Друг и лейтенант Робина Гуда (СИ) - Овчинникова Анна. Страница 66

Опять запиликала кротта, и я зашагал на ее звуки вместе с заядлыми меломанами, которых здесь было хоть отбавляй.

Какую же великолепную балладу сочинят глимены о сегодняшнем состязании, как только правда о нем выплывет наружу! А Робин уж позаботится, чтобы весть о том, кто получил серебряную стрелу, обязательно дошла до шерифа.

«Напьюсь, — подумал я, глядя на орудующего смычком глимена, но, почти не слыша, о чем он поет. — Обязательно напьюсь сегодня так, что чертям тошно станет!»

У меня уже сводило спину от того, что я все время сутулился, руки ныли так, как будто я сам только что без продыху стрелял из самого тугого лука. Надо было притащить из Руттерфорда не два бочонка эля, а три!

Я отделился от внимающей певцу публики, прошел еще ярдов двадцать и обернулся поверить, как сзади идут дела.

Локсли понемногу продвигался к краю поля; кое-кто из ноттингемширцев тоже решил покинуть праздник и зашагал к дороге или наискосок через поля; немногочисленные повозки ухитрились сбиться у короткой стороны барьера, образовав небольшую пробку.

Напоминая самому себе улитку, как горбом, так и скоростью, я нога за ногу потащился к рощице на полпути между Шервудом и Ноттингемом. Только сейчас мне пришло в голову, что я выбрал неудачное место для встречи со Стивом: не стоило заставлять парня ждать там, где повесили его брата.

— Проклятье, да где же он? — прорычал Коулт, расхаживая взад-вперед между деревьев.

— Не беспокойся, явится, как только кончит раздавать автографы.

— А?

Бывший лесник остановился и удивленно заморгал — еще бы, он не знал меня так хорошо, как другие аутло, и еще не привык к моим диковинным выражениям.

Я сидел, прислонившись спиной к стволу, подавляя желание присоединиться к суетливому мельтешению Стива. Вот было бы смешно, если б мы оба начали метаться туда-сюда, как наскипидаренные.

— Робин теперь — королевский стрелок, — проговорил я, вглядываясь в каждого человека, движущегося в нашу сторону. Таких становилось все больше и больше: наверное, многие заспешили по домам раньше срока, чтобы поразить родню рассказом о творившихся сегодня на празднике чудесах. — Шериф не осмелится схватить твоего шурина, чтобы проверить, нет ли под его загаром волчьей шкуры.

— Тогда где ж он, чтоб его разорвало?..

— Да вон он, легок на помине, — я выпрямился, увидев невысокую легкую фигуру, появившуюся из-за повозок. — Я же говорил тебе, что…

Стив вдруг сдавленно охнул, люди на поле бросились в разные стороны, уступая дорогу трем десяткам всадников, галопом прорвавшихся сквозь толпу.

Робин оглянулся, мгновенно оценил ситуацию и сбросил с плеча лук. Наемники не успели одолеть и двадцати ярдов, как Локсли показал во всем блеске, на что он способен.

Шерифским псам стоило бы подумать дважды и трижды, прежде чем пускаться в погоню за человеком, только что продемонстрировавшим почти колдовскую меткость в стрельбе. Но слуги оказались не намного умней своего господина, и теперь им пришлось почувствовать на собственной шкуре, что серебряная стрела досталась победителю состязания по праву. Стрелы Робина смели с седел двух преследователей прежде, чем кто-нибудь из них успел пустить в ход арбалет; третьего врага Локсли достал, уже стоя под градом арбалетных болтов. Но наемники стреляли с седла во время галопа, и ни один из выстрелов не попал в цель.

Когда арбалетчики принялись перезаряжать оружие, Робин повернулся и бросился бежать.

Я удержал Стива, рванувшегося было из-за деревьев ему навстречу. Выскочи мы из рощи, это не только лишило бы нас прикрытия, но и показало бы противникам, что нас всего двое. Поэтому я не позволил Коулту сделать то, что до боли хотелось сделать мне самому; но едва наемники приблизились на расстояние, достаточное для навесной стрельбы, мы со Стивом сделали все, чтобы прикрыть отступление Робина Гуда. Бывшему леснику удавалось бить из лука в таком темпе, что в воздухе порой одновременно оказывались четыре стрелы, я отставал от него всего на одну стрелу.

Если бы дело происходило в балладе, враги давно бы уже пустились наутек от «Робин Гуда и стрелков», но в жизни они только придержали коней, не желая нарваться на засаду.

