Каллгира. Дорога праха (СИ) - Рут Хартц. Страница 13

Лицо исцарапано до мяса. Грудь и живот разорвало изнутри, сломало рёбра, распахнуло их, как мерзкий цветок из костей, мяса и органов. Стены, стога сена, половицы, запертые ворота — всё в крови и ошмётках плоти. От запаха выворачивает даже опытного убийцу. На руках и ногах девушки порезы, будто серпом махнули. Ногтей нет, сломала, оставила в половицах, в располосованных руках, в лице. На тот момент девушка ещё была жива, но уже охрипла от крика, сил не осталось даже на слёзы. Сейчас из глаз, ушей и ноздрей трупа вытекает чернота.

Казимира всё ещё слышит хруст её позвонков.

Не успел Вегард втиснуться в толпу, как новый звук пресёк проклятия. Вскрик на злом, чужом языке. Молитва. Снова, но с силой, властью, уверенностью, слова будто воспарили над полем и людьми, ударились в небо, чтобы расколоть его молниями.

Казимира вздрогнула, Валлет усмехнулся. Руки он убрал в карманы брюк, смотрел на толпу, щурился, изгибал губы в гнусной ухмылке. Нервозность и опасность, повисшие в воздухе, его будто забавляли.

— Что смешного? — ощетинилась Казимира. Она тряхнула рукой, чтобы рукав упал до ладони и спрятал вставшие дыбом волоски.

— Эта реакция. — Валлет махнул в сторону костра. — Ну, девчонка с демоном в голове, и чего?

— По-вашему это обыденно?

— Ну да. — Он повёл плечами. — У нас из шахт каждый день кто-нибудь приносит зафери. Изнеженные вы тут, на юге. — Он сплюнул и прикусил указательный палец. — Лишнего вам не скажи, косо на вас не посмотри, перед зафери в штаны наваливаете.

Казимира смотрела только на толпу. Когда молитва заткнула демона, люди тоже притихли, но теперь снова зароптали. Если монах не справится... всё кончится кровавой баней, как тогда.

— Чего шахты-то винить в появлении зафери? — снисходительным тоном продолжил Валлет, но Каз показалось, что она прослушала какую-то из его реплик.

— Не шахты, — поправила она, — князей, которые приказывали копать глубже.

— Об этом я и говорю. — Валлет указал на Казимиру и закатил глаза. — Зафери жили здесь до нас, будут и после. Может, и до бункеров здесь шатались? Потом уснули, закопались, так же, как люди. Не шахтёры, так кто-нибудь другой разбудил бы их.

— Интересно, кто бы ещё влез так глубоко под коригранские горы?

— Ну...

— Ну-у, — передразнила Казимира и шагнула к костру, — ты пока придумывай ответ, а я пойду.

Чтобы не врезать тебе, редкостный урод.

Вегард пропустил Казимиру перед собой, оглянулся на Валлета — тот натянуто улыбнулся и помахал рукой.

— Я велел присматривать за ним, — отчеканил Вегард. Впервые приказным тоном, но Каз слишком злилась, чтобы обратить на это внимание.

— Поверь, я ушла ради его же безопасности.

Внутри круга находились девочка лет восьми и монах в чёрном балахоне. К нему Каз стояла ближе: видела, и как тряслись у монаха руки, и как пальцы сжимали серебряную цепь с треугольным кулоном. Губы бледные, едва шевелились, хотя голос звучал твёрдо, громко, уверенно. Лицо обливалось потом, монах едва держал глаза открытыми, казалось, он вот-вот упадёт. Казимира подавила желание взбодрить его парой хлёстких пощёчин.

Поодаль на коленях стояла девочка с раскинутыми в стороны руками. В опасной близости от неё был костёр. Волосы липли к её лбу и шее, лицо перекосилось от боли, слёз и ярости демона. Из носа и ушей вытекало что-то чёрное, ветер потревожил пламя, и тени легли по-новому. Вдоль кромки волос девочки будто выступил ряд рожек, распорол кожу — вот и кровь потекла. Казалось, что на месте щёк пустота, как в голом черепе, девочка оскалилась и клацнула клыками, кривыми огромными, не помещающимися во рту. Она запрокинула голову, облизнула сухие губы слишком длинным языком. В её горле что-то дёрнулось раз-другой, будто комок застрял и теперь вырывался наружу. Визг заставил всех отступить и зажать уши.

— Верёвки! Держите верёвки!

