Война без людей (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович. Страница 39

— Ща, погодь, накину что-нибудь, — пробурчала Машка-Окалина, рассеянно шлепая по комнате, — Ты пока маску сдери эту тупую. Хочу нормально поговорить, глаза в глаза. И не шурши, на меня твоя мозголомка не сработает.

Вот те раз.

— Угу, мне маску содрать, а ты знакомой рожей будешь мне мозги крутить, — пробурчал я, чтобы скрыть замешательство.

— Звиняй, у меня других нормальных шаблонов нет, — откликнулась стоящая ко мне мышцатой задницей Машка, — Разговоры разговаривать я не мастерица, а тут нужно было чуток мозг другой конфигурации и связки голосовые. Мне самой с таким мозгом не особо-то и приятно, ты не думай. Ага, вот, нашла.

Я сидел, курил и смотрел на Окалину Неллу Аркадьевну, ведущую себя совсем не как майор. Машка в новом облике морщилась и скрипела себе под нос, натягивая на себя спортивный костюм явно меньшего размера, а мне никак не удавалось увидеть в ней… противника. Врага. Недоброжелателя. Как и дознавателя или тюремщика. Может, в этом хитрый план Валиаччи?

— Ладно, соседушка, — почесав щеку, уставилась на меня неогенка, — В общем, пыжилась я много, а на самом деле, хочу от тебя узнать только одну вещь. Вот смотри, че у нас тута делается. Есть Дремучий, да? Есть дрова эти сраные, непонятные? Есть люди, которые деревяхи в себя пихают, так? Вот. И есть наш Союз Нерушимый Республик Свободных, ага? Вот теперь давай я свою «Стигму» буду называть «мы», а твой этот Союз и тебя «вы», понял? Хорошо.

— Ты себя не чересчур умной сделала, а? — хмыкнул я.

— Слышь, слизнявый… — неожиданно нахмурилась моя собеседница, — Ты это, берега-то не теряй. Если бы не мои хотелки, ты бы тут в одиночке засел надолго. Никуда б не делся! До тебя теперь никому дела нет, понял⁈ Поважнее дела есть!

— Извини, был дурак, исправлюсь! — поднял я ладони кверху, — Какая подача, такой и ответ, чего ты?

— Ну, потому что я тут не хухры-мухры, понял⁈ — сердито нахмурилась знакомым лицом неогенка, — Валяччи этот назвал тебя очень умным. Вроде ты машину придумал, компьютер. Справедливую. Для всех, для всего мира. Поэтому я и хочу тебя спросить — кто прав⁈ Мы или вы⁈ Кто хороший⁈

Последнее она почти выкрикнула, напряженно подавшись вперед.

Нифигасебе новости.

— В смысле — хороший? — недоуменно моргнул я.

— Кто прав? — тяжело дыша, уточнила странная неогенка, — Кто, по-твоему, прав? Вы или мы? СССР или «Стигма»⁈

Такого я не ожидал. Быстрая оценка внешнего вида неосапиантки показала, что эта Машка ни грамма не шутит. Вопрос для неё был крайне важен. В голове тут же пошли варианты — переманить? Переубедить? Запутать…? Вывести из душевного равновесия? Спровоцировать на драку?

…нет. Всё не может быть так просто.

— Ша, девушка, — снова показал я ладони, — Давай определимся. Что значит «прав»? Что значит «хороший»? Не-не, не смотри волком, я серьезно. Валиаччи действует в интересах своей организации, в таком случае он прав. Мы действуем в интересах своего государства, мы правы с этой точки зрения. Ну и че?

— Ты дуру-то из меня не делай, слышь, — скривилась Машка, — В глобальном смысле, вообще! Мы пытаемся понять, что это за неогены и артефакты, так? Для всех, в смысле для всего мира. А Союз и Китай просто пользуются тем, что есть, для себя. Пока другие страдают, они жиреют! Чё, скажешь я не права⁈

— Почему не права? Тут-то права, — пожал плечами я, — Насчет Китая и Союза, конечно. А вот насчет того, что Валиаччи раскроет свои исследования всему миру — нет, конечно.

Черт. Да она… нет, не ребёнок. Деревенщина. Лютая беспросветная деревенщина!

— Ты мне ясный ответ можешь дать? — хмуро попросила насупившаяся девушка с лицом моей будущей тещи, — Нормальный? Простой? Понятный? Свой?

Тут мне пришла в голову почти гениальная мысль.

