Совсем не мечта! (СИ) - "MMDL". Страница 88

Директриса обвела рукой Антона и первоклассницу, измявшую край юбчонки на нервной почве. Все зааплодировали — я тоже, чем чуть не вывихнул Лизкино запястье. С кузиной под ручку я наблюдал, как Антон статно и весьма отстраненно спускается со сцены, на которой директриса вручила девочке что-то блестящее, ненамного больше ладони взрослого. Подойдя к передней стороне подмостков, Антон сгреб испуганного ребенка под колени и с легкостью усадил к себе на плечо. Хаотично защелкали фотоаппараты и звуковые «затворы» мобильных: нервно смеющаяся девочка замахала колокольчиком, и по школьной территории эхом разнесся тяжелый чугунный звон. С ребенком на руках Антон медленно пошел к дверям, но споткнулся на полпути. Вся толпа ухнула, готовясь ловить пискнувшую первоклашку, однако Антон тотчас выпрямился и, самую малость покраснев, понес девочку дальше. Мы с Лизкой, как первые из числа бесстыжих, глухо расхохотались в плечи друг друга — до слез и боли в челюстных суставах.

— Мы ужасные люди… — проплакала Лиза, вытирая мокрые глаза.

— Нам это нужно было: сдержись мы — и обязательно бы заржали при Антоне… О Боже, я не чувствую лица…

Красные как раки, мы встали ровно, делая серьезные лица. Но губы предательски подрагивали, а из Лизки то и дело вырывались визгливые постанывания, как если бы крошечные человечки умоляли ее выпустить их наружу.

— Иди просмейся; он сразу догадается, что за повод у нашего веселья. А из-за тебя начинаю смеяться и я.

Пыхтя в ладонь, Лиза скрылась за компанией громких родителей. Я же продрался через десятки людей ближе к дверям школы. Дошедший до бетонных ступеней Антон вместо того, чтобы поставить первоклассницу на землю, сунул ее в руки директрисы, словно куклу, играть с которой ему уже порядком наскучило. Его можно было понять: теперь эта девочка стала живым напоминанием о его маленьком публичном позоре, едва не обернувшемся мини-трагедией. Откровенно говоря, подходить к Антону было боязно… Такое выражение лица у него было в тот день, когда в ресторане я, ведомый ревностью, иносказательно обвинил его в распутстве (за что позже получил по заслугам). Однако, к моему удивлению, от бурлящей демонической ярости на его лице — и, надеюсь, на сердце — не осталось ни следа, стоило только нашим глазам встретиться. Его губы дернулись в нарастающей скромной улыбке, и, сложив руки за спиной, как ученый ворон, мальчишка гуляючи приблизился ко мне, в окружение занятой своими делами человеческой массы.

— Какие люди, — довольно процедил он, взирая на меня из-под хитро приопущенных век.

— С последним Первым Звонком тебя.

Антон пораженно взглянул на врученный ему пестрый букет и, не задумываясь, прижал его к груди.

— Я посчитал, что дарить цветы сегодня будет беспалевно: все же с букетами, так что я как будто передаю его тебе для кого-то из учителей.

Розовея, он улыбнулся букету и расправил безупречную упаковочную бумагу. Одно это его смущенно-польщенное выражение лица уже делало меня невероятно счастливым! — и чувствовал я себя таким еще ровно пять секунд.

Вынырнувшая не пойми откуда Лизка оголтело вцепилась в воротник Антона и поцеловала его, изумленного, в губы. Захрустела бумага, смятая Лизиной грудью. Неподъемный камень рухнул со всей дури мне на сердце. Руки сами отдернули Лизу от Антона, ошарашенно буравящего асфальт.

— Больно! — вскрикнула Лиза и рывком освободила плечо из капкана моих пальцев.

— Какого черта?!..

— Тупые идиоты, — проскрежетала она, светя счастливейшей правдоподобной улыбкой. — Вы бы еще засосались прямо здесь. Оба выглядели как влюбленные дебилы…

— Да у всех цветы! У тебя паранойя… — попытался вставить я, но голос Антона заглушил мой:

— Я же отказался от твоего идиотского плана!

— Какого плана? — спросил я.

— Они смотрели, — выдавила Лиза, оставив мой вопрос, как и Антон, без внимания. — И смотрят прямо сейчас. Что я должна была делать, по-твоему?

— Ничего! В том-то и дело!..

— Оба замолчите, бл…! — Окончание ругательства потонуло в низком зверином рыке, дорвавшемся до моих голосовых связок, и пара скандалистов осеклась. — За мной. Живо. И чтоб молчали, пока я не разрешу говорить.

