Дневники няни - Маклохлин Эмма. Страница 27

— Я никогда не говорила, что ты мудак, — улыбаюсь я в ответ.

— Вернее, мудак по ассоциации.

— Скорее…

АААААААА!!! ОН МЕНЯ ЦЕЛУЕТ!!!!!!

— Привет, — тихо говорит он, почти касаясь моего лица губами.

— Привет.

— Не можем мы, ну пожалуйста, начать сначала и навсегда-навсегда забыть «Доррианс»?

Я снова улыбаюсь.

— Привет, я Нэн…

— Няня! Няня!

— Она самая. Что?

— Твоя очередь!

Бедный Грейер, ему в третий раз приходится возвращать меня со ступенек Метрополитен-музея, где мой мозг, кажется, постоянно обосновался.

Я передвигаю пряничного человечка из оранжевого квадрата в желтый.

— Так и быть, Гров, но это последняя партия, а потом придется примерить одежду.

— О Господи!

— Ну же, не капризничай, это очень весело. Можешь устроить для меня небольшой показ мод.

На кровати громоздится весь гардероб Грейера, оставшийся с прошлого лета, и мы пытаемся определить, что еще годится для носки: нужно же как следует снарядить его к каникулам. Я понимаю, что ему вряд ли захочется проводить таким образом свой последний день со мной, но приказ есть приказ.

Убрав игру, я становлюсь на колени и помогаю ему надевать и снимать шорты, рубашки, плавки и самый крохотный в мире синий блейзер.

— Ой! Слишком мала! Больно! — ноет он, оглядывая ручонки, перехваченные, как сосиска в булке, резинками белой футболки «Лакост».

— Ладно-ладно, я уже снимаю, потерпи.

Я извлекаю его из футболки и протягиваю крахмальную сорочку от «Брукс бразерс».

— Эта мне не слишком нравится, — говорит он, покачивая головой, и медленно добавляет: — Думаю… из нее я уже вырос.

Я осматриваю пуговки на рукаве и жесткий воротничок.

— Тут ты прав. Действительно вырос. Наверное, тебе больше не следует ее носить.

Я заговорщически подмигиваю, складываю отвергнутую одежку и присоединяю к груде таких же.

— Няня, мне скучно, — хнычет он, сжимая ладонями мои щеки. — Больше никаких рубашек. Давай поиграем в «Кэнди лэнд»!

— Ну пожалуйста, еще разочек, Грейер!

Я натягиваю на него блейзер.

— А теперь пройдись по комнате, туда и обратно! Давай посмотрим, какой ты шикарный!

Он смотрит на меня как на сумасшедшую, но все же отходит, оглядываясь каждые несколько шагов, дабы убедиться, что тут нет никакого подвоха.

— Ну же, малыш, жми! — ору я, когда он доходит до стены.

Грейер оборачивается и с подозрением взирает на меня, пока я не вскидываю воображаемую камеру и начинаю делать снимки.

— Давай, малыш, давай! Ты просто класс! Покажи, на что способен.

Он картинно раскидывает руки.

— Йо-хо! — визжу я, словно Арнольд Шварценеггер, который уронил свое полотенце, выходя из ванной.

Грейер хихикает и принимает театральные позы.

— Ты веикоепен, даагой, — картавлю я театрально и, наклонившись, чтобы снять блейзер, чмокаю воздух возле его щек.

— Ты правда скоро вернешься, няня? Завтра?

— Давай еще раз взглянем на календарь, чтобы проверить, сколько времени у тебя уйдет на Багамы…

Мы склоняемся над Календарем Няни, сделанным мной собственноручно.

— А потом Аспен, где будет настоящий снег и ты сможешь кататься на санках и лепить снежных ангелов и снеговиков. Вот увидишь, как там будет весело!

— Где вы? — окликает миссис N.

Грейер мчится в холл, а я задерживаюсь, чтобы сложить последнюю рубашечку, и только потом иду следом.

— Как прошел день? — жизнерадостно осведомляется она.

— Грейер очень хорошо себя вел. Мы примерили все, — сообщаю я, прислонившись к косяку. — Те вещи, что на постели, можно брать с собой.

— Превосходно! Большое вам спасибо.

Грейер подпрыгивает перед миссис N. и дергает ее за шубу из норки.

— Пойдем смотреть мое шоу! Скорее!

