Час гончей (СИ) - Блум М.. Страница 28
«Хватай!» «Ее?» «Держи!» «Свобода?» — вокруг была настоящая какофония из глухих потусторонних голосов, где один перебивал другой.
С моих пальцев сорвалась густая дымка, и я стремительно окутал дергающуюся близняшку своей Темнотой, давя силой на то, что засело внутри нее.
«Что?» «Ты!» «Лезешь?» «Колдун!» — зло зажужжал разрозненный несвязный хор, заглушающий сам себя. — «Это!» «Теперь?» «Мое!»
Девичьи колени резко подогнулись, ладонь рвано скользнула по полу и, подхватив осколок зеркала, угрожающие направила прямо в глаз кричащей от ужаса Анфисы. Что, серьезно, какая-то кучка обрывков пытается ставить мне ультиматум?
Однако, надо признать, даже разделанный на куски этот разум впечатлял.
— Тихо, — сказал я девушке, и она нервно стиснула губы. — Ты все равно не захватишь ее целиком, — продолжил я, обращаясь теперь к ее неудачливому захватчику, — не сможешь.
«Показать?» «Что!» «Я?» «Могу!» — дергающаяся девичья рука перехватила осколок чуть крепче — так, что под пальцами засочилась тонкой струйкой кровь.
Я?.. Как ты еще не понял — у тебя больше нет «я». Только кучка крохотных «мы».
— Максимум, что ты можешь — это просто убить ее. Но тогда и я убью тебя. Растворю не хуже Темноты.
Моя дымка стала еще гуще, давя на моих гудящих собеседников все сильнее. На целый веном меня могло и не хватить, а вот его обрывки я вполне мог подавить. В таком состоянии они больше напоминали рой аномальных ос — мелких, а потому уязвимых. Сражения со мной этот разорванный разум не пережил бы — и он это понял.
«Я!» «Хочу?» «Жить!» - яростно прогудела куча голосов. — «Здесь!» «Мне?» «Гнить!»
— Хочешь жить, придется смириться. Теперь тебе нужен не носитель, а хозяин. Поэтому заканчивай шоу и иди ко мне. Других вариантов у тебя все равно нет.
На долю мгновения вокруг повисла зловещая тишина — видимо, гордость венома оказалась задета. Хотя какая гордость, когда все разрублено на куски?
«Ну?» «Так!» «Что?» «Решать!»
Следом воздух взорвался множеством голосов, и тело девушки дико задергалось, пока каждая его часть пыталась высказаться.
«Можно!» «Ему?» «Верить!» «Да?»
«Сильный!» «Хозяин?» «Зачем!»
Я не вмешивался в эту бурную беседу — его с самим собой. Тут и без меня было шумно.
«Жить?» «Надо!» «Хочу?»
«Хочу!» «Хочу!» «Хочу!» «Хочу!»
Весь хор загалдел разом, дружно выкрикивая одно и то же, не споря, не перебивая — просто скандируя. А затем из разжатой девичьей руки выпал осколок и разлетелся по полу. Миг — и черные обрывки резко выскочили из своей несостоявшейся жертвы и, взмыв в воздух, кинулись всей кучей ко мне. Гудящий рой проворно растворился в моей тени, выкрикивая последние «хочу!» и признавая нового хозяина.
— Не волнуйся, — пообещал я, — со мной ты точно не заскучаешь.
Теперь вообще никто не заскучает — все-таки у меня подконтрольный веном с навыками заправского убийцы. Кто бы мог подумать, что прогулка в такую дыру окажется настолько полезной?
Рядом раздался рваный выдох. Анфиса, к которой вернулся контроль над самой собой, покачнулась и вымученно прижалась к полкам. Из пораненной ладони струйкой стекали капли крови, губы искусаны, в глазах — шок. Вид у бравой блондинки сейчас был помятый, растрепанный и несчастный — но так даже и лучше: может, хоть выводы какие сделать.
— Ты понимаешь, что тебе очень повезло? — навел я ее на мысль.
Вместо ответа эта незадачливая ведьма шмыгнула носом.
— И вообще, прекращай лазить по всяким помойкам. Не везде найдусь я, чтобы тебя спасти.
— А ты что, обо мне заботишься, что ли? — пробурчала Анфиса, зажимая кровоточащую ладошку.
— Ну вообще-то да, я заботливый.
Зеленые глазки пронзительно уставились на меня.
