Зелёный ужас. - Уоллес Эдгар Ричард Горацио. Страница 27
В дверях показался какой‑то молодой человек.
— Пастор, — предостерег Гардинга Мильсом, первый заметивший пришельца.
— Прошу вас, господин пастор, — обратился к нему Гардинг. — Хоть надобность в венчании и отпала, но мы всё же на всякий случай проделаем эту церемонию, — бросил он Мильсому.
— Я очень сожалею о том, что ваша невеста так слаба, — заметил священнослужитель.
— Но это не будет препятствовать венчанию. Я пройду наверх и подготовлю её к церемонии, — сказал Гардинг.
Но не успел он покинуть комнату, как Мильсом, который подошел к окну и к чему‑то напряженно. прислушивался, окликнул его.
— Доктор, подойдите‑ка сюда.
— Что случилось? — спросил Гардинг.
— Вы разве не слышите голоса?
Оба прислушались.
— Пойдемте со мной, — решительно сказал Гардинг, и оба поспешили наверх к Оливе.
19
Автомобиль остановился примерно в километре от дома, в котором находилась Олива. Сидевший в машине Белл внимательно изучал карту.
— Вот этот дом, а вот и стена, описанная бродягой, — сказал он, обращаясь к своим спутникам.
— По‑видимому, вы придаете большое значение тому, что вам наговорил в бреду этот бродяга, — сухо заметил пастор Манн.
— Сегодня он протрезвился. Разве вы его не видели? Пастор отрицательно покачал головой.
Белл вооружился биноклем и принялся разыскивать калитку.
— Вот и калитка. А рядом с ней какая‑то фигура, — сказал он.
— Похоже, что это сторож, — заметил пастор. — И если это на самом деле владение вашего друга, то, надо полагать, что дверь заперта и охраняется. Почему вы не позаботились о разрешении на обыск?
— Тогда мы не смогли бы его застать врасплох и он успел бы скрыться. Наш путь ведет через стены.
Белл вышел из машины и направился к стене, окружавшей владение Гардинга.
Белл шел впереди и набрел на маленькую калитку. Несмотря на усилия, калитка не поддавалась.
— Она настолько заржавела, что открыть её невозможно, — сказал он. — Придется перелезать через стену. Он высоко подпрыгнул, ухватился за выступ стены и подтянулся, Манн последовал за ним. Через несколько минут оба были по ту сторону ограды. Высокий кустарник скрыл их от бдительных глаз — эти же кусты благополучно укрыли накануне Оливу.
— Здесь разводили огонь, — указал Белл на черное выжженное пятно посредине газона.
Белл осторожно пробрался сквозь кусты, набрал пригоршню земли и сунул её в карман.
— Это просто поразительно, что вы находите сейчас время знакомиться с почвой и жженой травой, — удивлялся его спутник.
Они медленно. пробирались по парку, пока чьи‑то шаги на дороге не вспугнули их.
— Кто‑то идет, — прошептал Белл.
— Мой собрат по профессии, — улыбнулся Манн.
— Кто?
И действительно, по направлению к дому, в сопровождении сторожа шел пастор. Настала пара перейти к действиям. Белл почувствовал, что усомнился в своем плане, показавшемся ему вдруг фантастическим. Быть может, проще было бы задержать пастора? Но разве это спасло бы Оливу? Кто знает, что таилось в этом доме? Ведь его противниками были люди, не останавливающиеся ни перед чем.
Белл почувствовал, как его сердце забилось сильнее, и не потому, что его окружала опасность. Он знал, что опасности подстерегают его со всех сторон, но гораздо больше волновало сознание, что роль, которую он себе предназначил, могла заключать что‑то недостоин её.
Однако он быстро отбросил все сомнения, потому что в тридцати шагах от себя в одном из окон за решеткой увидел еле живую Оливу.
Позабыв об опасности, он выбежал из своего тайника и бросился к ней.
— Мисс Крессуелл! — воскликнул он.
Она взглянула на него равнодушно, казалось, его присутствие не удивило её, и спокойно проговорила:
— Ах, это вы?
Он подбежал к краю канавы — она была слишком широка, чтобы можно было через нее перепрыгнуть. Белл вспомнил, что в кустах приметил доску. Он быстро притащил доску, положил её поперек канавы и перебрался по ней.
