Совсем не мечта! (СИ) - "MMDL". Страница 107

В эти минуты Влад как никогда прежде был похож на Антона: возмущенный своей неправотой в чьих-то глазах, он горел изнутри, тяжело и громко дышал, точно загнанный зверь, свирепо раздувал ноздри. Казалось, в его шевелюре то и дело мелькают электрические искры, а тени сгущаются вокруг грозной фигуры. Везунчик видел то же, что и я, и нервно поскуливал. Я, в свою очередь, никак не мог скрыть улыбку умиления.

— Ну и что за повод для веселья? — беззлобно поинтересовался Влад, закрывая и откладывая книгу на подлокотник.

— Это, — махнул я рукой в его сторону, — Антон тоже унаследовал от Вас.

— Не все подарки от родителей полезны…

— Но эта трепетность в отстаивании своих убеждений ему очень идет. Все же подобная черта — гораздо более лучший подарок, чем…

…бесконечные размышления о неправильности и отчасти противозаконности того, что со мной делал отец?..

— …мой… — закончил я мысль, уронив интонацию в глубокую пропасть.

Нечему удивляться! — Влад видел меня насквозь. Направляемый отзвуком чувства вины за мои тягостные терзания, он постарался перевести тему в нейтральное русло, но, по традиции, в итоге я все испортил.

— С кем ты проводил лето в те годы?

— С бабушкой в совсем другом городе. Но с ней я близок тоже не был: когда родилась моя кузина, бабка все время уделяла ей, а до этого… общение с ней могло… расстроить. Помимо перманентной критики, у нее были далеко не самые оптимистичные сказки.

— Это, к примеру, какие?

— Знаете сказку про больную маму-рыбу?

— Не встречал такую, — качнул головой Влад, почесывая за ухом пса. — Что-то из народного творчества?

— Если ее и придумали люди, то были они больными на голову садистами. Мне же сейчас привычнее думать, что ее написал сам Сатана. — Харизматично нахмурившись, Влад откинулся на мягкую диванную спинку, готовый слушать рассказ. К сожалению, это порождение Ада я помнил почти слово в слово: — Жили-были на свете мама-рыбка и ее дети-мальки. И в один ужасный день мама-рыбка заболела… Она лежала в постели, стонала от боли, и ничем ее детки не могли ей помочь, только горько плакали целыми днями… Но однажды в их дверь постучали. Мальки отворили, и порог переступила ворона. «Я — доктор, — сказала она, — я могу вылечить вашу маму! Но лечение будет долгим, болезненным… Чтобы она выздоровела, вам следует слушаться меня! Когда я буду лечить маму-рыбку, вы ни в коем случае не должны мне мешать и заходить в комнату. Даже если мама вас позовет, даже если она будет кричать. Я должна закончить лечение, чтобы ваша мама поправилась!» Конечно же, мальки хотели, чтобы их мама снова была здорова, и пообещали поступить так, как им велела ворона. Дверь в большую спальню закрылась, мальки остались снаружи одни. Первые минуты все было тихо, но вот из-за двери послышался слабый голос их мамы: «Детки! Детки, скорее! Детки, на помощь!» Мальки помнили данное доктору обещание и не подходили к двери. «Дети, мне больно! Пожалуйста, дети!..» — все громче кричала их мама. Она рыдала, во весь голос звала их, но мальки не могли подвести свою маму и помешать доктору избавить ее от недуга… Как же обрадовались они, когда голос их мамы затих. «Значит, ворона закончила ее лечить! Наша мама здорова!» Счастливые мальки распахнули дверь в спальню!.. Окно было открыто, ветер раздувал легкие шторы… На кровати лежал голый рыбий скелет…

Влад глядел на меня пораженно со слегка приоткрытым ртом. Его рука окаменела поверх макушки Везунчика, но и пес был недвижим, будто понял каждое мое слово.

— И… и что, это все? — неуверенно спросил Влад. — Это конец?..

— Да.

— И те… — начал было он, но осекся и тяжко выдохнул. На полу и на стенах он попытался найти более тактичный ответ, однако вновь пришел к первоначальному варианту: — И тебе рассказывали это в детстве?!.. Я повеситься захотел, впервые услышав этот краткий сценарий для невыносимого триллера, а ты слушал сей ужас в детские годы?..

