Чистая работа - Ла Плант Линда. Страница 18

Гарри обернулся к нему:

— Поговорим о личном, не возражаешь?

— Это смотря о чем.

— Об одеколоне, которым ты поливаешься. Меня от него тошнит, особенно по утрам.

— Он не из дешевых, — задиристо сказал Брендон.

— Извини, ты можешь брызгаться им чуть меньше?

— Ты-то сам хоть чем-нибудь пользуешься? Вот-вот. Больше нравится, когда потом несет, да?

Оба недобро посмотрели друг на друга, потом Брендон обернулся к Анне:

— А ты что скажешь?

Она пожала плечами.

— Ну, скажи, что ты думаешь? Женщинам обычно нравится, собственно, мне этот одеколон моя подруга подарила.

— Может, ты принюхался. Понятно, что одеколон очень дорогой, — чуть-чуть капнуть, и хватит.

— Слыхал? — торжествующе обернулся Брендон к Гарри. — Ей нравится!

Гарри хмыкнул и отошел, а Брендон начал обходить всех женщин в комнате. Краем глаза Анна видела, как он наклонялся к каждой и просил понюхать, как пахнет от его щек. Смех, да и только: замечание явно задело Брендона за живое.

Шелдон вышел из своего кабинета.

— Анна, — обратился он к ней, — мы ждем адвоката Мерфи. Он хочет поговорить с нами по защите — о фотографии и тому подобном. Так что когда он появится, отведи его в первую переговорную.

— Легкий хлеб, — сказал Блант, усаживаясь за стол, и Анна обернулась к нему. — Да противно! Его адвокат за одно это дело получит больше, чем я за год. И вообще, чего тут церемонии разводить, суд какой-то устраивать: и так все ясно, он же сам признался. К судье его оттащить, и пусть сажает на полную катушку. А еще лучше было бы вкатить этой скотине смертельную инъекцию. Лично я обеими руками за, только ведь никто из сволочных политиков и не заикнется о высшей мере — за места свои трясутся! Знаешь, сколько осужденных приходится у нас на одного инспектора службы пробации? Тридцать семь человек, и это не считая всякой мелюзги! Тридцать семь преступников, ты только подумай! Насильники, убийцы — и это их-то инспекторам полагается образумить, чтоб они не вздумали браться за старое. Ну разве не смешно? Хорошо, если по сорок минут на человека в неделю получится!

Гарри продолжал бы свою тираду и дальше, если бы не вмешался уже порядком раздраженный Брендон и не сказал, что адвокат Мерфи приехал и ждет в приемной.

Анна попросила Брендона проводить адвоката в переговорную номер один, как велел Шелдон.

Брендон был явно не в духе:

— Сама провожай, Тревис.

— И правильно, — вставил Блант. — Сама провожай, а то он до конца коридора не дойдет — не выдержит одеколонной атаки Брендона.

Брендон швырнул в Бланта книгу, и Блант расхохотался.

Анна пошла к двери и у выхода обернулась, чтобы спросить Брендона, как зовут адвоката. Брендон, уворачиваясь от смятой бумажки, запущенной в него Гарри Блантом, ответил, что адвоката зовут Люк Гриффитс и с ним надо держать ухо востро: это большой ловкач.

Анна ушла, а двое взрослых мужчин принялись перекидываться смятыми бумажками, как малые дети.

Люк Гриффитс тепло приветствовал Анну рукопожатием. Из приемной они прошли в тесную и душную комнату переговоров. Гриффитс галантно пододвинул Анне стул, а сам расположился напротив. На нем был элегантный костюм в тонкую полоску, голубая рубашка с белым воротничком и темный галстук. Белые манжеты, ухоженные руки с маникюром. Крупное лицо было идеально выбрито, волосы укладывал, по-видимому, парикмахер экстра-класса.

— Я не задержу вас, — произнес он негромким, хорошо поставленным голосом.

— Вам налить кофе?

— Нет, благодарю. В прошлый раз, когда я приезжал к вам, уже имел удовольствие отведать здешнего пойла, — ответил Гриффитс и, открыв портфель, вынул оттуда записную книжку, а из кармана пиджака тонкую золотую ручку. — Значит, вы детектив-инспектор Анна Тревис.

— Именно так.

— Как вам известно, Артур Джордж Мерфи — мой клиент. Я приехал к вам, чтобы прояснить кое-что, прежде чем я передам дело его барристеру.

Анна не ответила. Гриффитс какое-то время смотрел на пустую страницу, потом вывел на ней дату, взглянул на часы и проставил время.