— А, ну ладно, — растерянно выдала их обладательница. — Спасибо, — и вконец притихла.
Чувствуя, что забрал из этого места даже больше, чем планировал, я затолкал письмо в карман, подхватил все еще шатающуюся близняшку под локоток и направился к выходу. Копошение в моей тени, поначалу нервное, стремительно успокаивалось, словно весь этот огромный рой обживался в новом улье. В общем, съездил не зря.
Найденное письмо я открыл только в своем кабинете, когда забросил соседку домой. Вокруг царила тишина — Глеб все еще болтался в своем клубе, а девушки уже разбрелись по комнатам, готовясь ко сну. Достав из кармана конверт со знакомым корявым почерком, я развернул его и вытащил небрежно сложенный листок, на котором отец размашисто сообщал, что желает вступить в Братство. И все — ни слова больше, ни единого пояснения. Тут мне даже стало немного жалко Темноту. Что, ее тоже хотел бросить?
Письмо было датировано за два месяца до его самоубийства — так что оставалось загадкой, вступил он, не вступил и почему сделал с собой то, что сделал.
— Ну как, — раздалось из висящего на стене зеркала, — доволен? Найдешь мне теперь тело?
Убрав письмо в ящик стола, я подошел к нему. Темная маска без ушей и бровей сквозь черные прорези глаз смотрела прямо на меня.
— Хочу красивую девушку, — добавил следом этот артист.
Понимаю, я их тоже хочу — но это будет не человек.
— В человека я тебя не пущу.
— А вот Темнота пускает, — сразу же возразил мой собеседник.
— А вот я не Темнота.
Маска слегка поморщилась.
— Ну тогда ворон, крыса или кот, — без энтузиазма перечислил веном.
Да хоть морская свинка — тут у меня не имелось возражений. Когда я уходил из кабинета, мы договорились до того, что тушку себе он подберет сам, а я пока перевешу его в гостиную поближе к телевизору. Уж эту-то радость тот, без кого — его цитата — я бы не появился на свет, заслужил.
До своей спальни дойти я не успел. Только поднялся по лестнице, как ближайшая к ней дверь отворилась, и из комнаты, куда мы заселили Нику, выглянула ее новая хозяйка — в кружевном халатике, настолько коротком и тонком, что в принципе было без разницы, надет он или снят.
— Заглянешь в гости? — проворковала моя балерина. — Меня нужно согреть…
Следом халатик шлепнулся на пол, не оставляя вариантов. Бедная голая девушка так и просилась в теплую постель. Кто бы оставил ее на пороге?
Из спальни Ники я вышел приятно вымотанным, чувствуя себя кем-то вроде султана в гареме, и добрался до покоев главной жены. А вот там меня ждал неожиданный сюрприз — оказывается, в нашей постели появился третий.
На нашем одеяле пушистым белым комком устроился щенок — свежевымытый, завернутый в полотенце и аж язык высовывающий от удовольствия, пока новая хозяйка бережно расчесывала ему шерсть. Я посмотрел на него, и он посмотрел на меня — удивленно, словно спрашивая, что и со мной, что ли, придется делить большую мягкую кроватку? Такой же вопрос, паршивец ты мелкий.
— Я назвала его Снежок, — моя красавица подняла глаза на меня.
— Снежку необязательно спать вместе с нами, — заметил я.
— Но ты же сам говорил, что мне с ним нужна привязка…
— Несколько ночей — не больше. А потом Снежок отправится в свою лежанку. Я не собираюсь тебя с ним делить, — я потянул Улю к себе.
— Я вот тебя делю и не жалуюсь, — лукаво отозвалась она. — И кстати, от тебя пахнет сейчас ее духами.
— Могу смыть.
— Не надо, — моя прелестница прильнула к моим губам, — мне даже нравится этот запах…
Следующую четверть часа недовольным на этой кровати был только щенок, чьи попытки помешать нам закончились полным провалом. После я откинулся на подушку, чувствуя, что усну за мгновение, а Уля снова вернулась к пушистому комку, который так и напрашивался на свою порцию ласки.
Выдирая из неги, на моей тумбочке задергался смартфон, и на весь экран растянулись очередные незнакомые прелести, туго затянутые в розовой лифчик с вышитыми цветочками. Да сколько же можно… Хотя чего я хочу? Груди в столице не заканчиваются — как и девицы, желающие их показать.