Чистая работа - Ла Плант Линда. Страница 17

Анна еще раз просмотрела вырезки, разложенные Льюисом на кофейном столике. Ничего удивительного, что у Ленгтона началась депрессия. Он чуть не умер от тяжелых ран, а теперь оказался в западне — в инвалидном кресле, из которого он вряд ли когда-нибудь встанет и вернется на работу. И к тому же он должен узнать, что вероятность отправить под суд человека, который с ним это сделал, тоже близка к нулю.

Анна взглянула на часы: почти четыре, так что пора ехать в магазин за виноградом, копченым лососем и бубликами, а потом отправляться в Глиб-хаус. Она сложила все вырезки обратно и открыла папку, которую в прошлый раз оставил ей Льюис.

Снимки погибшей Карли Энн Норт были ужасны: убийца нанес ей страшные раны. Анна два раза прочла сообщение о его аресте. Дежурный офицер полиции вызвал по рации помощь, когда заметил мужчин с телом. Он задержал Идриса Красиника, который при этом оказал серьезное сопротивление, но двое других, завидев патрульную машину, сумели убежать. Во время допроса, который проводил Ленгтон, Идрис признался, что это он убил Карли Энн, но утверждал, что те двое тоже были на месте преступления и держали девушку. Признался он и в групповом изнасиловании. Анализы ДНК подтвердили это. Адвокат Идриса надеялся, что он получит более мягкий приговор, назвав полиции имена своих сообщников. Ему ничего не оставалось, как дать их адрес. Ленгтон вместе с Льюисом и Баролли отправились допросить их на месте. Нападение на Ленгтона произошло в коридоре дома. Оба нападавших скрылись с места преступления.

Тут Анна вспомнила о времени. Она закончила читать, переоделась и вышла. Заехав сначала в магазин, она двинулась в сторону автострады М4. По пути Анна все время размышляла о своем разговоре с Льюисом и о документах, что лежали в папке. Перед самым выходом из дома она передумала и все-таки положила газетные вырезки в портфель.

Анна припарковала свой «мини» и потянулась за лежащими на заднем сиденье портфелем и пакетом с едой. Обернувшись, она чуть не выронила все из рук.

На ступеньках Глиб-хауса стоял Ленгтон. Стоял, улыбался во весь рот и приветственно махал ей рукой.

Счастливая Анна стремглав подбежала к нему.

— Ну-ну, не обнимай, а то упаду, — сказал он.

— Глазам не верю!

— Придется поверить. Я сам, без помощи, дошел из комнаты отдыха сюда, а теперь пойду обратно.

Он медленно повернулся и, осторожно ступая, двинулся вперед, открыв перед ней дверь, после этого он немного постоял и пошел дальше, к комнате отдыха. Она видела, как ему больно, но желание ходить было столь сильным, что он даже не опирался рукой о стену.

Наконец Ленгтон дошел до большого удобного кресла с высокой спинкой и опустился в него. Только после этого он посмотрел на Анну. Лицо у него блестело от пота.

— Возвращаюсь к нормальной жизни, Анна! Еще чуть-чуть — и выбегу тебя встречать.

Анна поставила на стол портфель и пакет с едой, а он протянул к ней руку:

— Подойди сюда. — Он привлек ее к себе, она склонилась над ним, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не расплакаться. Он быстро поцеловал ее и глубоко вздохнул. — Если буду так продвигаться, к концу следующей недели выпишусь отсюда.

Она пододвинула стул и села рядом с ним.

— Как думаешь, получится? — спросил он.

— Здорово было бы, — ответила она, вынимая виноград, копченого лосося и бублики.

Ленгтон был чисто выбрит и одет не в пижаму, а в рубашку и брюки, хотя на ногах были шлепанцы.

— Ну, — обратился он к ней со знакомой улыбкой, — а теперь рассказывай, как прошел день.

Глава 4

Ленгтон пока еще окончательно не поправился, но состояние его здоровья явно улучшалось, и это придавало ему сил и уверенности в себе. Анна подозревала, что его пичкают болеутоляющими, но это не имело значения. Он пребывал в отличном расположении духа, и она решила, что сейчас лучше не омрачать настроение разговорами о его деле и не передавать то, о чем они говорили с Льюисом.

