Совсем не мечта! (СИ) - "MMDL". Страница 79

— Помнишь наш самый первый раз? — спросил он, словно услышав трансляцию моей внутренней речи.

— Разве такое забудешь… — Я хотел подойти к нему ближе, но замер в нескольких шагах, от волнения сжав молоток.

— Ты пообещал выполнить любое мое желание. Это оно: мы повторим тот раз, только с точностью наоборот.

Смущение только-только хлынуло в кровь, а его уже устремился разбавить мой фирменный «так-себе-юмор»:

— Что, сегодня я выбегу из комнаты, оставив тебя с эрекцией, и закроюсь в твоей ванной? У Влада появятся вопросы. У меня бы появились.

— Ты прекрасно понял, о чем я… — Его лукавый взор струился по моим венам, воспламеняя кровь. — Я уже лежу. Без малейшего движения. Не способный пошевелиться. Полностью подвластный тебе. Ты можешь делать все, что хочешь… Разве не соблазняет?.. Меня тогда соблазнило…

Память окропила язык приятной вязкой горечью, и я неосознанно облизал губы.

— И чего же ты хочешь? — кивнул ему я.

— Важно не то, чего я хочу, а чего хочешь ты. В этом задумка.

— Антон, я не смогу сделать то, что… сделал тогда ты.

— И почему ты не сможешь сунуть член мне в рот?

В мгновение ока жар хлестанул по щекам, и я до белизны кожи сжал рукоятку молотка, чтобы хоть куда-то направить возросшее напряжение.

— Вот обязательно тебе было говорить это настолько прямо?!

— Да, коли я должен пошлить за нас обоих. Так что тебе мешает трахнуть мой рот?

— Антон! — Всплеснув руками, я подошел к нему на шаг, но встретиться глазами так и не смог. — Сбавь, пожалуйста, обороты! Я не могу это сделать, потому что, с моей точки зрения, это — насилие.

— То есть, по твоей же логике, в тот раз я изнасиловал тебя?..

— Да, но не скажу, что мне не понравилось. Вообще-то, до определенного момента все происходящее между нами было больше похоже на сексуальное насилие, пусть и в каком-то символическом гомоэротическом смысле.

— И тебе нравится, когда совершают это самое символическое насилие над тобой, но не когда ты над другими?..

— Я этого не говорил!

— А я не у тебя спрашиваю, — хитро осклабился Антон, опять указывая взглядом ниже пояса. — В знак согласия он становится больше… Что с тобой было? — вмиг посерьезнел он. — Ты подсознательно тянешься к насилию, оно, направленное на тебя, решает чуть ли не все твои проблемы, но сам себе запрещаешь его выражать…

— Это не то, о чем я бы хотел гово…

Распахнувшаяся дверь меня прервала. Прибежавший на мои возмущенные вопли, Влад столкнулся с картиной, которую явно не был готов лицезреть. Над лежащим на полу Антоном возвышался я — откровенно возбужденный и с чертовым молотком в руке. Сложно представить, что же именно происходило в мыслях Влада, но тело его замерло, а остекленевшие глаза уперлись в мои, расширенные от страха перед скорой расправой. Наконец шестеренки ожили, мужчина осторожно вытянул молоток из моих мертвенно-бледных пальцев и, не проронив ни единого звука, притворил за собой дверь.

— Вот! Вот поэтому я и не хотел! — выпалил я. Зажмурившись, Антон беззвучно смеялся. — Тебе весело, а у меня чуть сердце не встало…

— Ничего, сейчас твой член способен качать кровь вместо него, — истерически прохохотал мальчишка, и я с неловкой, но теплой улыбкой, побороть которую не удалось, пожалел, что Влад забрал молоток.

Это была Карма! В первый раз возбудившись в комнате Антона, я смог избежать стыда, но во второй уже танцевал на лезвии бритвы.

Антон, приподнявшись, сел, и воззрел на меня с требовательностью, свойственной ему одному.

— Ладно, я могу — временно — закрыть глаза и на зеркальную инсценировку нашего первого раза, и на то, что ты постоянно норовишь что-то от меня умолчать. Но ты пообещал исполнить любое мое желание — и ты это сделаешь. Соберись и подумай о самой запретной своей сексуальной фантазии.

Мои веки распахнулись до боли в глазных яблоках, и я со стоном поторопился прикрыть их рукой.

— Сразу видно — подумал ты, о чем надо, — удивленно проронил Антон. — Что это было?

