Скобелев - Костин Борис Акимович. Страница 54
И вот теперь, когда решался вопрос о том, кому поручить такой сложный участок, как осуществление морских перевозок, Скобелев решил предложить С. О. Макарову пост начальника морской части экспедиции. Будущий выдающийся флотоводец не колеблясь дал согласие.
От Красноводска отряду Скобелева предстояло преодолеть около пятисот верст по сыпучим пустынным пескам до Ашхабада. Дорог не существовало. И тогда Скобелев выдвинул идею строительства железной дороги, за которую с жадностью ухватились подрядчики, но, узнав о том, что контроль за отпущенными средствами будет осуществлять сам Скобелев, с поразительной быстротой отказались. Скобелев из прошлого опыта знал, что привлечение дельцов не ускорит пуск дороги, а наоборот, жажда наживы создаст дополнительные трудности в ее строительстве, и потому решил действовать самостоятельно.
«С прибытием Скобелева в Закаспийский край, – вспоминал участник экспедиции Чанцев, – все закипело иной жизнью, все пришло в движение, на всем стала видна мысль, цель, сознательная работа. Генерал вставал в 4 часа утра, являлся со своими адъютантами на кухни, когда ротные котлы только что начинали ставить на огонь, проверял сам мясо, крупу, пробовал хлеб, ночью неожиданно являлся в госпиталь, осматривал сторожевую службу».
В самом начале экспедиции Скобелев провозгласил: «Верблюды, верблюды и еще раз верблюды». Да, без этих «кораблей пустыни» невозможно было рассчитывать на успех в походе. Посланные во все концы отряды добыли необходимое количество животных. В семитысячном отряде к началу похода насчитывалось около шести тысяч верблюдов. По распоряжению Скобелева на пути до крепости Геок-Тепе создавались промежуточные укрепления и склады. Солдаты железнодорожного батальона и вольнонаемные рабочие строили полотно невиданными для того времени темпами – одна с четвертью верста в день; прокладывались телеграфные линии. Вместе с русскими войсками в пустыню шла цивилизация.
В степной дикости красиво и быстро, яркими звездочками мигали гелиографические зеркала, беспрерывно передавая азбукой Морзе предписания и сообщения о ходе дел и донесения Скобелева в Россию.
Тщательная подготовка и обеспечение регулярного подвоза продовольствия и боеприпасов позволили отряду Скобелева к январю 1881 года приблизиться к Геок-Тепе. На все его предложения о прекращении войны текинцы отвечали отказом. Неприятель нападал на караваны, нарушал связь, совершал вылазки. 11 января Скобелев отдал распоряжение на штурм и утром 12-го возглавил его. Текинцы сражались с фанатичным упорством. Несмотря на их огромное количественное преимущество (за стенами крепости укрылось около двадцати шести тысяч человек, по другим сведениям – сорок пять тысяч человек), регулярные войска, обладавшие значительным военно-техническим превосходством, овладели крепостью.
К удивлению ожидавших расправы туркмен, грозный начальник приказал русским солдатам собрать раненых, и русские врачи приступили к их перевязке и лечению. Но особенно поразило текинцев объявление о передаче городу продовольствия.
Как всякий русский человек, Скобелев исключал мысль о человеконенавистничестве.
– Из рабов мы стараемся сделать людей, – говорил генерал. – Это поважнее всех наших побед.
В телеграмме, направленной Александром II, главнокомандующему Кавказской армией великому князю Михаилу Николаевичу от 14 января 1881 года говорилось: «Благодарю Бога за дарованную нам полную победу. Ты поймешь Мою радость. Спасибо за все твои распоряжения, увенчавшиеся столь важным для нас результатом. Передай Мое сердечное спасибо всем нашим молодцам: они вполне оправдали Мои надежды. Генерал-адъютанта Скобелева произвожу в полные генералы и дал Георгия II степени. Прикажи поспешить представлением к наградам».
14 января 1881 года указом императора Скобелев был произведен в чин генерала от инфантерии и награжден орденом св. Георгия II степени.