Влад выглядел как чуткий родитель, узнавший, что чужого ребенка кормят помоями и укладывают спать в коробке на улице. И я его не винил… Если бы у меня были дети, я бы никогда не рассказывал им то, что заставляло бы их лить слезы и опасаться за собственную мать, ведь в таком хрупком возрасте любая сказка — настоящая жизнь…

Везунчик резко скатился с дивана и проскользнул в приоткрытую дверь. Стремительно затихающий топот сменил громкий радостный лай.

— Чего это он?

— Встречает Антона, — прокряхтел я, пересаживаясь в инвалидное кресло: пусть его ждут в прихожей два старых пса…

Кратко прозвенел домофон и тут же затих. Неужто Антон забыл утром ключи? Не так давно домофон починили, и теперь зайти в подъезд можно, только увязавшись за кем-нибудь из жильцов. Но хлопнула тяжелая дверь, лай вмиг утих, и редкий скрип моих колес затмил голос Антона:

— Я дома!..

Как будто медом полили струны души…

— Не пойдете к нему? — обернулся я, добравшись до двери на кухню.

— Не сейчас: думаю, вам нужно пару минут побыть наедине.

Я открыл дверь, озарив мягким светом пол и диван, выпустил из пальцев длинную ручку…

— Хотел бы я иметь такого родственника, как Вы… — обронил я. Перепугался, услышав собственный голос!.. — Извините, что ляпнул такую…

— Нет, все в порядке. Думаю, иметь такого племянника, как ты, было бы крайне интересно.

— Хотел бы я услышать такое от своих родителей… В смысле, не про племянника, а про «иметь»!.. То есть «иметь сына», а не «…племянника»!..

— Я понял, — прервал меня Влад мановением руки. — Давай, торопись к нему, ты же слышал: он — дома.

Комментарий к Глава 72 Как бы ни было трудно в это поверить, подобная сказка действительно существует… И автору или авторам сего творения я хочу сказать: “Спасибо. Спасибо, сволочи, за мою тревожность…”

====== Глава 73 ======

Инвалидное кресло подкатило к прихожей, и первое, что бросилось мне в глаза, взволновало меня не на шутку: костяшки Антона были красны, как если бы совсем недавно он съездил кому-то по лицу… Учитывая характер его общения с некоторыми одноклассниками… вполне возможно. Однако это та тема, поднимать которую мне нельзя, если я не хочу весь оставшийся день испытывать на себе игнорирование Антона и томящуюся внутри него злость. В такой ситуации он сердится не на меня, а на себя самого — за то, что принес школьные проблемы домой. Я видел в этом проявление заботы с его стороны, но от того меньше за него не тревожился. Дети могут быть очень жестоки…

Так что я не спрашивал, как прошел его день, не задавал коварный вопрос «Как дела?», а лишь улыбнулся и сказал:

— С возвращением! Твой отец здесь, — предупредил я Антона, уже, в общем-то, ни на что не надеясь… По моему мнению, подобные фразы означают: «Эй, мы с тобой не одни, так что нежности лучше оставить для спальни!» Но вот так беда, секс перед днем рождения Антона был последним проявлением его желания… Чтобы снова не скатиться в депру, что на колесах под моими ладонями делается в три раза быстрее, я перевел тему как можно дальше от страха таяния чувств: — Чего в домофон звонил? Не смог на тот момент найти ключи?

Антон посмотрел на меня исподлобья, развязывая шнурки.

— Я не звонил. И достаю ключи всегда заблаговременно, входя во двор, чтобы у дверей не копаться.

— Но в квартиру снизу точно кто-то звонил. Буквально за пару секунд до твоего прихода.

— Подумай сам, во-первых, какой мне резон врать, а во-вторых, как бы я так быстро поднялся по лестнице? Наверное, квартирой ошиблись, нажали кнопку не ту на панели; за мной кто-то шел с половины двора, в ту же парадную.

Ответ Антона мне показался разумным и реалистичным, так что почти мгновенно я выбросил эту тему из головы — и остался наедине с выпивающим все светлые эмоции вакуумом. Мне нечего было Антону рассказать, не о чем спросить, так что я лишь бездумно таращился на него из инвалидного кресла, пока он расставлял обувь и вешал верхнюю одежду.

— Ты смотришь на меня слишком пристально. Это нервирует…