Совсем не мечта! (СИ) - "MMDL". Страница 125

— Все будет хорошо, — неуместно вставил я, и Антон, будто только-только вспомнив о моем присутствии, расплылся в фальшивой, но доброй улыбке:

— Разумеется, будет. Не надумывай глупости и лежи спокойно.

Ну вот, хотел поддержать его я, а в итоге он вновь отдал мне все одеяло…

Дверь распахнулась, в кабинет наконец вернулся врач, и я сел на скрипнувшей кушетке.

— Как кость? — одновременно выпалили мы с Антоном. Врач подошел к медицинскому шкафу.

— Ну… что сказать, — вздохнул он и выудил на свет отпрыска «болгарки» и «циркулярки», — я бы рекомендовал ногу ампутировать…

— Ну п****ц… — едва не потерял сознание я и рухнул обратно на жесткую кушетку. Побледневший Антон внемую хлопал ртом…

— …а в ином случае, — пояснил доктор, — Вы опять ее когда-нибудь сломаете: нет ноги — нет проблем, а?

— ВЫ В СВОЕМ УМЕ ВООБЩЕ?! — разразился яростью Антон. — КТО ТАК ШУТИТ-ТО?!.. — Но крик его на врача впечатления не произвел, и бесчувственный сухарь хрипло рассмеялся.

— Спокойно, с ногой все в порядке, — заверил он нас. Однако, несмотря на последние слова врача, мне все-таки было до одури страшно подпускать его к себе с инструментом, круглое лезвие которого поблескивало электрическими бликами подобно клыкам голодного зверя. — Гипс сейчас сниму — не дергайтесь, не то разрежу больше, чем Вам хотелось бы.

— Шутите?.. — со слабой надеждой уточнил я, упорно пялясь в потолок. Антон стоял в нескольких шагах от кушетки, так что мои пальцы вжались в обивку, а не в его манящую кожу.

Я не смотрел, как врач снимал гипс, — старался думать о способе из сновидения: ох, к доктору Везунчику я бы с удовольствием сходил! Разве что если б у меня был открытый перелом, пришлось бы драться с ним за собственную кость… Врач тем временем отложил инструмент и взялся за ножницы с широкими загнутыми концами. Я перевел взгляд на Антона и уже по его белесому лицу делал выводы об успехе медицинских манипуляций: похоже, все пока неплохо… Думается, Антон бы хоть чуточку удивился, если бы врач вспорол на мне кожу…

— Вот и все, — осчастливил меня сухой голос. Доктор выкинул разрезанный надвое гипс и отошел к столу. — Сустав отвык сгибаться, так что какое-то время потребуется на то, чтобы его разработать. Старайтесь ходить так же, как и до травмы, по мере возможностей. Трость лучше не использоваться: мало того, что абсолютно здоровой ноге это не требуется, так привьете себе хромоту.

— От кресла-коляски тоже пришло время отказываться? — в сторонку ухмыльнулся я.

Врач перестал что-то писать, поднял голову и окинул меня недоуменным взглядом.

— Вы что, все это время использовали инвалидное кресло?.. Бога ради, это же была просто трещина! Не перелом даже и уж точно не ранение от взрыва гранаты!..

Кабинет я покидал настолько пристыженным, что по-пингвиньи проковылял по лестнице аж на первый этаж и остановился лишь на поребрике у автобусной остановки перед зданием больницы. Антон держался рядом, напряженно молчал — губы его были тонки и бледны от еле сдерживаемого смеха. Чем больше шагов я делал, тем веселее ему становилось, так что, полагаю, дело было в моей походке а-ля «Джинсы жмут в промежности».

— Вот видишь, — привлек Антон мое внимание, — я же говорил, что все будет хорошо. Дело осталось за малым: разработать сустав.

— Без трости как-то совсем тяжело, — буркнул я, вообразив себя под ночным дождем в пальто да с тростью — какой нуар… — Может, недолго и похожу с ней — подберу какую-нибудь поизысканнее…

— Ты не слышал, что врач сказал? — сурово откликнулся Антон.

— Слышал, но это была рекомендация, а не что-то серьезнее. Я буду ровно ногу ставить, так что все будет нор…

— Купишь трость, — прошипел мне на ухо Антон, встав на цыпочки, — и она окажется в твоей заднице по самую рукоятку…

Мимолетом я заглянул в его ледяные глаза и в следующий же миг понял: именно так, как он сказал, и будет…

— Пожалуй, прислушаюсь к наставлениям врача…

Антон выглядел довольным несчастные доли секунды, как вдруг на его лице явственно отобразился страх… Я оглянулся в надежде понять, что же заставило его остолбенеть, — но лишь подставил голову под боковое зеркало бесшумно приблизившегося автобуса. Хлобысь! — я рухнул на асфальт! А сразившее меня зеркало конкретно накренилось.

