Совсем не мечта! (СИ) - "MMDL". Страница 39

— Ну все… — тягостно вздохнул Антон, переворачиваясь на живот. Мое сердце дернулось от острой боли… — Я — Кристофер Робин… — Он протянулся к реке и опустил руку в мелодично позвякивающее стекло. — Холодно… И правда похоже на воду…

Пока Антон с детской непоседливостью изучал мой комнатный мирок, я стоял неподвижно в шкафу и не мог поверить своим глазам. Там, в комнате, кто-то есть. И это не сулит мне ничего плохого… ведь так?.. Не похоже, чтобы он притворялся — кажется, ему действительно понравилось там…

— Тут странно, — поделился впечатлениями Антон, аккуратно переступая через лес. — Как будто я в твоей голове… У тебя даже тайны невинные: я-то думал, что узнаю что-то пугающее о тебе. Хотя взрослый мужчина, имеющий дома детскую комнату, но не являющийся родителем, все же немного жутковат…

— Эта комната не для меня. Я тут уже давно не бывал и стараюсь вообще лишний раз не заходить. — Я открыл рот, но никак не мог понять, с какого момента начинать объяснения. Вероятно, отсюда… — Все, кого ты здесь видишь, для маленького меня были друзьями. И взрослые, замечая, как много я провожу времени с игрушками, всегда мне их дарили. К тому моменту, когда играть в плюшевых медведей и остальных мне было уже стыдно, у меня накопилось что-то около… двух сотен игрушек самых разных размеров. Они покоились в тумбочках и шкафах родительского дома все те годы, пока я жил там, но когда переехал, было логичным шагом забрать все свои вещи. Я бы мог вновь распихать их по ящикам и шкафам, но… решил в благодарность за неодинокое детство организовать им достойную старость.

— А ведь эта комната — самая большая из трех. И ты отдал ее им… — подметил Антон, толкая пальцем одну из машинок на деревянной дороге. Желтый «жук» суетливо съехал по спуску на траву, в которой тут же из-за своих небольших габаритов увяз. Антон опомнился и обернулся: — Извини, я…

— Да нет, наслаждайся. Я не против, если здесь что-то поменяется.

— Я могу принести как-нибудь фосфорные наклейки, если тебе это будет интересно, — предложил Антон, рассматривая картонное кафе, где за столиком сидела пара динозавров. — При включенном свете они не будут заметны на фоне белых облаков, а в темноте получится ночное небо… Благодаря этой комнате я теперь многое понимаю: если у тебя в потаенных уголках психики — сказочная страна игрушек, то не удивительно, что ты так пугаешься любых моих инициатив.

— Мне не нравится слово «пугаешься», — недовольно буркнул я, присаживаясь на корточки и меланхолично почесывая Максику макушку.

— А мне не нравится слово «блондинчик», но ты — пугаешься, а у меня блондинистые волосы.

— Ха, «блондинчик»… Я должен это запомнить…

— Не смей, — раздраженно обернулся Антон. — Хоть раз попробуешь меня так назвать — выпорю.

Я рассмеялся, приняв его слова за обыкновенный подкол. В будущем это недопонимание сыграет со мной злую шутку…

====== Глава 30 ======

От усталости в преддверии сна меня бросало по воспоминаниям, как корабль по волнам в сильный шторм…

По иссушенной летним зноем деревенской дороге в тени одноэтажных домиков бегали дети в цветастых майках и шортах. Их смех разносился далеко, а голоса были кичливыми и звонкими. Оставляющий яркую белую полосу на голубом небосводе самолет привлек их внимание, и дети резко повернули головы.

Перепугавшись не на шутку, я пригнулся и спрятался за горячим шиферным забором, из-за которого наблюдал за чужой идиллией. Меня же не увидели, правда?.. Проверять было страшно, даже через щель между двумя листами шифера, так что я аккуратно спустился с металлического крепления на покрытую травой тропинку.

