Прикосновение варвара (ЛП) - Диксон Руби. Страница 4

Но в ней есть что-то такое, что бесконечно притягивает мой взгляд. Я не могу перестать пялиться, хотя знаю, что это их беспокоит. Я думаю о человеке и ее тусклых глазах, которые не светятся здоровым кхаем. В этой женщине есть что-то такое, что притягивает меня к ней. Моя грудь безмолвна, как и мое «знание». Если это не резонанс, то что же это тогда? Может быть, это желание защитить; она все еще дрожит, несмотря на то, что ни одна из них не приближается к живительному теплу огня. Я бросаю взгляд на пакет с тушеным мясом. Там еще много чего осталось. Кайра поела, а другие охотники избегают этого, так как мы предпочитаем наше мясо сырым. Должен ли я предложить им еду? Примут ли они это?

Хассен издает горлом нетерпеливый звук и тычет концом копья в огонь.

— Их зубы снова щелкают.

— Холодно, — говорит Кайра своим нежным голосом. — У них нет кхая, чтобы согреть их. Когда они будут готовы, они присоединятся к нам. Прямо сейчас я думаю, что им нужно больше времени, чтобы приспособиться. Самое лучшее, что мы можем сделать, — это оставить их в покое.

— Самое лучшее, что мы можем сделать, это подтащить их к костру, — рычит Хассен и бросает свое копье на одеяла. — Они слишком ценны для племени, чтобы позволить им замерзнуть из упрямства.

Я снова бросаю взгляд на женщин, затем снова на рагу. Если они не придут к нам, возможно, мне следует предложить им мир. Я поднимаюсь на ноги, достаю из рюкзака маленькую резную миску и зачерпываю ее в пакет, затем пересекаю пещеру по направлению к самкам. Хассен и Бек издают сердитые звуки, но я игнорирую их, мой взгляд сосредоточен на двух маленьких человечках, завернувшихся в одеяла. Я намеренно стараюсь выглядеть как можно менее угрожающе, опускаю плечи и медленно иду. Когда я подхожу ближе, они отползают к стене, и поэтому я опускаюсь на корточки и протягиваю миску темноволосой.

— Еда, — говорю я на человеческом языке. — Она теплая.

Она смотрит на меня испуганными глазами, переводя взгляд на желтогривую. По кивку собеседницы она протягивает руку, и я слышу урчание в ее животе. Волна желания защитить проходит через меня, и я хочу сделать больше для этой маленькой, испуганной самки. Я хочу уберечь ее, показать ей, что мы друзья. Я держу миску ровно, потому что знаю, что любое движение напугает ее.

Ее пальцы дергаются, а затем ее взгляд устремляется на что-то за моим плечом. Она отпрянула, и желтогривая встала перед ней с оскалом на лице.

Ноги двигаются в мою сторону, и я поднимаю взгляд, чтобы увидеть Хэйдена, рычащего на меня сверху вниз.

— Оставь их в покое, Рокан, — понизив голос, он бормочет: — Ты даешь Хассену идеи.

Я проглатываю свое раздражение. Хэйден желает добра, но он защищает свою задачу; он пообещал своей паре, что вернет самок в целости и сохранности, и он полон решимости сделать это. Я киваю — снова, медленно — и ставлю миску на пол перед самками, а затем снимаю свой бурдюк с водой и оставляю его в качестве подношения. Затем я неторопливыми движениями поднимаюсь на ноги и ухожу вместе с Хэйденом. Я не оглядываюсь назад, чтобы посмотреть, берут ли самки еду. Я знаю, что они это сделают; у них нет выбора. Укол сочувствия заставляет меня чувствовать себя неловко из-за моей роли здесь. Конечно, они в ужасе — если их история похожа на историю Кайры, они проснулись из своих мехов в этом странном месте без каких-либо объяснений. Для них мы — монстры. Это потребует большого убеждения.

И каким-то образом мы должны завоевать их доверие и убедить их, что им обеим нужен кхай, иначе они умрут.

— Оставайся у огня, — рявкает Хэйден. Он берет свое копье и идет поговорить с Рáхошем, а затем они вдвоем встают на полпути между самками и огнем. Они стоят спиной к новым самкам, и всем ясно, что они здесь не для того, чтобы удерживать самок, а для того, чтобы мы не беспокоили их.

Я возвращаюсь на свое место, разрываясь между раздражением и покорностью. Я хочу поговорить с темноволосой, чтобы развеять ее страхи, а теперь со мной обращаются так, как будто я доставляю столько же хлопот, сколько Хассен и Бек? Я бросаю взгляд на двух мужчин, и они склонили головы друг к другу, шепчась и хмурясь, когда разговаривают. Они бросают взгляды на Рáхоша и Хэйдена.

