Портрет предателя (СИ) - "Мурзель". Страница 18
— Чем здесь так вкусно пахнет? — поинтересовался он.
Зигурд повернулся к юноше.
— Так, легкий ужин. Угощайся!
Они уселись за стол. Тут послышался скрип ступеней, и в мансарде появился трактирщик, практически погребенный под ворохом постельного белья, которое он, усердно пыхтя, тащил в своих коротких ручонках. За ним поднялся подросток, волокущий тяжелое зеркало.
— Зеркало куды вешать? — тяжело дыша спросил кабатчик.
Зигурд указал на дверь номера, где жила Доминика.
— Зеркало сюда, а постель меняй во всех комнатах!
— Сейчас все сделаем в лучшем виде, — поклонился коротышка.
Себастьян и Доминика проводили трактирщика удивленными взглядами и вновь принялись за еду.
Зигурд, допил последние капли эля и утер губы рукавом.
— Итак, каковы ваши дальнейшие планы? — поинтересовался он.
— Для начала мне нужно раздобыть приличную одежду, — заявил Себастьян, — я же не могу пойти во дворец в обносках.
— Что есть, то есть, — заметил хейдеронец. — Тебя в таком виде и на порог-то не пустят.
— Мне нужен хороший портной, — сказал Себастьян и захрустел сочной редиской.
— Портной? — поднял брови Зигурд.
Юноша недоуменно уставился на него.
— Да. А что тебя смущает?
— То есть, мы еще месяц будем сидеть в этой дыре, пока тебе будут шить панталоны?
— Себастьян, он прав, — подала голос Доминика. — Мы не можем ждать так долго.
— Да у нас и денег-то нет на этих ваших портных, — заметил хейдеронец.
Опять эти чертовы деньги! Доминика раньше никогда о них не задумывалась, ведь обо всем всегда заботились другие. Толпы слуг и лакеев спешили предугадать каждое ее желание, а ей только и оставалось, что капризно тыкать изящным пальчиком в понравившиеся наряды, драгоценности и кружева. А сколько стоила вся эта роскошь — ее никогда не волновало — золота в казне было предостаточно.
— Ну хорошо! — в сердцах воскликнул Себастьян. — Придется поискать что-нибудь в лавке готового платья. Надеюсь, никто об этом никогда не узнает!
— Вот что значит голубая кровь, — насмешливо хмыкнул Зигурд. — Весь мир рухнул, а он печется о своих нарядах.
Юноша раздосадовано цокнул языком и принялся жевать ветчину.
— А как же я? — спросила Доминика. — Мне тоже нужно платье. Я ведь не могу заявиться к герцогу в костюме для верховой езды! Что обо мне подумают?
Хейдеронец подпер щеку ладонью и закатил глаза, всем своим видом выражая крайнее неодобрение.
— Но, дорогая, — промолвил Себастьян. — Твой костюм выглядит вполне прилично. Думаю, на первую встречу можно отправиться в нем, а уж потом мы закажем тебе сколько угодно самых прекрасных платьев.
— Нет! Я не собираюсь появляться во дворце в таком виде! — капризно заявила Доминика. — Тем более, костюм весь в пыли и пятнах! Его надо отдать в чистку!
— Тащи его сюда, я договорюсь насчет чистки, — предложил Зигурд.
Себастьян дожевал кусок хлеба и взглянул на хейдеронца.
— А ты пойдешь с нами во дворец?
— Что я там забыл? — удивился тот. — Вас пристрою, и отчалю восвояси.
— Вернешься в Форталезу? — поинтересовался юноша.
Наемник бросил на него долгий пристальный взгляд.
— Нет, — промолвил он. — Там мне житья не будет после того, как…
Он осекся.
«После того, как он вывел нас оттуда», — вдруг подумала Доминика.
— А что будешь делать? — спросил Себастьян.
Зигурд задумался.
— Подамся в Хейдерон, наверное. Давненько там уже не был.
Хейдерон… В памяти Доминики внезапно всплыл разговор с Себастьяном на балконе во время бала. Они обсуждали, куда поехать в свадебное путешествие, и как раз решили отправиться в Хейдерон. Это было еще в той жизни, и казалось, с тех пор прошла уже целая вечность. Ненависть к заговорщикам острыми шипами вонзилась ей в сердце. Эти мерзавцы отняли у нее все! Она была на вершине мира, будущее представлялось счастливым и безоблачным, а теперь ее семья убита, а сама она вынуждена считать каждый грош и просить приюта у дальнего родственника.