Наш двор был большой и зеленый. От хлипкого деревянного крыльца через весь участок тянулась узенькая заасфальтированная дорожка, прерывающаяся посередине покатыми цементными ступеньками, с которых я падал каждое лето и разбивал колени в кровь. С обеих сторон дорожку обрамляли фруктовые и ягодные деревья и кустарники. Сразу после ступеней слева кусты редели, открывая тропу к покосившейся песочнице и таким же неустойчивым деревянным скамейкам. Далее на дорожке появлялись восемь каменных плит, изрисованные мелками вдоль и поперек. Справа от них раскидывала свои нити паутина троп меж широких грядок, засаженных клубникой, земляникой и различными овощами да травами. Посреди этой системы дорожек возвышалось огромное абрикосовое дерево. Его громадные ветви, точно ненавидя друг друга, росли в противоположные стороны — создавалось впечатление, что ствол был расщеплен молнией в очередную пугающе прекрасную грозу. В десятый раз за сегодня я взобрался на это дерево, ободрав предплечья и локти, и уселся на одну из ветвей, оглядывая свои владения. Отсюда были видны оба сарая возле разрисованных плит, и крыльцо нашего дома, частично скрытое листвой яблони возле него. Даже улица была видна! Черт, а вдруг и меня видно с улицы?.. Я не хотел, чтобы меня заметила шумящая весельем компания детей, и спустился как можно скорее. Футболка зацепилась за корявый ствол, и рукав, громко затрещав, разорвался. Плохо дело… Если бабушка увидит, опять будет ругать… Конечно, я всегда могу сделать вид, что сам этого не заметил…

— Ох, ну надо же! — воскликнул я на весь огород, практикуя удивление. — Какая неожиданность!

Нет, кажется, соврать не получится… Вприпрыжку я добрался до песочницы, где уже неделю раскинулся песчаный сад. Из-за прошедших дождей мост и кубики-дома заметно оплыли, а воткнутые в песок крупные листья, заменяющие деревья, совсем прибились к земле и завяли. Хотелось построить что-нибудь новое, но жалко было рушить этот сад: в памяти еще был свеж его образ в первые минуты после завершения строительства…

По моей ноге пополз огромный черный жук. Я аккуратно пересадил его на деревянное ограждение песочницы и присмотрелся. Какие у насекомых все-таки забавные глаза…

— Привет… — меланхолично поздоровался с ним я. — Не хочешь задержаться?.. Поговорить… — Жук дернулся, будто осматриваясь по сторонам, и припустил по доске к пышному кусту пиона. — О, ты занят… ну ладно, удачи. Заходи в мой песочный сад… Хотя, возможно, скоро вместо него будет что-то другое! — крикнул я, но жука уже и след простыл.

Вокруг была тишина. Относительная. Ветер шелестел листвой, и с каждой стороны до меня долетало шипение, будто в зелени притаилась целая армия змей. Это не пугало. Скорее… успокаивало — что рядом есть кто-то еще.

Хотелось пить. Со лба градом струился пот. Я попытался убрать длинный чуб, но непослушные пряди снова упали на лицо, прилипая к коже. Когда во рту пересохло настолько, что трудно было двигать языком, я смирился с неизбежным. Придется идти домой, а там бабушка увидит разорванную одежду и обязательно накричит… может быть, даже ударит… как тогда… Я слишком живо вспомнил ее озлобленное морщинистое лицо, боль в левой щеке и мокрого белого плюшевого мишку, выпадающего из моих дрожащих рук на асфальтированную дорожку, — и мои глаза, как и в тот раз, наполнились слезами. Несправедливо… Ему было жарко, я хотел, чтобы он охладился, поплавав в воде, он же белый — северный медведь… Ну и что, что вода дождевая в той ванночке: дождь — чистый… После того случая мне запрещено выносить игрушки из дома во двор…

А… может… попить из ванночки?.. Я покосился на ржавую посудину, в которой, согнув ноги в коленях, мог бы поместиться сам. Чтобы не возвращаться домой, это выход. Смогу отдалить крик и поучения еще часов на пять, пока не наступит вечер и не придется пойти домой… Я подошел к ванночке и сосредоточенно взглянул в прозрачную воду. На ее поверхности кружились зеленые листочки, осыпавшиеся с ближайшего куста жасмина. И жук…

— О Боже! — воскликнул я, подбирая один из мокрых листков и доставая им из воды бедного жука. — Ты живой?.. — Я с тревогой смотрел на хрупкое тельце и тонюсенькие раскинутые лапки. Но вот насекомое шевельнулось, и я облегченно выдохнул. — Ну слава Богу… Тебе несказанно повезло, что я решил подойти к воде…

Я бережно положил лист с приходящим в чувства жуком под ствол жасмина, где на него никто не сумел бы наступить. Пить из ванночки уже не хотелось… Может, ягоды смогут утолить мою жажду? И почему я сразу об этом не подумал?! Зато я спас жука!