Сага о двух хевдингах (СИ) - Сторбаш Н.В.. Страница 44

Я пока не отошел от громадных растрат, злился на Альрика и на жадного живичского скальда, жаждал вытряхнуть из хёвдинга, что на него вдруг нашло, ведь прежде я не примечал в нем ненависти к медведям, и наглые живичи в красных сапогах сейчас были совсем не ко времени.

— Херлиф, поговори с ними! — бросил я, а сам подошел к Тулле и Беззащитному.

Глаза у Альрика выглядели обычно, но вот всё остальное…

— Приступ у него был, — тихо сказал Тулле. — Тварь снова рвется наружу.

— Почему? Ведь он рун не поднимал, друлингов не бил.

Кровь на руке Альрика постепенно сохла и осыпа́лась мелкими хлопьями, а сам он нервно подергивал ноздрями.

— От медведя тянуло страхом, — еле слышно сказал Беззащитный.

Ну точно же, из-за нападения Росомахи узор Живодера был нарушен. За долгую зиму я запамятовал об этом. Но ведь Эмануэль дал какую-то защиту? Бусы вроде…

— Кай, — окликнул меня Простодушный. — Без тебя тут никак.

Я уж и забыл про красносапоговых всадников.

— Что там? Чего надобно? У них тоже медведя убили?

Младший хотел было сказать что-то, но старший его остановил.

— Хотевит Жирный зовет Снежных Волков к себе в терем, хочет услышать вести из Северных морей.

Надо же. Я только нынче утром услыхал его имя, а он уже успел и прознать о нас, и в гости позвать. До чего же шустрый купец! Может, он для того и зовет, чтоб отправить корабли с нужным товаром? Но мне сейчас не до него и не до кораблей. Мне бы с ульверами разобраться, свой груз распродать да обратно уйти. Пусть Эмануэль еще какие-нибудь бусы на Альрика повесит!

— Недосуг мне. Сами видите, стоит отвернуться, как мертвые медведи отовсюду валятся.

— Не стоит отказываться от приглашения Хотевита, — посоветовал старший. — Его род на вече не последний вес имеет.

— Мы в Северных морях тоже не последний хирд, — уперся я рогом.

После того, как я проспорил тому низкорунному и отдал целых пять марок серебра, мне хотелось хоть где-то победить. Да пусть бы и этих красносапогих переговорить!

— Но сейчас-то вы не в Северных морях, а на наших реках, — спокойно заметил всадник. — Здесь вас не знают. Кто знает, что вы привезли в Велигород? Может, кликнуть дружину? Пусть проверят, что у вас на корабле. Только непонятно, как долго проверять придется: седмицу или месяц.

Я шагнул к нему вплотную, задрал голову и прошипел:

— Ты что же это, угрожаешь? Мне? Вольному хирдману? На корабль мой позарился? Хороши же живичские законы! А если я всех нордов в Раудборге на помощь кликну? Где тут ваш вече? Хочу уже поглядеть на живичский суд. А то, что это за поход такой, в котором у нас корабль цел остался?

В конце я уже не шипел, а рычал.

— Никто на твой корабль не зарится. Просто сходи в гости к Хотевиту, выпей его мед, отведай хлеб. Ни в чем урона твоей чести не будет. Не каждому иноземцу дозволяют на Вечевую сторону ступить.

— Сходил бы ты, Кай! — послышался голос Альрика. — Заодно получишь тот знак, что позволяет торговать, письмо от вингсвейтар покажешь.

Я скрежетнул зубами. Прав Альрик. Я бы и сам так решил, коли б не отдал пять марок на пустом месте.

— Простодушный, Рысь, со мной пойдете. Эгиль, сбегай, приведи Держко, без своего толмача тут, видимо, никак не обойтись. А вы обождите пока.

— Нам говорили, что хёвдинг ульверов — некий Беззащитный, светлоголовый и шустрый. Про мелкого и темноволосого не упоминали, — подал голос младший из всадников.

— Альрик, пойдешь с нами? — спросил я.

— Нет. Я лучше на корабле останусь, подальше от людей.

Тогда я повернулся к всадникам и сказал:

— Нынче я хёвдинг. Коли вам такой не годится, так на том и распрощаемся.

— Нет, сказано позвать Снежных волков, а уж кто хёвдинг — не так важно, — кивнул старший.

С пустыми руками в гости идти нельзя, так что Рысь взял узорчатые прозрачные чашки, несколько серебряных украшений для невесты Хотевита и других женщин, если вдруг встретятся. Я бы подарил что-то из оружия, но зачем купцу добрый меч? Ему бы весы лучше или кошель побольше.