Однако и эта задержка оказалась спасительной для Локсли.

В колчане Коулта оставалась всего одна стрела, когда Робин на полном ходу ворвался в рощу, хлопнул меня по плечу и без остановки почесал дальше. Мы со Стивом закинули луки за спину и последовали примеру чемпиона.

Как хорошо, что я не взял с собой меч! Черта с два я развил бы приличную скорость с этой железякой на боку. Я и без того отставал от Стивена шагов на пять, а от Робина — на все десять. Локсли бегал так же хорошо, как и стрелял, и я подумал, что надо бы подбросить шерифу мысль ввести в следующие соревнования двоеборье: стрельба из лука с последующим бегом на длинную дистанцию. Робин Гуд наверняка заткнет соперников за пояс на каждом из двух этапов.

Меня отделяла от Шервуда какая-то сотня ярдов, а мои подельщики были к лесу еще того ближе, как вдруг Стив вскрикнул, споткнулся и рухнул плашмя. Мгновением позже я оказался рядом, перевернул его на спину и дико выругался, увидев кровь, заливающую его лицо.

Я потряс Стива за плечи, но тот не шевелился, и тогда я повернулся к преследователям, которые мчались к нам размашистым галопом. Их осталась всего дюжина… нет, чертова дюжина — тринадцатый ублюдок приотстал, перезаряжая арбалет. Но именно в него я и прицелился, выхватив из колчана Стива последнюю стрелу. Я и не подозревал, что мой собственный запас иссяк, пока, вскинув привычным жестом руку к правому плечу, не нащупал за ним пустоту. Ногой перевернув Коулта на бок, я выпрямился уже с его стрелой на тетиве.

Шиповидный наконечник пробил бригандину арбалетчика, тот с воплем откинулся назад и все же, прежде чем рухнуть с седла, успел сделать выстрел.

Мне показалось, что меня в бедро лягнула лошадь. Боль была дикой, останавливающей дыхание, весь мир взорвался оранжево-красными клочьями, потом потемнел. Из-под меня как будто рывком выдернули землю, должно быть, на несколько секунд я потерял сознание… А когда очнулся, левую ногу по-прежнему разрывала нестерпимая боль, а ко мне, зверски оскалившись, шел облаченный в кольчугу громила с занесенным наискось мечом.

Я попытался подняться и не смог. Все вокруг то вставало на дыбы, то падало навзничь, то начинало расплываться, земля качалась от стука копыт, дрожала от пронзительного конского ржания, от оглушительных человеческих воплей… Сквозь которые слышался знакомый свист. Посмотрев вверх, я увидел на фоне серого неба целую стаю стрел — значит, парни все-таки нашли время устроить нам торжественную встречу!

С момента падения Стива прошла, должно быть, всего минута, но для меня это время растянулось, как капля густой патоки. В левое предплечье наступавшего на меня нормана воткнулась стрела, другая царапнула его руку, сжимавшую меч, и все-таки наемник продолжал шагать, а я все никак не мог нашарить рядом что-нибудь, чем можно было бы защититься…

Лезвие начало падать, но тут с рыком разъяренного зверя между мной и норманом возник Робин Локсли. Колчан за его спиной тоже был пуст, он сжимал в руке охотничий нож, и сила его неистового прыжка заставила наемника пошатнуться.

Идиот!!! Нападать с ножом на воина в кольчуге и шлеме!!!

Только то, что наемник был оглушен падением с лошади, да еще внезапность бешеной атаки аутло помешали ему достать Локсли мечом во время прыжка. И все же силы шерифского пса и главаря разбойников были неравные. Робин с диким криком раз за разом пытался вонзить клинок норману в лицо, но лезвие ножа натыкалось на обтянутую кольчугой вскинутую левую руку врага, скользило по железным звеньям. В своей неистовой ярости Локсли подставлял незащищенную голову под удар меча, и его противник не мог не воспользоваться этим.

Но я тем временем нашарил рядом лук и, опираясь на него, кое-как сумел встать. Меня хватило на один-единственный шаг да на то, чтобы садануть луком по руке с мечом, сбив его движение; на большее я оказался не способен, не смог даже удержаться на ногах после удара, не смог даже правильно упасть. Не задев Локсли, клинок перерубил пополам двухдюймовый тисовый стержень и резанул меня по плечу. Я успел еще удивиться, почему почувствовал только толчок, а не боль, вслед за чем провалился в ничто.