Схватившись за карниз, он подтянулся к окну. Девушка по‑прежнему равнодушно взирала на происходящее. Белл почувствовал, что за этим спокойствием таилось что‑то страшное, но не мог понять, что именно. Девушка, стоявшая перед ним, не была больше Оливой Крессуелл. Кто‑то лишил её жизненной силы и воли.
— Вы узнаете меня? — спросил он. — Это я, Белл.
— Я знаю, — равнодушно ответила она.
— Я пришел для того, чтобы спасти вас, — продолжал он. — Доверьтесь мне. Вы должны всецело довериться мне. Вы согласны сделать это для меня?
— Я готова это сделать, — ответила она по‑прежнему равнодушно и безвольно: так ребенок отвечает урок, непонятный ему.
— Вы… вы должны выйти за меня замуж.
Когда он произнес эти слова, ему стало ясно то, о чем он мог только догадываться и в чем не имел смелости признаться себе. Он понял, что любит, любит всем сердцем эту девушку. Трепетно ждал он её ответа, он ждал, что она будет изумлена его предложением, ждал, что рассердится…
Но вопреки его ожиданиям она оставалась равнодушной. Не поднимая век, не взглянув на него, она ответила:
— Я выйду за вас замуж.
Он хотел сказать ей многое, но нашел в себе лишь силу хрипло произнести:
— Благодарю вас.
В этот момент пастор Манн вошел в комнату. Он вынул из кармана Библию и заговорил:
— Возлюбленные во Христе. Вы предстали передо мной для того, чтобы по данному нам Всевышним закону вступить в христианский брак и принять благословение Господне. Выслушайте благоговейно его слово о святом таинстве брака.
Губы Белла были плотно сжаты. Девушка рассеянно устремила свой взгляд в небо: казалось, она следила за движением белого облачка.
Манн говорил, его голос звучал ясно и торжественно, заставив Белла призадуматься над тем, когда и в какой обстановке этот пастор последний раз благословлял вступающих в брак. Манн обратился к девушке:
— Перед лицом Всевышнего спрашиваю, хочешь ли ты взять этого человека в мужья, любить его и почитать, не покидая его ни в горе, ни в радости, пока смерть не разлучит вас? Если твое сердце желает этого, то скажи «да».
Девушка ответила не сразу, и наступившее молчание было обоим мужчинам в тягость. Она медленно перевела взгляд на Манна и отчетливо произнесла:
— Да.
Пастор соединил их руки, и они повторили за ним слова клятвы. Еще несколько торжественных фраз, произнесенных священнослужителем, и обряд венчания был завершен. Белл и Олива состояли в нерушимом браке.
— Очень мило, — неожиданно прозвучал чей‑то насмешливый голос.
Белл подскочил к окну и направил на говорившего револьвер.
— Оставьте‑ка в покое вашу игрушку, — проговорил Гардинг. Он стоял посередине комнаты, а в дверях виднелась широкая фигура Мильсома.
— Очень мило и романтично, — повторил Гардинг. — Я не счел возможным помешать церемонии. Быть может, вы будете теперь столь любезны и войдете в дом. Вам нечего беспокоиться о судьбе вашей… супруги. С ней ничего не случится.
Белл, все еще держа в руках револьвер, вошел в дом.
— Придется и вам пойти со мной, Манн, — заметил он своему спутнику. — Придется нам довести эту комедию до конца.
Гардинг ожидал его в холле, не пригласив пройти в следующие комнаты.
— Я предоставляю вам возможность забрать с собой вашу жену, — сказал он. — Надеюсь, что она подтвердит вам, что я был с ней очень внимателен. Впрочем, вот и она.
Олива медленно спускалась по лестнице.
— По совести говоря, я должен был бы очень сердиться на вас, — бесстыдно заявил Гардинг. — Но, к счастью, я не имею больше оснований желать вступить в брак с мисс Оливой. Я как раз сообщил об этом нашему пастору, — и он указал на бледного молодого священнослужителя, — когда я услышал ваши голоса. И всё же я считаю необходимым сообщить вам, что ваш брак недействителен, несмотря на то, что вы обладаете соответствующим разрешением.
— Почему именно? — осведомился Белл, размышляя о том, не узнал ли хозяин дома Манна.