— Вы встречались с сестрой мистера Мерфи, некой Гейл Данн, сейчас именующей себя Гейл Сикерт?

— Да.

— И она передала вам некую фотографию?

— Да.

— По этой фотографии впоследствии и опознали сообщника Мерфи, Вернона Крамера.

— Да.

— После чего вы обнаружили место проживания моего клиента.

— Да.

— Затем его арестовали, предъявив обвинение в убийстве Ирэн Фелпс.

— Да.

— Беседовали ли вы лично с мистером Крамером?

— Нет.

— А при допросе мистера Мерфи вы присутствовали?

— Нет.

Гриффитс записал что-то в блокнот и постучал ручкой по странице:

— Удивительно удачная находка, не правда ли?

— Да.

— Без этой фотографии вы не сумели бы выследить моего клиента.

— Вероятно.

На сей раз Гриффитс побарабанил ручкой по зубам:

— А вы понимаете, что Вернон Крамер обвиняется в умышленном укрывательстве преступника и в создании препятствий отправлению правосудия?

— Да.

— Неприятная парочка.

— Простите?

— Я сказал, неприятная парочка, но, увы, мы делаем то, что должны делать.

Анна промолчала.

— Мистер Мерфи теперь утверждает, что Вернон Крамер был соучастником в убийстве Ирэн Фелпс.

Анна даже откинулась на спинку стула. Вот это новость!

— Я лично сильно сомневаюсь в этом, — продолжал Гриффитс, — но тем не менее вынужден все проверить, потому что защита, разумеется, должна либо воспользоваться этим фактом, либо пренебречь им как явным измышлением.

— Насколько я знаю, мистер Мерфи признался в убийстве, но ни о каком сообщнике ни разу не упомянул, — сказала Анна. — Кроме того, по моим сведениям, анализ ДНК и экспертиза не подтверждают, что мистер Крамер тоже был в квартире миссис Фелпс.

— Так вы считаете, что он лжет?

— Я бы сказала — да.

— Скажите, а откуда у вас фотография мистера Крамера и мистера Мерфи?

— Ее дала мне сестра Мерфи, Гейл Сикерт.

— А имя Вернона Крамера вам тоже назвала миссис Сикерт?

— Нет. Она сказала, что имени его не может припомнить, помнит только, что говорил он с ньюкаслским акцентом и что через несколько месяцев он еще раз заезжал к ним.

— Получается, вы не знали, что у миссис Сикерт была когда-то связь с мистером Крамером?

Анна изумленно покачала головой:

— Нет. Она очень сердилась, что ее брат, мистер Мерфи, приехал к ним с этим человеком. Брата она не любит и не хочет поддерживать с ним никаких отношений. Она даже довольно прозрачно намекнула, что, когда она была еще подростком, он приставал к ней.

Гриффитс аккуратно записал все это и перевернул страницу.

— Значит, вам не показалось странным, что она хранит фотографию брата, который, по ее же словам, приставал к ней? Зачем хранить снимок такого человека?

— Понятия не имею.

— Видите ли, детектив-инспектор Тревис, мне сообщили несколько иную версию событий, а именно: как только миссис Сикерт вышла из комнаты, вы похитили у нее эту фотографию.

Анна гневно хлопнула ладонью по столу:

— Наглая ложь! Она сама дала мне снимок!

— У вас есть свидетели?

— Нет. Фотографию дала мне миссис Сикерт, я вообще не спрашивала, есть ли у нее фотографии брата. Она сама нашла ее в ящике шкафа и отдала мне. Ваш клиент, мистер Мерфи, видимо, сильно на нее обижен, или у них какие-то свои счеты. Вы очень умело манипулируете этой фотографией. А вы видели снимки тела Ирэн Фелпс? Вы знаете, что его нашла ее двенадцатилетняя дочь?

— Мне известно, что девочка…

— Ведь она всю жизнь будет помнить изуродованное, оскверненное тело матери! Она не забудет, как мать лежала, вся в крови, а ее убийца, ваш клиент, спокойно делал себе бутерброд тем же самым ножом, которым ее зарезал! — Анна в гневе оттолкнула свой стул. — Я не могу больше тратить время на разговор с вами, мистер Гриффитс! Как вы сказали, клиентов не выбирают, и сейчас ваш клиент — отвратительное, мерзкое животное. Надеюсь, вы спите спокойно, ведь вы же делаете все, чтобы облегчить его участь. А он должен сесть на всю оставшуюся жизнь!