Двое (СИ) - "Villano". Страница 61

Рассвет испытывал мое терпение, вырывая повод из рук, подыгрывая в самый неподходящий момент или вставая на свечки, вместо того чтобы подняться в галоп. Дашка косилась на меня и порывалась спрыгнуть с лошади, дабы соскрести меня с земли, но я не собирался падать и ждал подходящего момента. Месть — блюдо, которое подают холодным. Через три часа мы добрались до лиственного леса и просеки, по которой я однажды уже ездил. Помнится, все с этой просекой было не так уж и гладко.

— Серега, а может…

Я поднял Рассвета в галоп, скрутил в бараний рог, дал пиздюлей хлыстом за очередные козлы от всей души и понесся вперед, четко контролируя каждый его вздох. Никакого баловства и своеволия. Никаких выставленных плечей или выдернутой шеи. Ни-ни! И Рассвет это понял. Умный распиздяй. Такой же, как я.

Поваленное дерево. Прыжок. Четыре темпа галопа. Посыл. Прыжок над лужей. Галоп. Размеренный, ровный, как биение сердца. Куча валежника. Посыл. Прыжок. И тут же новый прыжок надо рвом с палками. Галоп. Галоп. Галоп. Прыжок над лужей, смена ноги и поворот на развилку налево. Поваленное дерево. Прыжок. Вжаться в седло, убирая голову на шею коня. Ветки клена по моей спине. Галоп. Просвет. Поле.

— Свободен…

И я отпустил повод, придерживая рукой чисто символически.

— Фр-р-р! — чихнул Рассвет, опустил голову и ускорился, пользуясь моей добротой по полной.

Он тоже любит скорость, игру мышц, свою силу и мощь, которые так часто запирают на замок правил, бездарных наездников и серых будней. Я сместил центр тяжести и подтолкнул его шенкелем на поворот. Тем, кто понимает друг друга, не нужна узда и повод. Рассвет послушно сделал большой вольт и сменил галоп на рысь, подчиняясь движению моей поясницы и ног.

— Хороший мальчик, — похлопал его по шее я и поехал навстречу Дашке.

— Серега, еб твою мать, ну ты даешь! — восхищенно посмотрела на меня она. — Кто бы мог подумать, что Рассвет всю трассу без закидок и тормозов одолеет. От него вечно херова туча проблем!

— Он пиздюк, но зело умный, — рассмеялся я и наклонился вперед, чтобы дать Рассвету кусок сахара из заначки. Он аккуратно снял его с моих пальцев и довольно захрустел.

— Прям как ты, — проворчала Дашка. — Напугал меня, засранец. Несся, сломя голову, по незнакомой трассе! Сумасшедший!

— Ты просто забыла, насколько я хорош. А я хорош.

— Да, ты хорош, а я забыла, — пристально посмотрела на меня она. — Приезжай почаще, может, и вспомню. Потренируешь заодно, как в старые добрые времена.

— Не получится как раньше, — погрустнел я. — Я ведь обручен. Вольности мне не простят.

— Жаль. А кольцо почему не носишь?

Я закатил глаза к небу. Далось им всем это гребаное обручальное кольцо!!! Это же просто символ. Но… Может, Ромка прав? И мне действительно стоит хотя бы подумать на эту тему? А с другой стороны, как я ему предложение делать буду? Это же жесть!

— Почему, Серега?

— Наверное, потому что дурак, — улыбнулся я ей. — Поехали домой. Ромка, поди, извелся.

— По-любому. Он за тебя так переживал, будто ты его сын, а не друг.

— Ромка — часть меня. Звучит странно, но… по-другому не скажешь. Я не знаю, как так получилось.

— Он тебе ближе, чем будущая жена?

— Да.

— Ясно. Можно попросить об одолжении?

— Конечно!

— Приезжай сюда с ним, а не с невестой, ладно?

Рассвет споткнулся очень вовремя, так что я сделал вид, что не разглядел грусть в карих глазах моего давнего друга. Да! Друга! Не хочу ничего знать. Ни к чему это. У меня уже есть любимый человек, зачем мне еще?

— С Ромкой, говоришь? — подобрал поводья Рассвета я. Улыбнулся заходящему солнцу, небу, ветру, полю… — Хорошо. С ним так с ним.

Мы вернулись на конюшню в сумерках. Огребли от Ромки, получили одобрительный хмык от Сан Саныча и засели в таверне, с друзьями, виски, колой и гитарой до утра.

Ромка

— О-о-ох!