Доминика глубоко вздохнула, едва сдерживая слезы, встала из-за стола и отправилась в свою комнату за костюмом для верховой езды.
========== 21. Аудиенция ==========
Через два дня Себастьян и Доминика вошли в богато украшенный холл дворца Альберди. Их едва не ослепил свет огромной люстры, бросающий мерцающие блики на изящную позолоту белоснежных колонн и зеркальный мраморный пол.
Доминика чувствовала себя неловко в костюме для верховой езды — вычищенном, выглаженном — но все же абсолютно неподходящем для аудиенции. Ей казалось, что портреты герцога и его семьи, принадлежащие кисти великих мастеров, взирают на нее со стен с нескрываемым осуждением.
В поисках наряда для Себастьяна они обошли весь город, и наконец в какой-то лавке нашли более менее приличный камзол, который пришелся ему впору. Зигурд долго пререкался с торговцем по поводу цены, и хоть ему и удалось сбить ее почти на треть, денег на роскошную одежду для Доминики уже не осталось. Наличных хватило лишь на несколько смен белья и на скромное платье, которое больше бы пристало носить какой-нибудь служанке, а не благородной госпоже. Как ни крути, а черный бархатный костюм для верховой езды являлся самым приличным предметом ее гардероба.
Дворецкий сообщил о посетителях, и по широкой мраморной лестнице в холл спустился герцог Альберди — крепкий седовласый мужчина лет пятидесяти с щеголевато закрученными усами и остроконечной бородкой, подстриженной по последней моде.
— Себастьян! Дорогой! Какое счастье видеть тебя! — с искренней радостью воскликнул он и чуть менее радушно обратился к Доминике. — Леди Белличини! Весьма польщен.
Доминика почтительно поклонилась, а Себастьян крепко пожал герцогу руку.
— Мой дорогой дядюшка! — улыбнулся он. — Рад видеть вас в добром здравии!
Герцог пригласил посетителей в роскошно обставленную гостиную. Доминика с наслаждением вдохнула такой знакомый аромат роскоши — запах дорогого дерева, алькантарских ковров и легкого парфюма. Вошел лакей с позолоченным подносом и поставил на мозаичный столик прохладительные напитки и фарфоровое блюдо с нежнейшими пирожными.
— Какое страшное несчастье постигло Форталезу, — сокрушенно промолвил Альберди. — Кто бы мог помыслить о таком! Я уж боялся, что и ты погиб в той ужасной резне.
Себастьян печально вздохнул.
— К сожалению, родители мертвы, а город захвачен врагом. Мы прибыли сюда, чтобы просить вашей помощи, дядюшка.
Альберди слегка напрягся, его тонкие пальцы нервно затеребили кружевные манжеты, выглядывающие из-под рукавов темно-синего камзола.
— О какого рода помощи идет речь? — осторожно спросил он.
— Нам нужно войско, чтобы выбить захватчиков из города и восстановить власть нашей династии.
Герцог подошел к высокому окну, заложил руки за спину и задумчиво уставился на улицу.
— Хм, — замялся он. — Я, конечно, глубоко сочувствую твой утрате, дорогой Себастьян, но мы и сами находимся в крайне тяжелом положении. Мы опасаемся, что со дня на день этот негодяй Шульц поведет на Кастиллу свои орды. Я должен в первую очередь позаботиться о защите своего города…
Доминика не слушала скучные мужские разговоры о войне, а наслаждалась воздушным эклером, запивая его ароматным лимонадом. Ей казалось, что в последний раз она ела нечто подобное ужасно давно, хотя с их побега и прошла всего лишь одна неделя.
Внезапно речь Альберди прервал нежный голосок.
— Добрый день.
Все повернулись к двери, и в бархатном полумраке гостиной показался женский силуэт.
Герцог расплылся в улыбке.
— Ах, Изабелла, доченька, смотри, какой гость к нам пожаловал! Себастьян Фьораванти собственной персоной!
«Обо мне — ни слова, — раздосадовано подумала Доминика. — Как будто бы меня не существует».
Девица вышла из тени дверного проема и Доминика мысленно ахнула. Неужели это та самая Изабелла? Та самая рыжая замухрышка, отвергнутая невеста, над которой они с кузеном всегда заочно посмеивались? Не может быть! Сейчас перед ними предстала настоящая красавица с фарфоровой кожей, точеной фигурой и густой копной медных волос, присобранных на висках и блестящими локонами ниспадающих на плечи. Ее атласное нежно-зеленое платье, расшитое мелким жемчугом, великолепно подчеркивало алебастровую белизну шеи, нежную округлость рук и осиную стройность талии.