— Я никогда вслух об этом не скажу…

— Значит, напишешь. Нарисуешь. Как угодно объяснишь.

— Зачем тебе нужно меня унижать? — Я так и не отнял ладонь от лица, но и сквозь темноту видел Антона, вперившего в меня аквамариновые глаза.

— О, так это что-то, связанное с унижением. И вызывающее стыд одним лишь присутствием в виде желания в твоей голове — мне уже нравится эта идея. Ты пообещал…

Да, пообещал… И мог согласиться на инсценировку зеркального первого раза. Но не сделал этого по собственной глупости, и теперь иного выхода у меня нет…

Затянув пояс халата потуже, я зашел в родную спальню, сокрушенно опустился на край постели и промокнул полотенцем чистые волосы. Антон, валявшийся на своей половине кровати все то время, пока я был в душе, подполз ближе ко мне, сотрясая матрас. Мое лицо продолжало пылать от стыда, зато кожей груди я все еще чувствовал струящееся вниз жгучее тепло…

— Хватит улыбаться, — не поворачиваясь к Антону, произнес я, — а то у тебя щеки треснут.

Мои слова вошли в одно ухо Антона — и сразу же через другое вышли. Покачиваясь, как довольный жизнью болванчик, он толкнул меня в плечо, и я опустил полотенце на колени.

— И… как оно? — осведомился он и закусил нижнюю губу.

— В самом прямом смысле — горячо… и слишком интимно…

— Кто бы мог подумать, что у тебя такие демоны внутри.

— Уже их там нет: я утолил свой интерес, этого вполне достаточно. С-спасибо за содействие, — ни к месту, ни ко времени добавил я, и Антон прыснул в кулак.

— Что-то дождливо сегодня… — сказал он, поглядывая в окно на абсолютно ясное небо, и мои челюсти сжались от пробуждающейся злости. — И жарко: принести тебе яблочного сока?

Вот гаденыш!..

— Мне не нравится, что у тебя прорезалось чувство юмора.

— Да ладно тебе, я просто счастлив: теперь никто на тебя не покусится, ведь я тебя пометил!

Так, где мой молоток?!..

====== Глава 58 ======

Удар застал меня врасплох. Так же, как и все предыдущие! Получив справа довольно жесткой красной боксерской перчаткой в челюсть, я не устоял на ногах и плюхнулся на задницу. Везунчик вздрогнул в своем лежаке, но не пожелал покинуть кухню: кажется, наблюдать за моими падениями ему было куда интереснее чего бы то ни было, и не ему одному…

— Опять, — недовольно выдохнул Антон и опустил руки.

Из-за барной стойки послышались громкие хлопки — Лиза аплодировала, невнятно крича с набитым чипсами ртом: «Еще! Еще! Ударь его еще!» И ее, и Везунчика я кормлю — и оба, похоже, предательски желают увидеть, как Антон меня отметелит…

— Я ничего не могу поделать, — сказал я, кое-как поднимаясь. Надетые на мои руки синие перчатки не давали опираться на руки, так что вставал я крайне нелепо, о чем свидетельствовало заливистое хихиканье Лизы.

— Ты теряешь равновесие всякий раз, как получаешь по лицу — почему?

— Не знаю. Я отшатываюсь, но, видимо, для моей координации это слишком.

— Это, мягко сказать, дерьмовый расклад, — с откровенной тревогой в глазах поморщился Антон. — Если в настоящей драке ты так же свалишься, тебя добьют ногами. К тому же, когда ты оказываешься на земле, то даже не пытаешься защищаться: голова, торс — все открыто.

— Так научи меня защищаться, сидя на земле, а не продолжай эту ватную экзекуцию…

— В этих перчатках поролон, а не вата. И лучше я научу тебя твердо стоять на своих двух — это для выживания полезнее. Постарайся не падать хотя бы несколько ударов.

Я собирался ответить, что данное нисколечко не зависит от моего желания — иначе бы я не падал вообще! — но красная перчатка достигла моей левой скулы, я сделал три шага, двигаясь по инерции — и завалился рядом с тяжело вздохнувшим Везунчиком. Отлично, теперь во мне разочаровался пес… К слову, Антон издал точно такой же громкий вздох, едва различимый в шуме счастливого Лизиного смеха, и упер руки в бока.

— Если б ты падал и моментально вставал, это было бы еще терпимо, но ты и поднимаешься как раскоряка — о каких шансах на победу может идти речь?