Штильскин (ЛП) - Бакли Эндрю. Страница 41

— Роберт, я тебе нравлюсь? — спросила Лили.

— Н-н-ну, — произнёс Роберт, застигнутый врасплох. — Да, наверное.

— Наверное? Значит, ты не уверен? — спросила она, не отводя взгляд от дороги.

— Ну, последняя пара дней выдалась нелёгкой. Я думаю, ты удивительный человек, ты красива и загадочна. Хотя, после прошлой ночи чуть менее загадочна.

— Ага, значит, дело в оборотне.

— Нет, дело не в оборотне.

— Врёшь, — сказал голос в голове Роберта.

— Ну, ладно, да, дело в оборотне. Эта твоя сторона меня пугает.

— Ясно.

Несколько секунд, которые показались несколькими жизнями, они шли в неловкой тишине.

— Значит, — сказал Роберт, решив рискнуть, — я тебе нравлюсь?

Лили остановилась и повернулась к Роберту.

— Честно говоря, я не считаю тебя физически привлекательным, ты далеко не самый породистый, ты неуклюжий, не всегда говоришь то, что надо и, помимо всего прочего, похоже, сходишь с ума.

— А, что ж…

— Я не закончила.

— Понял, прости.

— У меня никогда не было возможности создать нормальные отношения, и никогда не будет. От того, какая я, лекарства не существует. То, что ты видишь сейчас, ты будешь видеть до конца своей жизни. Я не старею, не меняюсь, и каждое полнолуние я, скорее всего, буду пытаться тебя убить. Это не та жизнь, какую можно себе пожелать.

Роберт задумался на секунду, пока янтарные глаза Лили сверлили дыры в его голове.

— Я неуклюжий. И я не всегда говорю то, что надо. До вчерашнего утра я всегда чувствовал себя не на своём месте, и, помимо прочего, вероятно, я схожу с ума. Это не нормально.

— Нет, не нормально, — сказал голос.

— Но, то, что ты видишь, ты будешь видеть до конца своей жизни. Возможно, я не изменюсь; вероятно, я стану только хуже. Но теперь я знаю своё место и оно не в этом мире. Оно в Этосторонье. Я — хороший человек, Лиллиан Красноплащ. Я хочу сказать, что готов признать твои недостатки, если ты готова признать мои. Хотя, если я тебя никак не привлекаю, полагаю…

Роберт перестал говорить, когда Лили прижалась своими губами к его губам.

— Целуй! — прошипел голос.

И Роберт поцеловал. Этот волшебный момент наполнил Роберта такой радостью, какую испытывают только дети рождественским утром перед тем, как настаёт время открывать подарки.

Лили отпрянула и задумчиво улыбнулась.

— Я об этом подумаю. — После чего она повернулась и пошла дальше.

«Как по мне, неплохо». Роберт ухмыльнулся и поспешил за ней.

— Значит, Элис Бастинда мертва?

— Думаю, мы найдём её на кладбище, как нам и сказали. Сомневаюсь, что она там, чтобы повеселиться.

— Что, по-твоему, мы там найдём?

— Не знаю.

— А, что будем делать, если дворф там?

— Не уверена.

— Значит, плана у нас нет?

— Нет.

— О, здорово, всё по-прежнему.

Пусто! Её нет! Тела ведьмы не было там, где оно должно быть. Румпельштильскин рыл могилу, ковырялся в грязи, и сам теперь находился в самом грязном настроении. Он ходил туда-сюда, думая, как быть дальше. Без последнего ингредиента заклинание не закончить. Ему нужны кости!

Что-то шевельнулось позади и он завертелся, но не увидел ничего, кроме сотен надгробий, смотревших на него.

— Кто здесь?

Из-за ближайшего надгробия выбежала овца и нахмурилась, глядя на дворфа. У овец с трудом получалось сердиться. Иногда у них получалось улыбаться, но сердитое выражение задействовало другие мышцы и им не хватало концентрации, чтобы выдерживать его долгое время. Обычной овце за всю жизнь удавалось изобразить два, может, три хороших сердитых выражений.

— А, это ты, — сказал дворф и повернулся к могиле.

У надгробия с простецким видом стоял Джек, и он был зол. Рядом с ним на земле лежал большой мусорный мешок.

— Ты! — воскликнул дворф.

— Я, — сказал Джек.

Вспыхнула молния и в небе над Хебдон Бридж начала самоорганизовываться буря.

