Мы купили книжный магазин - Хартлиб Петра. Страница 5

Оливер снова отправляется по маршруту Гамбург — Вена на машине, до отказа набитой инструментами и всем необходимым. Сын пока поживет у друзей в Гамбурге.

Мы даем себе две недели, чтобы превратить старую пыльную лавку в новый книжный магазин. Ведь каждый день простоя означает отсутствие дохода, а следовательно, катастрофу для нашей кучи долгов. Крайний срок — четвертое ноября. Я снова принимаюсь расспрашивать всех своих знакомых, потому что, даже если мы оставим старые полки, а остальное докупим по дешевке в «Баумаркте» и «Икее», нам все равно понадобятся деньги на ремонт, которых у нас нет. Мы только что выложили сорок тысяч евро за сам магазин. Домовладелец хочет, чтобы мы заплатили вперед за аренду квартиры, в которой пока не живем, а ведь нам еще нужно заполнить полки книгами. И снова не проходит и нескольких часов, как уже набирается достаточно людей, готовых помочь нам выбраться из затруднительного положения. Друг Кати делает «что-то с компьютерами» и одалживает нам десять тысяч, пара радиологов предлагает не только жилье, но и краткосрочный беспроцентный кредит, друзья из Верхней Австрии, мои бывшие учителя, берут на себя все остальное. В первый же рождественский период нам нужно заработать столько, чтобы все вернуть. А если нет? Тогда мы пропали.

Те, кто не может одолжить денег, предлагают себя в качестве рабочей силы, и им беспощадно раздаются задания: Петер разбирается в электричестве, Улла — в покраске, Гвидо — во всем, а те, кто не спец в ремонте, но у кого есть время, могут разбирать полки, очищать их, а потом снова собирать. Две недели подряд мы вместе с радиологами, журналистами, торговыми представителями, учителями танцев, графическими дизайнерами, педагогами и психологами упаковываем книги по коробкам, а потом снова оттуда достаем, красим стены, стелем ковры. Ярко-оранжевый рабочий комбинезон я снимаю, только чтобы поспать, хотя, может, и тогда не стоит. Когда я вступаю в контакт с потенциальными покупателями, меня принимают за сотрудника службы вывоза мусора, в Вене известной как МА48^[2], в их оранжевой спецодежде. Я крашу внутренние рамы витрин, несколько прохожих останавливается.

— Кому теперь принадлежит книжный? — интересуется пожилой мужчина в сером пальто.

— Мне, — отвечаю я. — Точнее, мне и моему мужу.

— Дожили, — только и произносит он, с недоумением разглядывая мой запятнанный комбинезон.

Дожили. Он произнес вслух мои мысли.

За эти две недели Оливер многому научился, в особенности тому, что иногда полезно позволить кому-нибудь помочь тебе. Он всегда был готов проглотить язык, лишь бы не просить об одолжении, был готов в одиночку построить целый дом, но вдруг начал привыкать к тому, что люди предлагают нам свою помощь безвозмездно. Им просто хочется поучаствовать во всем этом, хочется помочь вернуть книжный магазин к жизни.

Четвертого ноября в три часа ночи Гвидо приклеивает последнюю ковровую плитку, а Катя расставляет справочники. Это кажется чудом, но это похоже на книжный магазин. Теплый свет новых ламп падает на вычищенные деревянные полки, две из них мы демонтировали, поэтому комната кажется воздушнее и просторнее, серый ковер придает изящества, и самое главное — у нас есть книги. Новые книги. Из текущих осенних каталогов. Ночами мы перелопачивали груды брошюр с новинками от издательств, которые шлют на адрес наших друзей. С компетентной помощью радиологов мы делаем все покупки, и всем необходимым нас снабжают австрийские дистрибьюторы: на более чем тридцать тысяч евро, без торговой лицензии, без банковской гарантии, просто потому, что они меня знают. Это Австрия, и снова мой правильный немецкий муж разрывается между восхищением и презрением к этой стране.

И вот наступает важный день. Четвертое ноября, девять часов утра. Мы отпираем дверь и в ожидании стоим за прилавком. Радиолог получает короткие наставления на кассе, журналистка последние несколько дней помогала убирать магазин, так что по крайней мере знает, где что лежит, торговая представительница хотя бы может рассказать о книгах издательств, с которыми она сотрудничает.