Только теперь Казимира разглядела, что по рукам и ногам девочка была связана, поэтому стояла, раскинув руки. Хватку ослабили, и зафери вырвался, рванулся к монаху. Тот смотрел мутными глазами, не отступил, только поднял перед собой амулет, будто треугольник мог его защитить.

Заворожённая, Каз потянулась к поясу, где-то когда-то носила меч. Оглянулась на Вегарда — он уже держал оружие.

Люди вцепились в верёвки, дёрнули девочку назад, но она успела лбом коснуться серебра. Взвыла, заскулила, зарычала проклятия, на лице выступили язвочки — от лба к щекам и подбородку.

— Как это сюда добралось? — Вегард склонился над плечом Каз и сделал вид, что не заметил, как она вздрогнула от неожиданности. Спасибо на этом. — Зафери в Гастине. Ты видела такое?

— Один раз, — сипло выдавила Казимира.

Кожа на детском лице пузырилась, лопалась, кровь сочилась вперемешку с гноем. Если Каз не отвернётся, её стошнит. Слишком похоже.

Толпа редела, кто-то всхлипывал, кто-то кричал, кто-то ревел в голос. С гадостной улыбкой девочка вторила молитве — слова монаха для неё звучали не страшнее причитаний деревенской старухи.

— Аннáщинэ чозό-джу мегáщинэ нийόре, ваны́н сéт-су зόккурыль хиккынси́нида, — скороговоркой закончил монах. Хидонский язык, язык молитв Чёрной Длани. Казимира даже помнила перевод, будто эти слова выжгли у неё в мозгу. «Во имя твоей создательницы-богини, я разрываю эту связь».

Монах замолчал, не опустил руки, не отвёл взгляд, шагнул к одержимой. Ноги едва его слушались. Никто не подал ему руки, и монах выпрямился, придержав полы балахона. Он остановился в паре футов от девочки, что висла на верёвках, но высоко поднимала голову. Не осталось спеси, проклятия кончились. Зафери отпрянул, но его словно тянуло к серебряному треугольнику. Девочка мотала головой, брыкалась, пыталась укусить монаха, но не дотягивалась, и вот верёвка на левой руке порвалась.

Толпа подавилась криком.

Вегард шагнул вперёд, отодвинул Каз плечом. Толку-то, его оружие не навредило бы зафери. Телу ребёнка — да, но не демону.

Вместо того, чтобы вцепиться в тянувших верёвки мужиков, девочка повернулась к костру. Вторую руку ещё держали, и монах перехватил малышку поперёк тела, оттащил подальше от пламени и упал на землю, снося все удары демона. Когти впились в белые ладони, рык и визг глушили. Люди замерли, разом заткнулись.

Казимира хотела как-то помочь, но тело не слушалось. Остались только ужас и оцепенение. Сарай в крови и ошмётках. Каз так долго не моргала, что на глазах вскипели слёзы.

Она посмотрела на Вегарда. Давай, коригранец, у вас ведь такое каждый день, вмешайся, сделай что-нибудь! Но он стоял, закрывая Каз плечом, напрягал желваки на скулах, щурился. Кулак, сжимающий рукоять меча, побелел, клинок подрагивал от напряжения.

Правильно, он коригранец, он знает, что ничем не поможет. Только ждать и смотреть — задержать демона, если он нападёт на людей, но ничего больше.

Наконец, девочка притихла и обмякла. Люди медлили — не уловка ли это? — но всё же подошли. Кто-то забрал ребёнка из рук монаха, но никто его не поблагодарил, не помог встать.

— Пойдём. — Вегард кивнул в сторону оставленного князя. Каз раскрыла рот, но так и не возразила.

Когда они поравнялись с Валлетом, вид у него был скучающий и сонный.

— Хорошая работа, — бросил он кому-то за спиной Казимиры.

Она оглянулась — монах плёлся по дорожке, руки опущены, глаза впали, серебряная цепь тянулась почти до земли. От слов Валлета, монах вздрогнул, уставился на троицу. Лицо белое, как одежды Клаудии. Каз засмотрелась на разрез его глаз — хидонский, внешний уголок задрался вверх, внутренний ушёл вниз.

— Паршивая, — послышался сорванный голос. Казимира даже не заметила, чтобы монах размыкал губы. — Сломаны нога и левая рука. Лекарям работы на месяцы. — Монах стыдливо оглянулся. Из-за акцента он то сглатывал окончания слов, то лепил слога в один комок.

— Зафери покалечил? — спросила Казимира тихо. — Странно, что не убил.