Сержант сэр Питер (ЛП) - Уоллес Эдгар Ричард Горацио. Страница 22

Раньше Питер в таких случаях утруждал себя просмотром их досье и узнавал, на что именно пойдут деньги, по словам просителей необходимые им для покупки инструментов, но теперь он машинально отсылал обратно безграмотные письма с просьбами о ссуде.

Конечно, в этих прошениях содержались самые разнообразные просьбы. Иногда его просили одолжить восемнадцать шиллингов и два пенса, чтобы оплатить дорогу к умирающему отцу (брату, тетке, сестре или жене), которые, разумеется, жили на таком расстоянии от Лондона, для того чтобы покрыть которое требовалась именно эта сумма. А иногда в письмах были жалобные просьбы одолжить маленькую сумму и тем самым помочь выкупить пальто из ломбарда.

Людям со стороны могут показаться странными столь близкие отношения между полицией и преступниками, а тем более подобные просьбы, но человек, знакомый с работой Ярда изнутри, знает, как часто с ними обращаются к любому полицейскому, тем более, если у него репутация столь богатого человека, как у сержанта сэра Питера Данна.

Просьбу Джо Лолэса ожидала бы участь всех других подобных обращений, если бы не ее необычный характер. Джо просил ни больше ни меньше, чем рекомендательное письмо, но не к владельцу, а к теперешнему арендатору дома, в котором ему очень хотелось поселиться.

Джо вскользь упомянул, что дом находится в пригороде Лондона, и плата за него составляет двести фунтов в год, из чего Питер сделал вывод, что дом должен быть действительно большим: такая плата высока для пригородного дома — и очень высока для человека в положении Джо Лолэса.

Питер уже собирался выбросить письмо в корзину, когда его глаз зацепился за нечто странное в его формулировке, и он прочел письмо еще раз.

Питер задумался, перечитывая письмо. Оно походило на ложь, но Джо не стал бы лгать. Он был проницательным и самоуверенным человеком, хорошим рассказчиком и получил свой срок потому, что одно его блестяще спланированное дело провалилось из-за деятельного ума человека, которому он сейчас писал.

Джо Лолес был хорошо образован и разумно вел свои дела. Питер перечитал письмо в третий раз и, взяв с полочки лист бумаги, написал Джо в ответ, что приглашает его к себе.

Питер симпатизировал этому вежливому, довольно приятной внешности жулику, окончившему медицинскую школу и достаточно упорно добывавшему средства к существованию. К тому же Джо не уставал посмеиваться над своим подходящим именем и его психологическим влиянием на его выбор карьеры — и оттого он никогда не присваивал себе чужих имен. Он действительно был одним из тех редких жуликов, что числятся в хрониках Скотленд-Ярда, как никогда не использовавшие псевдонимов.

Джо появился, как и было обговорено, следующим вечером после ужина. Он был в безукоризненном смокинге, а взглянув на модный покрой его одежды, даже самый недоверчивый человек не смог бы предположить, что всего несколько месяцев назад Джо трудился на принудительных работах в Дартмуре. Его ногти были ухоженными, а волосы аккуратно причесаны и напомажены. В белой манишке поблескивали жемчужные запонки, а когда он вынул из кармана своего белого жилета плоский портсигар, монограмма на нем сверкнула бриллиантом.

— Присаживайтесь, Джо, и выпейте, — пригласил его Питер. — Пережили тяжелые времена, я вижу?

Перед тем как сесть, Джо аккуратно приподнял брюки на коленях, щегольнув шелковыми носками.

— Я не пью, вы позабыли мои привычки, — заметил Джо. — Да и времена, пережитые мною, не были столь тяжелыми, как вам бы того хотелось.

— Так что там с тем домом? Как его называют, кстати говоря?

— Его называют «Глубинкой», — сказал Джо, и Питер удивленно взглянул на него. Тот вытащил сигарету: — Вы не против..?

Питер кивнул и дал ему закурить.

— Мне нравится это место, там целых шесть акров. Дом в ужасном состоянии, и жильцы там далеко не самые приятные, но я приведу все в порядок, если они съедут. «Глубинка» и впрямь находится в глуши, в стороне от проезжей дороги — и вне зоны деятельности столичной полиции, кстати говоря.

— Собираетесь производить ковкое стекло? — Брови Питера приподнялись.

— Почему бы и нет? — ответил Джо довольно холодно. — У меня есть мысли насчет формулы его изготовления. Это одно из мечтаний ученых мужей, что-то вроде философского камня, только куда практичнее — и это логично. В этом доме, я полагаю, огромная старая кухня, из нее получится хорошая лаборатория. Я бывал в лаборатории Грэшема, если вы посмотрите мое досье, то увидите, что у меня есть неплохой опыт по части химических исследований. Я накопил достаточно добытых незаконными делами денег, их мне хватит на год-другой безбедной жизни, и это время я могу потратить весьма занятно, к тому же не доставляя вам беспокойств, а там, глядишь, и удастся сколотить приличное состояние.

Питер заинтересованно смотрел на него.

— Вы так уверены в успехе?

— Не знаю, — скривился Джо. — Видите ли, Данн, беда в том, что мне мешает моя сознательность. До сих пор я скорее упустил бы хорошую возможность, нежели отошел бы от того, что я называю дозволенными путями правонарушений. Возможно, придется упустить и другую возможность.

— Но почему вас интересует именно этот дом? — спросил Питер. — И каким образом письмо от меня повлияет на его обитателей, которых вы хотите оттуда выселить?

— Не знаю, — пожал плечами Джо. Он долго смотрел на Питера, а потом заговорил снова: — Конечно, вы никогда не были в Дартмуре, а жаль. Такой опыт делает человечнее. Там сидел один немец по фамилии Эгольштейн. В свое время он был известным грабителем.

Питер кивнул в ответ.

— И вы наверняка знаете, что он жил в «Глубинке». Я побывал там вчера, и, наверное, единственный на всю деревню кэбмен поведал мне то же самое, что до этого и вам. Мы с Эгольштейном работали вместе. Он любил «Глубинку» и находил в ней своеобразное очарование, какого в этом старом доме, пожалуй, и нет. Но по его рассказам это было прекрасное место, синоним полнейшего спокойствия… Признаюсь, увидев дом, я был шокирован, но эта иллюзия умиротворенности осталась...

— Удивительно, — пробормотал Питер.

— Вы думаете, что я что-то задумал, но это не так, — со всей серьезностью сказал Джо, хотя, возможно, это было лишь притворство. — Бедный старина Эгольштейн, как вы знаете, умер в тюремной больнице — но прежде подал мне идею поселиться в этом доме. Было ужасно обнаружить, что в нем обосновались старая злобная ведьма и ее сын-пьянчуга. Когда я первый раз их увидел, она хотела сдать мне его в субаренду, но когда я появился там во второй раз, она даже не открыла дверь, а на мое письмо ответила с такой грубостью, которая попросту не подобает человеку ее возраста.

Джо замолчал и посмотрел на Питера.

— Но как письмо от меня может вам помочь? Неужели мое имя обладает какой-то особой силой?

— Подозреваю, что да, — пожав плечами, ответил Джо.

Что бы это значило? Питер задумался, но безрезультатно — у него было слишком мало информации.

— Кому принадлежит дом?

— Преподобному патеру Уильяму Уолкеру. Вот визитка с его адресом, — Джо вынул из кармана карточку и положил на стол. — Он настоятель собора и просто купается в деньгах. Неправда ли, священнику это не подобает, но, увы, такое встречается! Нужно принимать мир таким, какой он есть.

Питер взял визитку, осмотрел ее и сунул в карман.