Так, должно быть, чувствует себя актриса перед первым важным выступлением. Я стою в своем книжном магазине перед своими книгами и стараюсь выглядеть так, как будто в этом для меня нет ничего особенного.

Покупатели идут толпами. Как будто магазин и не закрывался, как будто мы всегда были здесь; стоит двери отвориться, как сразу заходят люди, которые и не подозревают, что мы почти в обморок падаем от волнения. Мы принимаем заказы, ищем книги, которые перебирали накануне вечером, записываем имена и номера телефонов. В какой-то момент посреди всей этой суеты передо мной возникает светловолосая девушка, она уже заходила несколько дней назад, в самый разгар ремонта, и спрашивала, нет ли у нас для нее работы. В тот раз еще в дверях она поинтересовалась, кто тут за главного, и, объяснив ей, я тут же вычеркнула ее из своего воображаемого списка. Отправила девушку домой, даже не записав ее номер телефона.

— Извините, я заходила на прошлой неделе, спрашивала про работу. Я живу рядом, очень люблю читать и всегда хотела работать в книжном мага…

— Когда вы можете приступить?

— В понедельник?

— Хорошо, значит, в понедельник в девять.

Нет ничего лучше, чем тщательный отбор сотрудников.

Есть один фильм, в котором Харви Кейтель каждое утро отпирает свою табачную лавку, подметает тротуар и фотографирует улицу.

Именно так мы представляли себе это в те длинные вечера позднего лета в Гамбурге, когда заливали алкоголем наше решение: каждый день расправлять навес от солнца, отпирать магазин и делать фотографии, одну — с видом вниз по улице, другую — вверх по улице. И к нашему десятому дню рождения мы организуем небольшую выставку «Наша улица сквозь времена» или что-нибудь в таком роде.

Этот отличный план рушится в самом начале из-за того, что Оливеру приходится отрабатывать в Гамбурге полгода до увольнения, поэтому в воскресенье после открытия магазина он садится в машину и уезжает. Я остаюсь одна, новоиспеченная предпринимательница-мать-одиночка и в придачу без собственного жилья. Я никогда не планировала воспитывать детей одна. И никогда не планировала заниматься бизнесом. И продавец книг из меня никакой. Хорошо, что у меня нет времени на раздумья о том, что я совершенно не готова ко всему этому. Хорошо, что у меня нет своей квартиры, потому что проживание с радиологами и их детьми — единственный способ совместить ребенка и новую работу.

Когда я возвращаюсь после шести вечера, кто-нибудь уже забрал детей из сада и приготовил ужин. Часа два мы играем в семью: едим, купаемся, чистим зубы, читаем вслух и обнимаемся в разном составе. Я ставлю будильник на полдевятого вечера и, когда ребенок засыпает, снова возвращаюсь в магазин и вместе с новоиспеченной помощницей обрабатываю заказы клиентов, пополняю запасы на складе, готовлюсь к следующему дню.

Если судьба и существует, то она действительно к нам благосклонна — чудесным образом нам на пути встречаются добрые люди. Ева на второй неделе в качестве студентки, подрабатывающей на стороне, решает бросить учебу и начать настоящую жизнь, то есть устроиться к нам на стажировку. Соседка с образованием в области книжных продаж, которая временно не работает из-за троих детей, с радостью делится своими знаниями. И я в них очень нуждаюсь. Остро нуждаюсь.

Эти первые недели затягиваются рассеянным туманом постоянной усталости, чрезмерного напряжения и угрызений совести. Часы работы детского сада используются по максимуму, организовывается целая эстафета «кто заберет ребенка и посидит с ним», и иногда Катька, словацкая няня, следит за детьми, пока кто-нибудь из нас не вернется домой. Так получилось, что у всех нас из головы вылетело, что в пятницу детский сад закрывается в два, и тут неожиданно на пороге магазина появляется помощница воспитательницы. Она с презрением сообщает, что ребенок уже целый час дожидается в кабинете директрисы, пока за ним кто-нибудь придет. Я одна в магазине и не могу отыскать заказ покупательницы, которой предстоит стать свидетельницей моих беззвучных слез.