Ракетчик - Козлов Константин. Страница 28

— Входите-входите, собаки нет.

Драгунский не сразу увидел, кто его зовет, но потом разглядел за шторами-задергайками сморщенное личико. Старушенция — хозяйка дома — открыла форточку и снова позвала его. Александр старательно вытер ноги о цветастый половик и вошел. В прихожей — обычные для деревенского дома веники, ведра, полка для обуви с обязательными калошами и резиновыми сапогами. Из комнаты выглянула бабушка и предложила тапочки.

— Проходите! Извините за беспорядок.

Насчет беспорядка хозяйка преувеличивала: в доме все сверкало чистотой, каждая вещь находилась на раз и навсегда отведенном для нее месте. Лейтенант представился и помахал «корочками». Старушка нацепила очки и попросила показать документы еще раз. Стараясь не улыбаться, Александр выполнил ее просьбу.

— А вы по какому делу? Ко мне или ищете кого? Или, может, из-за жалобы?

Хозяйка провела его в комнату. На стенах фотографии в рамочках, на телевизоре кружевная салфетка, герань в горшках и парадный чайный сервиз за стеклами древнего серванта.

— Да нет, я по другому вопросу. А вы что же, одна живете?

— Одна. А вот старик мой, — бабушка кивнула в сторону портрета. — Три года как умер, дети в городе, а я тут доживаю. Не хочу к ним, две хозяйки в одном доме — много, не уживемся мы с невесткой. Они, правда, не забывают, почитай, каждые выходные у меня.

Старушка явно истосковалась по общению и старалась успеть вволю наговориться.

— А не страшно вам? Тут лес кругом.

— Да нет, уж привыкла. Да и станция рядом. Мы со стариком, после того как он с фронта пришел, на железной дороге работали. А сейчас я уже никуда и не выезжаю. Чайку не желаете?

— Спасибо, не откажусь. — Драгунский уже понял, что здесь другого источника информации у него не будет. А старушенция с ее жаждой общения была просто кладезем полезных сведений.

Хозяйку звали Анастасия Алексеевна, родилась в семнадцатом году, в войну работала на Дороге жизни, потом осталась там же путевым надсмотрщиком. Вышла замуж, хозяин работал дежурным по станции. Дети, внуки. Торжественные проводы на пенсию. Хозяин умер, сказались ранения. Теперь вот одна.

— А скажите, здесь на днях кран не работал?

— Так вы по жалобе?

— По какой?

— Собаку они мне сгубили, работники эти. Шарик, он у меня, конечно, бестолковый был, но не злой. А они извели собаку-то. Те, что тут грузились.

— А что случилось?

— Да не было здесь никогда никаких работ. От станции слишком далеко, неудобно. А эти приехали перегружать тут что-то в стороне от людей, наверное, чтоб никто не видел, а собака у меня непривязанная. Тут же нет никого. Кобель-то уже старый был, лет пятнадцать. Ну он сдуру и побежал к ним. Он никого не кусал, на людей не бросался. Это они все врут. Лаять лаял, а чтобы кидаться — такого не было. Трусоват он был.

— И что?

— Отравили мне собаку, брызнули из баллончика. Он к вечеру и околел. Я участковому жаловалась, да он не хочет заниматься. Говорит: «Старый он был, вот и подох». Со стариками сейчас знаете как. Никому до нас дела нет. Я и номер записала машины этой. И той, на какую грузили. Все без толку. Они, наверное, воровали что-то. Кто ж в выходные работает. А участковому все трын-трава. Да сейчас милиция вся купленная, — прибавила она шепотом.

— Анастасия Алексеевна, а вы мне номера не подскажете?

— Так вы их, что ли, ловите? — обрадовалась старушка. — Вот. — Она вытащила обычную школьную тетрадку. — У меня тут все записано. И заявление, и номера.

Лейтенант положил поверх тетради листок с записями Воробьева. Номера были те же. Кран и панелевоз, и, судя по записям шефа, в этот день обе машины были на выезде. Все сходилось!

— Спасибо, вы даже не знаете, как нам помогли.

— Да, а что им будет?

— Да мало не покажется.

— Вот и хорошо! Может, вы на них управу найдете. Значит, и вправду воры, не похожи они на нормальных трудяг.

