крючок для монет на поясе. Небо, лишь бы Сюин поступила так же, она умная, должна сообразить. Но если тень повела его в одну сторону — то сестра побежала в противоположную…

Кан нашёл Сюин и Вэя не сразу. Ему пришлось вернуться, пробежать по пустым улицам к бедняцкому району и с отчаянием толкнуть незапертые ворота — кто ещё, кроме Вэя и Сюин, мог их отпереть в такой час? И если возле дома он больше не встретил порождений Бездны, то дальше не было ни единой печати отца, кроме тех, которые жгли его шкатулку.

В трущобах Лояна его ждала темнота.

Здесь не горело ни факела, ни фонаря, ни даже крошечной свечки. Во время шествия нищие заколачивали свои убогие дома изнутри, и звук шагов разносился по узким улицам гулким эхом. Кану казалось, что даже его дыхание слышали все, кто искал свою жертву или прятался от демонов. Вдалеке что-то трещало и ломалось, скулило и клокотало, а он совершенно точно был чужаком в этом гиблом месте. Ноги не слушались. Сердце Кана билось, как птица в клетке, но он продолжал идти.