Хэйден прав, что проявляет осторожность. Мое «знающее» чувство подсказывает мне, что Хассен и Бек вынашивают план, хотя не нужно много ума, чтобы догадаться об этом. Это ясно написано на их лицах.

И, возможно, мой поступок только усугубил ситуацию.

Случайно я оглядываюсь на миску, которую оставил. Она исчезла, как и мой бурдюк с водой.

По крайней мере, это уже кое-что.

— Может быть, мне стоит принести им еще еды? — говорит Кайра мягким, взволнованным голосом.

Я достаю из сумки костяную чашку и предлагаю ей.

Она благодарно смотрит на меня и встает на ноги, затем опускает ее в пакет с тушеным мясом.

— Мы дадим им сегодня вечером привыкнуть. Я не могу себе представить, насколько это ужасно. Когда Нора, Стейси и остальные вышли из своих капсул, у них была куча людей, которые помогали им акклиматизироваться. Прямо сейчас есть только я, и я чувствую себя бесполезной. — Она вздыхает, а затем постукивает себя по виску, возле глаз. — Это тоже не помогает.

— Кхай? — Аехако догадывается.

Она кивает.

— Мы выглядим по-другому. Наверное, страшно. И я думаю, что одна из девочек не слышит.

Бек скрещивает руки на груди.

— Кхай это исправит. Нам нужно найти са-кoхчка для охоты, пока самки не стали слишком слабыми. — Таушен и Хассен кивают.

Аехако бросает взгляд на Хэйдена и Рáхоша.

— Я уверен, что скоро начнется охота.

— Это должно произойти очень скоро, — продолжает Бек. — Самки долго не протянут, если будут дрожать в тепле пещеры. Также стоит подумать о мэтлаксах и небесных когтях. Это место опасно. Мы должны схватить и доставить их в безопасное место.

— Ты просто хочешь, чтобы им дали кхаи, потому что ты хочешь, чтобы они резонировали, — размышляет Аехако. — Не маскируй это под свою заботу об их комфорте.

Аехако и Бек начинают громко спорить, Аехако, защищая, кладет руку на плечо своей пары. Кайра рядом со мной вздыхает и бросает на меня разочарованный взгляд.

— Я думаю, что, возможно, было бы разумнее взять с собой в это путешествие спаренных охотников.

— Они нужны своим семьям, — говорю я ей. Лицо пары моего брата осунувшееся и несчастное. — Мы вернем самок в целости и сохранности. Это все, что имеет значение.

— Да, а до тех пор все будут препираться из-за девушек, пока они не найдут отклик. — Она снова вздыхает и собирает свои одеяла, затем встает от костра, чтобы пойти навестить самок.

Когда она встает, Хассен бросает взгляд на место, которое она освободила. Он кидает кусочек кости в огонь.

— Ты был молчалив, Рокан. О чем говорит тебе твое «знание»? Найдут ли женщины отклик?

— Я ничего не чувствую в женщинах, — честно говорю я ему. — Возможно, потому, что у них нет кхая.

Он медленно кивает, а затем пристально смотрит на меня.

— Для меня не имеет значения, что касается желтоволосой. Но та, что мягче? Она моя. — в его глазах блестит собственнический взгляд.

Моя челюсть сжимается, и я борюсь со своим гневом на его смелое заявление.

— Резонанс решает, а не ты.

Он прищуривается, глядя на меня, а затем пожимает плечами.

— Тогда ты увидишь, как я резонирую с ней. Так или иначе, она моя. — Он поднимается на ноги. — И мне не нужно чувство «знания», чтобы понять это.

Он уходит, чтобы направиться к главному входу в пещеру, а я остаюсь вариться в собственном гневе. Почему мысль о том, что он претендует на «мягкую», наполняет меня такой яростью? Она мягкая и нежная, это правда. Кто-то такой смелый и прямолинейный, как Хассен, набросится на нее со всех сторон. Вот почему я злюсь при этой мысли?

Или потому, что я хочу ее для себя? Я выбрасываю эту идею из головы. Неправильно быть собственником по отношению к женщинам. Резонанс выбирает пару, а не я. Я ждал много-много сезонов, чтобы взять самку в свои меха, потому что я жду резонанса. Я не такой, как Бек, у которого Клэр была его партнершей по удовольствиям до того, как она нашла отклик в Эревене. Я хочу резонанса, и только резонанса. Когда я возьму женщину в свои объятия, я хочу, чтобы это было навсегда.