— Смогу, если не будешь перебивать и обещаешь не обижаться, — заявил я, тут же уточнив, — Постараюсь изо всех сил, по крайней мере.

— Хорошо… слушаю, — серьезно кивнула собеседница.

— Ты обещала, — напомнил я, приступая к объяснению.

…и показал ей один из оставшихся бананов, уточнив, что она видит не банан, а способность. Дар неогеники. Вместо того, чтобы провести в голове нужные аналогии и взбеситься, эта Машка просто серьезно кивнула, продолжая слушать. Дальше я уточнил, что еще есть Машка, вот она сидит, которая не просто Машка, а еще, к тому же, и приноситель бананов. Их она распределила неравномерно, выделив мне три грозди, а себе чуть ли не охапку, так?

— Эй! — тут же возмутилась она, — Ты даже эти не доел!

— Не в этом суть, — мудро напомнил я, — Это не бананы, это способности.

Так вот, Машуля, суть вовсе не в том, чтобы каждому досталось по банану. Или по грозди. Или даже до отвала. Безбанановые сидят по клеткам и ждут. Может газу, может огня, а может и банана. Суть в том, кто эти бананы раздает. Кто решает. Кто контролирует. Здесь нет добра и зла. Кто-то выиграет, кто-то проиграет, кто-то умрет. Обязательно. Как умерли те люди в Вытегре. Кто в этой ситуации зло? Я, который привел команду в город? Вы, кто зачем-то начали убивать простых людей? Союз, не придумавший способа бескровно передать вам Данко?

— Ты меня путаешь…

— Нет, говорю, как есть. Нет ни правых, ни виноватых. Ни добра, ни зла, — качнул я головой, — Моя машина, которая для всех, — она тоже не правильная, а просто удобная для таких как мы. Она не сделает мир лучше, потому что «лучше» не существует, она изменит правила. За это все эти главные шишки и борются, понимаешь, Маш? Кто будет контролировать? Кто будет устанавливать и соблюдать правила, будет у руля?

— И ты тоже? — лицо Неллы самым нехарактерным образом скривило губы в гримасе капризного ребенка.

— Нет, — вздох из груди вырвался сам собой, — Я лишь ленивый маленький человек. Хочу спрятаться за правила. Прожить свою ленивую маленькую жизнь.

Девушка замолчала. Надолго. Минут пятнадцать она сидела и просто пялилась на меня нечитаемым взглядом. Я отвечал ей тем же. Что еще оставалось? Внезапная схватка, плен, тюрьма, вроде как Аргентина. Напротив меня неосапиант с повадками деревенской бабы, но при этом с возможностями налету менять физиологию своего тела, внутренних органов и даже мозга. Сколько у неё еще способностей? Какие они?

Ничего не известно. Ничего не понятно. Единственное, что я уловил из всей нашей беседы — что мои девчонки на свободе. Надолго? Вряд ли. Меня будут спасать? Очень вряд ли. Могу ли выбраться? Нет. Оказал ли я какое-то впечатление на эту замолчавшую особу? Если да, то какое? Её детский наивный вопрос просто вышиб меня из колеи.

— Валяччи не врал, — пробубнила она себе под нос, — Ты не врёшь, я проверила. Все говнюки, получается…

Чудесно, она еще и детектор лжи. Может, для этого и просила снять маску?

Обожаю эту жизнь. Всегда всё непонятно, всё опасно, везде твоя жопа в зоне риска.

А затем она молча встала и ушла. Я остался один одинёшенек в наглухо блокированной от мира камере, постепенно привыкая к мысли, что это не я показал сельской дурочке мировой баланс нравственности на бананах, а меня развели на искренность… и всего-то за три грозди!

Свет в камере приглушился раза в два, а через динамик сухой мужской голос сообщил о том, что настала ночь. Вздохнув еще раз, я надел маску и улегся на койку, отчаянно размышляя над только что закончившимся диалогом. Меня не оставляло ощущение, что я совершил чудовищную ошибку, причем просто потому, что обладаю слишком взрослым сознанием. Добро? Зло? Разве это не смешно с точки зрения взрослого человека? Мы же знаем, что ничего подобного не существует…

Интерлюдия

— Vaffanculo! — вместе с грязным итальянским ругательством в только что погасший дисплей полетела ручка, которую нервно крутил во время разговора Валиаччи.

— Russo stronzo! — вновь воспользовался он родным языком, вскакивая с места и начиная нервно вышагивать по собственному кабинету.

— Porca miseria!!