— Грейер, о чем мы договаривались? Ты помыл руки? — спрашивает она, уклоняясь от объятий.

— Нет, — признается он.

— Как же в таком случае можно трогать мамину шубу? А теперь посиди спокойно. У меня для тебя сюрприз от папы!

Она принимается рыться в пакетах и вытаскивает ярко-синий тренировочный костюм.

— Ты ведь знаешь, что в будущем году пойдешь в школу для больших мальчиков? Папе очень понравился Колледжиет.

Она вертит в руках костюм, чтобы показать ярко-оранжевые буквы. Я выступаю вперед и помогаю Грейеру натянуть его через голову. Она отступает, пока я закатываю рукава вокруг запястий аккуратными пончиками.

— О, папа будет так счастлив!

Грейер в полном восторге, он разводит руками и принимается выламываться, как в спальне.

— Милый, не маши руками, — сокрушенно замечает мать, — это неприлично.

Грейер вопросительно смотрит на меня. Она замечает его взгляд.

— Грейер, пора прощаться с няней.

— Не хочу! — упрямится он, вставая перед дверью и скрещивая руки.

Я снова встаю на колени:

— Всего на несколько недель, Грейер.

— НЕЕЕЕЕТ! Не уходи! Ты пообещала поиграть со мной в «Кэнди лэнд»! Сама обещала!

По его щекам уже катятся слезы.

— Эй, хочешь свой подарок сейчас? — спрашиваю я. Подхожу к чулану, набираю воздух в легкие, изображаю сияющую улыбку и вынимаю пластиковый пакет, который еще утром принесла с собой. — Это для вас. Веселого Рождества! — говорю я миссис N., протягивая сверток из «Бергдорфа».

— О, что вы, не стоило, — произносит она, кладя сверток на стол. — У нас тоже кое-что есть для вас.

— Неужели? — ахаю я с притворным удивлением.

— Грейер, пойди принеси подарок для няни. Он убегает. Я отдаю ей еще один сверток.

— А это для Грейера.

— Няня, вот твой подарок, няня! Веселого Рождества, няня! — тараторит Грейер, отдавая мне коробочку с эмблемой «Сакса».

— Большое спасибо.

— А где мой? Где мой? — подпрыгивает он.

— У твоей мамы, и можешь открыть его, когда я уйду.

Я торопливо накидываю пальто, поскольку миссис N.

уже держит лифт.

— Веселого Рождества, — говорит она на прощание.

— До свидания, няня! — кричит Грейер, беспорядочно размахивая руками.

— До свидания, Грейер! Веселого Рождества.

У меня не хватает терпения дождаться, пока лифт спустится вниз. Я воображаю Париж, и сумочки, и бесконечное множество поездок в Кембридж. Но сначала раскрываю открытку и читаю:

Дорогая няня! Не знаю, что бы мы делали без вас!

С любовью, семья N.

Я разрываю упаковку, вскрываю коробочку и начинаю рыться в цветных бумажных салфетках.

Никакого конверта. О Боже, никакого конверта!

Я переворачиваю коробочку. Тонны салфеток разлетаются в разные стороны, и наконец на пол лифта с легким стуком падает что-то черное и мохнатое. Я падаю на колени и набрасываюсь на это черное, как собака на кость. Разгребаю яркую груду салфеток, нахожу свое сокровище, и… и… и… это меховые наушники. Всего лишь наушники.

Только наушники.

Наушники!

НАУШНИКИ!!!!!

Глава 5

ПЕРЕДЫШКА

— Бабушка повсюду тебя ищет! Пора разрезать торт, — объявляю я отцу, входя в бабушкину гардеробную, где он наслаждается краткой передышкой от шумного празднования Нового года, совмещенного на этот раз с его пятидесятилетним юбилеем, устроенного бабушкой для «единственного сына, которым одарил Господь».

— Быстро закрой дверь! Я еще не готов: слишком много народа.

Несмотря на раскованно-богемную обстановку вечеринки, большинство художников и писателей, собравшихся здесь, сочли нужным надеть смокинги, единственное, что, как настоятельно подчеркивал отец, он никогда на себя не напялит. Ни за что. Ни ради кого!

— Кто мы, спрашивается, чертовы Кеннеди? — последовал вполне резонный ответ на попытку бабушки убедить его в необходимости надеть вечерний костюм.