…В результате произошедшего случилось две вещи: я осознал, что стоять на поребрике близ проезжей части действительно рискованно, и мы с Антоном вернулись в больницу, дабы убедиться, что я не заработал сотрясение мозга. Тот же самый врач долго смотрел на меня, не мигая, и сухо произнес:

— Предлагаю ампутировать голову.

====== Глава 81 ======

Комментарий к Глава 81 https://vk.com/wall445594272_1884

Кажется, ни разу в жизни я не сомневался в двух фактах о себе: в том, что я склонен к тотальной изоляции, и в том, что являюсь отпетым лентяем, готовым потратить на избегание труда столько сил, сколько сама работа не потребовала бы никогда! Именно по вине последнего я и оказался втянут в извращенную игру с истинным дьяволенком, выйти из которой победителем при любом раскладе б не сумел…

Необходимость разрабатывать ногу после гипса я вполне понимал! — но не ежедневные прогулки по людным улицам. Меня фрустрировало представление того, насколько жалким я могу выглядеть в глазах совершенно незнакомых мне людей. Хромота из-за скованности в суставе подкармливала комплекс неполноценности, дремавший где-то в темных глубинах сознания, пока я носил гипс: всем ведь чисто зрительно сразу становилось понятно, что у меня перелом, временное ограничение, после устранения которого я вновь буду способен делать все то же, что и другие!.. Однако нынче проблема заключалась в отсутствии опоры. Травмы больше не было, как и гипса, — я потерял основное оправдание: не наступаю на ногу — потому что гипс; использую инвалидное кресло — потому что гипс; не выхожу на улицу — угадайте, какова причина? Как и отговорка, чтобы не видеться с семьей, которая не знала о моей травматизации и сама не горела желанием меня навещать. Вдобавок отец Антона перестал бывать в гостях… Пусть, я знал, это было связано с возвращением Павла из командировки, ничто не мешало мне надумывать, что все те увлекательнейшие — потому что глубокие, нетривиальные — беседы расцветили мою болезнь лишь из жалости сердобольного Влада. Нет, я верил его словам, искренне принимал за чистую монету все сказанное им (в том числе и причину зародившейся между нами неравной дружбы), но, очевидно, жалеть себя из-за хромоты мне нравилось больше. Как и избегать людей вне надежных стен моей квартиры — почему я и загорелся идеей приобрести беговую дорожку: чтобы на самой низкой скорости прогуливаться посреди комнаты, представляя под ногами дорогу из шумного сырого песка, а по сторонам — густые зеленые деревья, заслонившие умеренно солнечное летнее небо шелестящими на ветру кронами…

Данный романтизм и легкая социофобия в одном флаконе обошлись бы мне в каких-то двадцать-тридцать тысяч рублей, но Антону приспичило считать мои деньги. То, как он экономит мои финансы в магазинах, выгружает втихаря из тележки откровенно ненужные мне товары, очаровывало; Фрейд бы сказал, что в Антоне я вижу свою практичную и прагматичную мать… Вот только в иных ситуациях строгая и абсолютно верная аргументация Антона разбивала вдребезги мои пустые, как детская соска, «хочу!» — только желанием я и мог оперировать.

— Эта огроменная бандура сделает спальню тесной, — сидя поверх одеяла в белье, терпеливо повторил Антон то, что уже озвучивал вчера перед сном. — А если поставить ее там, — указал он на дверь, — Везунчик либо будет бояться ее, либо испортит, решив что-нибудь отгрызть. Либо вообще убьется, если ты забудешь выключить беговую дорожку и он на нее запрыгнет!

С хмурой миной я одевался, стоя у окна. Не скажу этого вслух, но он как всегда прав: я обязательно хотя бы однажды забуду ее выключить — и этот раз может стать для Везунчика фатальным… Но не успел я примириться с очередным поражением, Антон свесился с кровати, вытащил из-под нее таинственную сумку с набором отпетого извращенца внутри («набором юного экспериментатора»?..), и я, оглянувшись, засмотрелся на его задницу, обтянутую тугим иссиня-черным трикотажем. Пальцы с тонкой желтой резинкой застыли у затылка: волосы заметно отросли за время ношения гипса, и теперь, чтоб не щекотали шею, я собирал их в короткий пышный хвостик.