— Это почему? — спросил Александр. — Чем они вам так запомнились?

— Да на военных они очень похожи, и одежда у всех одинаковая: комбинезоны черные, как у танкистов в войну. И трезвые все, наши-то работяги без бутылки и гайки не завернут, а эти раз, два и готово. Всего минут сорок тут были.

— Интересно. А скажите, что же они тут делали?

— Так я ж и говорю, перегружали. Один контейнер сняли, другой поставили.

Переспрашивал он уже на всякий случай, сомнения в том, что он нашел виновников торжества, у лейтенанта исчезли, как только увидел номера машин. Распрощавшись с приветливой старушкой, Драгунский выехал к железнодорожному переезду, куда вела колея, остановил свою «девятку» и задумался.

«Куда они могли везти контейнер? От Борисовой Гривы можно ехать в четыре стороны. На севере не миновать пост ГАИ. Движение здесь редкое, милиция проверяет все машины, просто чтобы от тоски не свихнуться. Так что это направление отпадает. На западе — Всеволожск, та же милиция, КПП на въезде в Питер, пост на развилке у Янино. Нет, тоже не годится. Еще можно было поехать на берег Ладоги или в сторону Петрокрепости». Воробьев всегда учил: «Старайся думать как преступник, думай, как мог действовать он, а не ты. Помни, что всегда и во всем есть какая-то своя логика, даже в действиях сумасшедшего. Но только это логика психа, а не твоя логика. Побеждает тот, кто сумеет передумать противника. Решая проблему перевозки, ищи наиболее удобный и практичный способ, все измышления по поводу перехода из самолета в самолет на лету — из области фантастики. Обычно люди действуют просто и эффективно, особенно если преступление спланировано заранее. Основное — временной фактор и рациональность. Дороги, причалы, стоянки, склады — нужно учитывать все». Исходя из этих соображений берег Ладожского озера не сулил ничего интересного. Там, конечно же, можно было спрятать контейнер, ну а дальше что? Его меняли не для того, чтобы отвезти в лес и сгрузить на какой-нибудь живописной полянке. Комплекс должны каким-то образом транспортировать дальше. Оставалось последнее направление.

На карте эта дорога упиралась в скопление оранжевых прямоугольников, изображавших строения городского типа. На акватории прибрежной зоны чернел маленький якорь. Туда лейтенант и отправился. Дорога шла лесом, мимо торфоразработок, каких-то озер и болот. Весной здесь ездили совсем редко, это летом начнется нашествие грибников и ягодников. Добыча торфа происходит зимой, когда техника не увязнет в болотах. Как выяснилось, Александр угадал направление — следы знакомого протектора панелевоза еще не были затерты колесами легковушек местных жителей. Полчаса езды — и лес сменился домами поселка имени Морозова. Драгунский проехал к порту. Ряды десятитонных контейнеров за забором из колючки он увидел издалека. Мозаика сложилась, все встало на свои места. Это, конечно, не питерский торговый порт, но все же порт. Отправлять комплекс отсюда можно было куда угодно. Здесь грузятся суда, вполне способные спрятать в трюмах не один такой контейнер. А корабли типа река-море могут ходить хоть в Европу. Теперь можно было и возвращаться. Но Драгунскому хотелось преподнести начальнику комплекс на блюдечке с голубой каемочкой. Какой же настоящий сыскарь прекратит погоню за несколько шагов до цели? И лейтенант решил выяснить: здесь искомый груз или уже отправлен? У причала стояло под погрузкой какое-то судно. В судах и кораблях он не разбирался. Знал только, что военные плавсредства могут гордо именоваться кораблем, а у гражданских этой привилегии нет. Если комплекс уже на этом борту, нужно успеть сообщить начальству. Лезть на борт судна в одиночку было безрассудством, но Драгунский решил, что наведение справок ни у кого не вызовет подозрений. Оставив машину у ворот, он отправился в контору. Там оказался всего один служащий — парень в форме Речфлота. Александр решил закосить под делового.

— Слышь, земляк, мы тут контейнер отправляли. Вот приехал узнать, ушел он или нет?

— У вас документы на груз с собой?

— У меня номер записан, а все остальное в сейфе в городе. А что такое? Я ж не за чужое, а за свое интересуюсь.