Похожая буря, хоть и с большей индивидуальностью, бушевала в Долине Бурь. Сверкали молнии, грохотал гром, дождь устремлялся с неба к земле с единственной целью намочить всё вокруг.

Внутри Башни дождевая вода лилась по коридорам, как бывало каждый раз, когда шёл сильный ливень. Дождь погасил несколько горящих факелов, освещавших внутренние помещения Башни, и троллю пришлось постараться, чтобы поддерживать их в рабочем состоянии. Он ковылял туда-сюда по коридорам, держа в руках палку со свечой, и зажигал погасшие лампы.

— Ты мелкий уродец! — выкрикнул Труляля.

— З'ткнись, — отозвался тролль, зажигая очередную лампу.

— Он не хотел, — крикнул Траляля.

Шляпник с энтузиазмом хлопал в ладоши.

— А ты чему радуешься? — спросил Труляля.

— Для меня честь находиться рядом с вами двумя. Уже давненько вы не были сами собой. Превосходное зрелище!

— Мы не разговариваем с психопатами! — выкрикнул Труляля.

— Это он не разговаривает, — сказал Траляля. — Я со всеми разговариваю.

— Вот, поэтому мамочка любила меня больше, — парировал Труляля.

— Ты же понимаешь, это нелепо.

— Поэтому она больше внимания уделяла мне и игнорировала тебя, жирный ты хнычущий засранец!

— Ты врёшь! — заверещал Траляля.

— Господа, господа, не надо ссориться, — успокаивающим тоном произнёс Шляпник.

Траль изо всех сил старался нахмуриться.

— Вообще-то, мы можем сменить тему. Можем обсудить секрет, что я вам не рассказываю.

Траль прищурился.

— Ты всё болтаешь об этом секрете, но не выдаешь его нам. Это приводит нас к единственному выводу, что ты врёшь.

— О, я не вру. Спросите любого.

— Ты должен признать, количество свидетелей у тебя ограничено.

— Можете спросить тролля.

— Сопливая жаба! — выкрикнул Труляля.

— Вам интересно, как дворфу удалось сбежать оттуда, откуда никто никогда не сбегал.

— Разумеется.

— Но, у вас, конечно же, есть какие-то мысли?

Траль смотрел на Шляпника с безучастным выражением лица.

— Ой, да ладно, вы же должны знать! Хотя бы представление есть у вас? Намёк? Мысль?

Траль продолжил безучастно смотреть.

— Дыра в стене могла быть проделана только компактным волшебным заклинанием. Значит, кто-то принёс его сюда. Кто может входить и выходить из Башни по собственному желанию?

Траль потёр лоб, изображая усердную работу мысли.

— Вы же гораздо умнее, — сказал Шляпник. — Если вы не станете играть в эту игру, я тоже не стану!

Шляпник повернулся спиной к двери камеры, на лице Траля появилась лёгкая улыбка.

— Люди, вроде меня? — предположил Траляля.

Шляпник резко развернулся и ухватился за решётки.

— Да, продолжайте!

— Агент. Это должен быть агент. Но это должен быть агент, который хочет что-то получить. Но единственный способ это «что-то» получить заключается в знакомстве с Румпельштильскином.

Шляпник в буквальном смысле тряс от восхищения решётки двери.

— Да, да, продолжайте!

— А единственный способ для агента что-то узнать о заключённом — это допрос.

— И кто допрашивал дворфа? Кто? — выкрикнул Шляпник.

— Джек. Это был Джек!

— Долго ж ты сюда добирался. Кости пропали! — сказал дворф.

Джек продолжал стоять, опершись на надгробие, черты его лица были такими же точёными, что и каменные плиты вокруг.

— Я здесь уже был. Раскопал могилу ещё днём. Если бы ты придерживался плана и ждал меня на окраине Оза, как и должно было быть, всего этого не произошло бы! — воскликнул Джек.

— На окраине города? Мы не должны были встречаться на окраине города! Мы должны были встретиться на берегу. Тебя там не было! — выкрикнул дворф, теряя терпение.

— Это кто тебе сказал?

— Шляпник, конечно же!

Лицо Джека напряглось.

— Так и знал, нельзя доверять этому тощему идиоту. Я решил, что найду тебя здесь.

Румпельштильскин рассмеялся.

— Этот тощий идиот едва не порушил наш план.