Я перебирал товары, а у самого в голове только и были думы о пяти марках. И об Альрике. А если на пристани баба какая перепугается, он ее тоже рукой проткнет? За вольную бабу, поди, еще больше, чем за медведя, спросят. Марок двадцать. Да и за рабыню тоже немало возьмут. Эдак мы разоримся, не успев получить и крохи серебра за свой товар.

Альрик сидел на корме, опустив голову. Вепрь стоял рядом и что-то тихо ему говорил. Я подошел к ним.

— Надо мне подальше от людей уйти, — сказал Беззащитный, глядя в пол. — Вдруг снова сорвусь?

— Пойдем в дом к остальным, — отвечал Вепрь. — Там за тобой приглядят. Там спокойно, поселим тебя отдельно от хозяев.

— А если я скотину или домочадцев порву? Такой позор — обидеть хозяина, что принял в свой дом.

Я оборвал их причитания.

— Вернусь от Хотевита, сходим к живичским жрецам. Может, у них есть способ тебя излечить? — Я вспомнил слова Тулле про валландского бога и добавил: — Вдруг бусы Эмануэля перестали помогать, потому что тут наши боги слабее? Тогда живичские боги подскажут, что делать.

— Убить меня надо.

— Убьем. Я сам и убью, — заверил я Альрика. — Стану хельтом и встану на твое место. Но не сейчас, а когда тварь верх над тобой возьмет.

Беззащитный поднял голову и усмехнулся:

— А силенок-то хватит? Ты пока меня ни разу не одолел. Сладишь, только если я сам голову под меч подставлю.

И тут же резко заговорил о другом.

— Ты купцу тому расскажи про друлингов и про скарб, что забрал у них. Не приведи Фомрир, кто из купцов узнает товар и обвинит ульверов в ограблении своего корабля! А такое может случиться, ведь с друлингов спросить не выйдет, а мы — вот они, прямо у них под боком. Еще вот о чем подумай: кто рассказал Хотевиту про наш хирд? Не из-за вингсвейтар он нас позвал, ведь вингсвейтары думают, что ты хёвдинг. Значит, это кто-то из старых знакомых, что не ведает о переменах в хирде. Добро, если друг, а если враг? Враг в приятелях у Хотевита, чей род не последний вес в городе имеет! Как бы не пришлось уносить ноги.

— Может, тогда подарки ему не из друлингового скарба выбирать, а из другого?

— Тут не угадаешь. Лучше возьми отовсюду понемногу. Дари, лишь когда поймешь, кто ему про наш хирд поведал. Если друг, тогда лучше из друлингового, заодно расскажешь, как мы гнездо разбойничье почистили. А если враг, то лучше из другого, чтоб живичи обвинить не могли.

— Да как же понять, кто ему набрехал про ульверов? Давай вместе пойдем!

— Чтоб наверняка с живичами рассориться? Нет уж. Теперь сам справляйся. Херлиф и Леофсун помогут.

Наконец вернулся Эгиль с рабом Держко, и мы двинулись в гости к Хотевиту. Хотя я все же чуть не отказался от предложенной чести, как увидел, что всадники вскочили на коней и хотели было тронуться в путь. Это что же, я, как последний раб, должен бежать за лошадьми? Да ни в жизни. И так согласился пойти к какому-то купцу без толкового наряда, без сапогов, в конце концов! Еще ниже опускаться я не хотел.

Живичи пошли нам навстречу. Младший съездил куда-то и быстро вернулся с тремя оседланными лошадьми: для меня, Простодушного и Рыси, а Держко как раз положено бежать за конными. Хотя я давно уже не ездил на четвероногой лошади, больше привык к морскому скакуну, но навыки не растерял: легко взлетел в седло, стиснул бока ногами, опасаясь передавить, взял в руки узду. Херлиф тоже не растерялся, а вот Рысь, вскарабкавшись на свою кобылу, сидел в седле весьма неуверенно. Его ноги болтались тряпками, узду он тянул и держался так крепко, что пальцы побелели. Он так давно в хирде, что никто уж не вспоминал о его прошлом, а ведь он был рабом. Его не учили ездить верхом. Херлиф подъехал к Рыси, коротко объяснил, что нужно делать. Леофсун выпрямился, напряг ноги, сжимая бока лошади, высвободил узду, придерживая ее двумя пальцами, но стоило нам только тронуться, как вокруг раздались смешки: бритт трюхал на спине, как мешок с тряпьем.