К весне 1881 года текинцы прекратили всякое сопротивление. Следом за Геок-Тепе пали Денгиль-Тепе и Ашхабад, который тогда представлял собой бедный аул с двумя тысячами жителей. Скобелев выполнил возложенную на него задачу с огромной пользой для России. На экспедицию понадобилось девять месяцев, тринадцать миллионов рублей, и обошлась она сравнительно небольшими потерями – четыреста человек. По рельсам Закаспийской железной дороги мчались доставленные флотилией С. О. Макарова железные кони, вызывая любопытство у туркмен и злобу у англичан. Присоединением Ахал-Текинского оазиса Россия прочно утвердилась в Туркестане и окончательно лишила Англию надежд на выход к водам Каспия.
В конце мая 1881 года Скобелев прибыл в Петербург. Столица жила под впечатлением недавних событий – покушения на императора и его смерти от руки народовольцев. Официальные сообщения о трагедии дополнили подробные рассказы родственников. Но, слушая их, Скобелев невольно ловил себя на мысли, что вместе с уходом из жизни Александра II внезапно оборвалось взаимопонимание в верхах, которое он, можно сказать, завоевал. По сложившемуся мнению, Александр II все же любил Скобелева, хотя иногда прилюдно и распекал как мальчишку. Предположительно и то, что царь ненавязчиво опекал «белого генерала» в той обстановке кривотолков, породивших почти полнейшее отсутствие в прессе вестей о ходе экспедиции. Мучительный вопрос: как сложатся отношения с сыном покойного императора? – долго не покидал Скобелева.
...Барон Н. Врангель вспоминал, что Скобелев Александра III «презирал и ненавидел». Так ли это? И если так, то где источник этой ненависти? Может быть, неприязнь возникла на Балканской войне, когда до наследника доходили весьма нелестные отзывы Скобелева о его военном даровании?
– А какова у вас, генерал, была дисциплина в отряде? – спросил Александр III Скобелева, вместо того чтобы узнать подробности экспедиции.
Кому же, как не царю, было знать о дисциплине и демократичности Скобелева? Князь Долгоруков произнес фразу, подлившую масла в огонь неприязни:
– Это было словно возвращение Бонапарта из Египта.
Чувствуя холодное отношение к себе официального Петербурга, Скобелев испрашивает отпуск и уезжает в Спасское.
...Его память возвращалась к началу 1880 года. Внезапная болезнь и не менее внезапная смерть Дмитрия Ивановича повергла семью Скобелевых в глубокое горе. Отец завещал похоронить его в Спасском. Завещание было в точности выполнено, а по Петербургу прошел слух, что умер он не своей смертью. Явных врагов Дмитрий Иванович не имел, груз недугов, способных в одночасье свести в могилу, был невелик. И лишь не многим пришла в голову мысль, что удар сей направлялся против Скобелева-сына, деятельно готовившего Ахал-Текинскую экспедицию. Но догадка эта так и не превратилась в подлинный факт. Телеграмма о смерти отца надолго выбила Скобелева из колеи. Может быть, на этом и строился расчет...
Мог ли предположить тогда Михаил Дмитриевич, что несколько месяцев спустя он лишится и матери при обстоятельствах, породивших в России новую волну слухов?
Во время русско-турецкой войны Ольга Николаевна одной из первых включилась в деятельность по созданию санитарных отрядов. Ее стараниями в Болгарии была создана сеть приютов, больниц, где размещались сироты, вдовы, калеки. Совсем не случайно Российское общество Красного Креста делегировало ее в качестве начальницы лазаретов, а некоторое время спустя она возглавила Болгарский отдел общества Красного Креста. За чрезвычайно короткий срок ей удалось, зачастую вкладывая свои собственные средства, наладить трудное, хлопотное, но столь необходимое дело. Авторитет ее рос. Ежегодно Ольга Николаевна совершала поездки в Болгарию и, как правило, навещала основанный ею в Филиппополе приют на двести пятьдесят детей, родители которых были вырезаны башибузуками.
И если с именами мужа и сына связывали героические дела и военные успехи, то ее имя олицетворяло извечную доброту и сострадание русских женщин.
В одной из столичных газет сообщалось: «Когда она была в Софии, болгары сделали ей овацию, какая едва ли где-нибудь выпадала на долю женщины. Г-жа Скобелева зашла в парламент в сопровождении г. Кумани – дипломатического агента. Президент палаты депутатов г. Икономов обратился к ней с приветственной речью, которую депутаты встретили стоя и аплодисментами. Г-жа Скобелева сказала несколько слов».