Серж дернулся, ловя оргазм салфеткой, и я вошел в него до упора. Он мой. Только мой! До конца! Никто не прикоснется к нему без моего разрешения. Никто!

— Родной, хватит, кончай…

Я поднял его к себе за горло. Прикусил шею зубами, затыкая себе рот. Вбиваясь в него в ритме бешено стучащего сердца. Однажды я затрахаю его насмерть.

— Мой!

— Твой, твой, выдохни уже…

Усталая улыбка в голосе и ласковые пальцы на моей руке вынесли меня на раз. Кто бы знал, как я люблю кончать глубоко в него. Это не сравнить ни с чем. Ни одна женщина не приносила мне такого удовольствия. Я опустил Сержа на постель и поспешил избавиться от резинки, не поленившись собрать салфетки и отнести все это в мусорку в ванной. Не хватало запашок нюхать.

Зеркало в уборной встретило меня диким блеском глаз, всклоченной шевелюрой и красными щеками. Я поспешил смыть все это с себя. В который раз слишком много эмоций не по делу: страх за безбашенного Сержа, выбравшего себе самую подлую скотину на конюшне, ревность к тем, кто смотрел на него, заигрывал с ним и пытался его у меня увести. Хуй им всем. На колбасу сдам, руки-ноги поотрываю и скажу, что так и было.

Я равнодушен к лошадям, ездил верхом всего несколько раз, но когда Серж позвал меня с собой, я не устоял. Хотел быть рядом с ним. Увы. Никогда мне его не догнать, да и незачем. Лошади для него — это целый мир, доступа в который нет. Есть люди, которые умеют находить общий язык со всеми без исключения. Серж из таких. Он уломал подлую скотину всего за полчаса!

Сан Саныч, владелец конюшни и его старинный знакомый, сказал мне, когда мы с дамами вернулись из полей:

— Знал бы ты, какой талант пропадает, Роман. Если бы Серега только захотел, то за пару лет смог бы подготовиться и побороться за первые места в престижных конкурах.

Я искренне понадеялся, что Серж никогда не захочет. Какой в этом всем кайф? От чего все вокруг меня делают счастливые лица и радуются отбитым задницам и яйцам, мозолям на пальцах и растянутым мышцам? Какой прикол в вечном ожидании подъебки от лошади в полях или на манеже? Не понимаю я этого восторга. В полях солнце печет, слепни кусают во все места сразу, яйца ерзают по седлу, колени затекают. Вокруг ничего интересного: поле, кусты, пара дохлых березок, овраг и дорога. Бред. Хорошо, что дам сожрали слепни, и мы вернулись на конюшню быстро. Здесь — другое дело. Гостиница, конюшня, хозяйство, люди. Сан Саныч явно не бедствует. Как он живет? Чем зарабатывает? Кто на него работает? Какие проекты затевает? С кем? Вот это — интересно. Это — жизнь. А там… там безрассудство. Не про меня оно, мне хватает Сержа, который вносит в мое бытие ровно столько хаоса, сколько я могу переварить и не подавиться.

Я смыл занудство водой из-под крана и вернулся в спальню. Серж лежал на спине в полосе света от восходящего солнца трупом. Бедолага. Мало ему от коня досталось, так он ночью еще и голос посадил. Я лег с ним рядом и поцеловал покоцанные подушечки его длинных пальцев завзятого пианиста.

— Ромка? — сонно пробормотал Серж.

— Спи, — коснулся его губ своими я. — Гитараст хренов. Для кого так старался, дурачок?

— Для тебя.

Я проглотил все слова о любви, что полились из меня фонтаном, и заставил себя лежать смирно. Серж не любит обнимашек и мимимишек, но мне иногда просто невмоготу.

— Обними меня.

Слава Богу! Я сгреб Сержа в объятия и принялся шептать любовную ерунду, зная, что он не запомнит ни слова головой, но зато почувствует все сердцем. Мне хватит и этого.

====== 37. Кольцо ======

Комментарий к 37. Кольцо Музу, чтоб ему не спалось и ворочалось)

30.08.15

— Господи, наконец-то дома…

Кровать скрипнула под нехилой тяжестью, на мое бедро легла ладонь, а в затылок уткнулись горячие губы. Я поерзал, привычно устраиваясь поближе к знакомому телу, но не проснулся. Ночь на дворе, Ромка обнимает и виновато сопит. Нормально все.

— С днем рождения, Серж.

Я подгреб к груди его руку и засопел громче. Не хочу просыпаться! Пусть утром поздравляет. Суббота же, все успеем, чего ночью-то торопиться?