Крестоносцы. Полная история - Джонс Дэн. Страница 33

Здесь они перезимовали во второй раз, хоть и не так безмятежно, как в Англии. Правитель Галисии, Альфонсо VI, король Кастилии и Леона, жить которому оставалось меньше года, был в отъезде, занятый другими делами где-то на своих обширных территориях. Его наследник Санчо летом того же года погиб в битве с Альморавидами, а власть новоназначенной преемницы, дочери Урраки, была крайне нестабильна, поскольку король еще не решил, за кого из магнатов ее выдать. По этой причине гостеприимство галисийцев зависело исключительно от доброй воли местной знати [268]. Неназванный граф, обещавший норвежцам организовать для них постоянно действующий зимний рынок, обещания своего не исполнил, и после Рождества северянам пришлось самостоятельно добывать себе пропитание — с предсказуемыми результатами. Между викингами Сигурда и людьми графа случилась потасовка, и граф «бежал, так как у него было мало силы» [269]. Сигурд обчистил графский замок, пополнил свои запасы и поднял паруса, снова взяв курс на юг. Люди его уже попробовали крови и, встретив первых мусульман — атаковавший их пиратский флот, — яростно отразили атаку, захватив восемь вражеских галер и разметав по морю остальные.

Затем они двинулись дальше. Слева по курсу лежало графство Португалия — приграничная территория, все еще находящаяся под властью мусульман. Правда, на нее уже положил глаз зять Альфонсо Генрих Бургундский, мечтавший расширить свои владения в регионе. Норвежцы не смогли пройти мимо хорошей драки. Как пишет Снорри Стурулсон, исландский поэт и хронист XIII века, конунг взял приступом мусульманский замок Синтра, где «засели язычники… они нападали на крещеный люд. Он завладел замком, перебил в нем всех, так как они не хотели креститься». Снорри, который творил гораздо позже описываемых событий, не сомневался, что Сигурд пребывал в статусе Христова воина, несмотря на то, что формально обетов крестоносца не принимал. Снорри упоминает, что в Синтре его герой «взял… большую добычу» [270].

Чуть дальше, в Лиссабоне (аль-Ушбуне), населенном христианами и мусульманами поровну, добычи тоже было хоть отбавляй. Сигурд не первым из скандинавских воинов высадился в Лиссабоне с мечом в руке: в 844 году дружина викингов под командованием датчанина по имени Гастинг и шведского конунга Бьорна Железнобокого тринадцать дней опустошала город, прежде чем совершить дерзкое нападение на Севилью. Современник тех событий, арабский историк Ибн Изари писал: «Как… заполонили море черные птицы, так и наполнились сердца горем и скорбью» ^{70} [271]. Разница, конечно, была существенной: в 844 году с севера пожаловали пираты-язычники, а Сигурд в 1109 году явился как, без сомнения, христианский головорез. Его современник, скальд Халльдор Сквальдри (Халльдор Болтун) превозносил Сигурда за победу над «нехристями» [272].

Дальше, ограбив еще один замок к югу от Лиссабона и сразившись с мусульманскими пиратами у Норвасунда (Гибралтара), Сигурд пристал к крошечному пустынному островку Форментера на Балеарах. Балеарские острова, к которым относятся также Майорка, Менорка и Ибица, были тогда независимой тайфой, поскольку Альморавидам еще только предстояло пересечь Балеарское море и завоевать их. Форментеру — бесплодный, песчаный клочок земли площадью около 80 квадратных километров — оккупировали чернокожие африканские флибустьеры, которые опустошали страну. Они построили себе импровизированную крепость, окружив каменной стеной систему пещер в скалах, расположенных, скорее всего, в окрестностях нынешнего Фар де ла Мола на восточной оконечности острова. Пиратов нисколько не смутило появление ватаги бледнокожих северян у подножия скалы. Согласно Снорри Стурулсону, язычники «вынесли на стену парчовые одеяния и другие драгоценности, махали ими норвежцам и кричали им, подбадривая их и упрекая их в трусости» ^{71} [273].