В траурной тишине наша ничтожная процессия из трех человек вышла из оживленной толпы. Дойдя до тротуара, мы повернули направо и пошли прочь от школы под занятое пение птиц. Слева проносились машины, наполняя воздух газом и пылью, — совсем как раздражение, мечущееся где-то в районе моей печени. У пустой детской площадки мы свернули с асфальта на гравий, трещащий под подошвами наших с Антоном ботинок и Лизкиных туфель на невысоком каблуке.

— А теперь я хочу знать, что это за упомянутый план, — повелительно произнес я, опустившись на скамейку. Антон присел рядом, озлобленно теребя измученный лист золотарника, Лиза — на облезлые деревянные перила детской горки.

— Это наши с ней школьные дела, тебя они не касаются.

Недоверие… Это точно шаг назад… Почему?.. Что я сделал не так? И главное — когда?..

— Все, что имеет отношение к вам двоим, так или иначе затрагивает и меня. Лиза?

Мой нынешний тон был ей отлично известен: с этим строгим воспитателем-Марком она общалась после проказ, когда поблизости не было ни одного взрослого и роль ее совести приходилось мне брать на себя.

— Я предлагала Антону сделать вид, что мы встречаемся, чтобы к нему не цеплялись всякие придурки, считающие его… геем…

— И почему ты отказался? — повернулся я к нему. Глаза поднявшего голову Антона полыхнули оскорбленностью.

— Потому что это как минимум недостойно! — громыхнул он. — Тебя что, будут устраивать наши с ней объятия и поцелуи?! Только что приятно было на нас двоих смотреть?!

— Точно синяк будет… — тихо пожаловалась ступеням Лиза, поглаживая ушибленное мною плечо.

— Разумеется, неприятно. Но если речь идет о твоей безопасности, почему не поступить умнее? Зачем упрямиться и подставляться зазря? Я тоже хорош: почему не подумал…

— Я не собираюсь изменять своим принципам, — качнул головой Антон. В глубине его радужки лед покрывал сталь толстой коркой.

— Хочешь опять провести ночь на полу класса — весь замотанный в скотч?

— Я НЕ ПРОСИЛ ЗА МНОЙ ПРИХОДИТЬ! — вскочил он, швыряя букет мне на колени. — Я НЕ ПРОСИЛ МЕНЯ СПАСАТЬ! Я БЫ СПРАВИЛСЯ СО ВСЕМ САМ, ПРЕКРАСНО БЫ СПРАВИЛСЯ!..

Лиза испуганно притихла за его спиной. Все мое нутро стремилось последовать ее примеру: подчиниться, лишь бы только прекратить этот скандал, оборвать этот крик, закончить раскалять эмоции. Сердце неконтролируемо ускоряло свой ход, ноги все сильнее охватывала дрожь — подняться со скамейки я теперь не мог. Сжимая кулаки, возвышаясь надо мной с разъяренно сведенными бровями, Антон как никогда прежде напоминал мне отца — с его звериной злостью, непредсказуемой импульсивностью, обжигающей жестокостью, способной сфонтанировать в любой момент!..

— …МНЕ НЕ НУЖНА НИЧЬЯ ПОМОЩЬ! ТАК ЧТО НЕ НУЖНО ЛЕЗТЬ В МОИ ДЕЛА И НАВЯЗЫВАТЬ МНЕ ЗАБОТУ!..

— БЛ*ТЬ, ДА ЗАМОЛЧИ, ХВАТИТ БЛАЖИТЬ! — не выдержал я, и Антон вздрогнул, отшатнувшись. — Почему нельзя спокойно поговорить обо всем, как взрослые люди?! Почему нельзя обойтись без швыряния чего бы то ни было и разрывающего барабанные перепонки ора?! Как я могу всерьез воспринимать слова истеричного ребенка?! И ты еще удивляешься, чего это я не бегу со всех ног под тебя ложиться! Ты ненадежен, несдержан — откуда тут взяться доверию?!

Тараня друг друга горящими взглядами, мы дышали как после погони. Промелькнувшую всего на секунду обиду Антон умело подменил высокомерным отвращением и отошел от меня, качая головой.

— Ну и пошел в задницу тогда… раз я такой ненадежный…

Повернувшись ко мне спиной, он устремился бегом к решетчатым воротам детской площадки. Я хотел окликнуть его — но какой в этом смысл? Он бы не остановился, даже не обернулся. А побежать за ним я не могу…

Первый звонок… Похоже, этот маленький колокол звонил по мне…

— Прости… — жалобно всхлипнула Лиза. — Я хотела помочь, а не…