В воскресенье и самочувствие, и душевное состояние Ленгтона стали еще лучше, но Анна молчала, к нему приехали сначала Баролли со своей второй половиной, а сразу после них бывшая жена и приемная дочь. Китти была очень милым ребенком, и Анне всегда нравилось смотреть, как он с ней общается. Лорна, бывшая жена, почти все время оставалась в центре внимания, Анна довольствовалась скромной ролью статистки. Лорна тепло относилась к Анне, но Анна все равно чувствовала себя не в своей тарелке, потому что разговор зашел о маленьком сыне Лорны, фотографии которого она показывала Ленгтону. Анна понятия не имела, что у нее есть еще один ребенок, никогда даже речи не было о ее новом партнере — о том, что он у нее вообще имеется. Анна не участвовала в разговоре и решила, что ей лучше уехать: пусть Китти и Лорна подольше побудут с Джимми. Она немного обиделась, когда Ленгтон не стал ее задерживать, правда, он поцеловал ее и сказал Лорне, что Анна очень много для него сделала.

— Скорее всего, завтра я не смогу к тебе приехать, — сказала Анна Ленгтону, — скоро будет суд и…

Он махнул рукой:

— Да-да, занимайся своими делами. Только позвони мне, ладно?

— Хорошо, позвоню.

Она поцеловала его на прощание. Китти мило попросилась проводить ее до машины. Маленькая девочка была само очарование, она шла и без умолку рассказывала то о своем пони, то о том, как она учится играть на пианино. Иногда она называла Ленгтона папой, иногда — по имени.

— Ты ведь его очень любишь, да? — спросила ее Анна, открывая свою машину.

— Да. Он такой смешной! Мы с ним редко-редко видимся, потому что теперь у нас Томми, — ответила девочка, перепрыгивая с ноги на ногу.

— А Томми большой?

— Ему полтора годика, и он еще не говорит. Только плачет все время — зубки режутся.

— У мамы есть друг? — коварно спросила Анна.

— Какой друг?

— Ну… с кем вы с мамой живете?

— Ни с кем, только с мамой, и все.

— Понятно. А кто сидит с Томми?

— Няня. Она с нами живет, только на выходные уходит к себе.

Тут на крыльцо вышла Лорна и позвала дочь. Китти пошла к матери и помахала Анне рукой. Когда Анна выезжала с парковки, помахала ей и Лорна.

Вернувшись в свою квартиру, Анна почувствовала себя в полном смятении. Иногда у нее возникало ощущение, что по-настоящему она совсем не знает Ленгтона. Не то чтобы он был от природы скрытным, просто никогда не рассказывал ей о своей прошлой жизни.

Анна уже собиралась ложиться, когда зазвонил телефон. Это был Ленгтон. По голосу она поняла, что он пьян.

— Как… э-э-э… дела?

— Нормально. Самое главное, что у тебя все хорошо.

— Ага, отлично. Я немножко устал от такого количества визитеров. Вот-вот отрублюсь.

— И я тоже.

— Спасибо за угощение. Китти почти весь виноград умяла.

— Она прелесть.

— Да, хорошая девочка растет.

— Хорошая — и хорошенькая.

— На мать похожа.

— Ну да.

— Ладно, я просто хотел узнать, как ты добралась.

— Без проблем.

— Вот и отлично. Значит, завтра я тебя не увижу?

— Нет, я буду в суде.

— Ладно, приедешь, как сможешь. Крепкого сна. Люблю.

— И я тебя люблю.

Он помолчал немного и ответил:

— Да, знаю.

— Ну, спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Ленгтон повесил трубку. Анна немного подержала ее в руке и только потом опустила.

Вообще-то, дел у Анны было не так много. Дату суда уже назначили, поэтому из комнаты следственной бригады потихоньку убирали все ненужное, оставляя только те документы, которые были необходимы суду. Защитник и обвинитель звонили, уточняя разные детали, но, кроме этого, бригаде больше нечем было заняться. Анна должна была или перейти в другую бригаду, или остаться у Шелдона, в зависимости от того, чем он будет занят. Ей уже начинал нравиться Гарри Блант: вот уж у кого что на уме, то и на языке. Блант стоял у картотечного шкафа, когда в комнату в облаке одеколона вплыл Брендон.