Викинги в подбадривании не нуждались. Следуя кредо отца, считавшего, что славные свершения важнее долгой жизни, Сигурд приказал своим людям найти тропу, по которой они смогут втащить на утес два небольших баркаса. После этого в баркасы набилось столько викингов, сколько они могли вместить, и лодки на крепких веревках опустили ко входу в пещеру. Отсюда норвежцы принялись метать во врага копья и камни, вынудив обороняющихся ретироваться с внешней стены. Тем временем Сигурд с друзьями в порыве безрассудной отваги карабкался по отвесной скале. Добравшись до вершины, они вдребезги разнесли защитную стену и разожгли костры, наполнив пещеры удушающим дымом. «Спасаясь от огня и дыма, некоторые язычники бросились наружу, где их встретили норвежцы, и так вся шайка была перебита или сгорела, — пишет Снорри Стурулсон. — Норвежцы взяли там самую большую добычу за весь этот поход» ^{72} [274]. Что ж, сражения во имя Христа оказались прибыльным делом.

После Форментеры Сигурд и его люди некоторое время терроризировали Ибицу. Затем, говоря словами скальда Халльдора Болтуна, они «обагрили» копья «на зеленой Менорке», пересекли море и пристали к дружественной Сицилии. Прибыли они туда весной 1110 года [275]. Здесь Сигурда встретил правитель столь же молодой: графу Рожеру II было всего четырнадцать. Но, в отличие от Сигурда, он еще не вершил власть самостоятельно: Сицилией правила его мать Аделаида — «великая правительница, малика (царица) Сицилии и Калабрии, защитница христианской веры» [276].

Снорри Стурулсон утверждает, что Сигурд и Рожер пировали целую неделю и что молодой граф лично прислуживал за столом норвежскому королю. Так это было или нет, неизвестно — но Снорри точно ошибался, когда писал, что Сигурд нарек Рожера конунгом и облек его властью над Сицилией: сицилийский граф не получит собственной короны до 1130 года. Как бы то ни было, на Сицилии действительно останавливались многие из тех, кто путешествовал на Восток морем, да и почему бы двум молодым правителям не скоротать время пирами и праздниками, пока люди Сигурда чинят корабли и пополняют запасы. Сигурд и Рожер принадлежали к новому поколению вождей, которым еще предстояло найти свое место в мире, где войны между мусульманами и христианами неизбежно будут вписаны в контекст Крестовых походов, и они, скорее всего, этот факт обсуждали — а может быть, просто приятно проводили время посреди экзотического великолепия сицилийского двора Рожера. Но чем бы они там ни занимались, Сигурда и его дружину уже манил своей близостью берег Палестины.

Летом 1110 года морские пути, ведущие к Палестине, были весьма оживленными — и небезопасными. В первое десятилетие XII века сюда стекались пилигримы со всего христианского мира, и их корабли вливались в традиционный для этих мест трафик торговых судов, морских патрулей Фатимидов и пиратских галер. В записях одного паломника, сделанных где-то после 1102–1103 годов, запечатлены сцены, которые он наблюдал в южной Италии, где пилигримы, направлявшиеся в Святую землю, садились на корабли, отплывавшие из Бари, Бриндизи, Барлетты, Сипонто, Трани, Отранто и Монополи — из всех крупных портов адриатического побережья Апулии [277]. И это из одной только Апулии! Сигурд наверняка миновал десятки загруженных портов, пересекая «Греческое» — то есть Эгейское — море; не удаляясь далеко от земли, викинги переходили от острова к острову и шли с Пелопоннеса в Палестину через Киклады и архипелаг Додеканес, а затем вдоль южного берега Анатолии через Кипр [278]. Этим путем в Восточное Средиземноморье прибывала масса людей со всех уголков Европы — от Британских островов до украинских степей. Одновременно с флотом Сигурда в Палестину прибыли три корабля с паломниками из Фландрии и Антверпена и еще один из Византии — груженный «товарами и провизией». Их преследовал военно-морской флот Фатимидов [279]. Крестовый поход, резко изменивший баланс сил в Сирии и Палестине, открыл соблазнительные возможности для всех, кто желал возносить хвалу Господу, воевать, делать деньги — или всего понемножку. Это были оживленные воды.