Капля яда. Бескрайнее зло. Смерть на склоне (сборник) - Филипс Джадсон Пентикост. Страница 21

– Зачем он это задумал? Я считала его хорошим! Понимаете, не все покупатели такие, а он был хорошим. – Она употребила прошедшее время, словно Гибсон уже умер. Ей никто не ответил. – Послушайте, – всхлипывала она, – зеленых бумажных пакетов я вообще ни у кого не видела. Через мою кассу прошли три или четыре покупателя. Здесь ничего такого не было. Может быть, у него вообще не было никакого яда? – Она со страхом покосилась на Гибсона.

– Если бутылка не здесь, значит, она в автобусе, – с усилием проговорила Розмари.

– Постойте… – В глазах полицейского был холод. Он не сводил взгляда с Гибсона, словно тот был предметом или препятствием. Этот человек явно привык иметь дело со всякими препятствиями. – Вы уверены, что зеленый пакет с бутылкой с ядом был при вас, когда вы садились в автобус?

– Уверен, – ответил Гибсон с удивительным самообладанием.

– А когда вернулись домой?

– Его не было.

– Вы испытывали душевное расстройство? – продолжал полицейский. – Считаете, что забыли пакет в автобусе?

– Забыл, потому что, видимо, подсознательно не хотел совершить того, что задумал. – Гибсон говорил словно затвердивший слова попугай.

Розмари грубовато схватила его за руку.

– Вы хотели, чтобы умер какой-нибудь незнакомец? – Она почти кричала на него.

Гибсону показалось, будто в него вонзили нож.

– Нет! Нет!

– Вот видите? – На ее лице появилось странное торжествующее выражение. – Это все неправда!

– Подождите, – перебил ее Пол. – Какие меры предпринимает полиция?

– Занимаемся автобусом. Сделали сообщение по радио. Это помещение я тщательно осмотрю на тот случай, если…

– Каковы, по-вашему, шансы?

Полицейский пожал плечами – об этом не задумывался. Он был унылым человеком. Видел в жизни много бед, исправно исполнял свои обязанности, а остальное – будь что будет.

– Если кто-то найдет бутылку якобы с оливковым маслом, он может ее выбросить или принести домой и употребить в дело. Разве угадаешь, как поступит человек?

«Этель могла бы принести», – подумал Гибсон и на секунду испугался, что на нервной почве вот-вот расхохочется.

– Разве мы не сумеем найти автобус? – настойчиво спросила Розмари.

– Как? – растерялся Пол. – Рози, вы вообще-то уверены, что ему не требуется врач?

– Надо спешить, – торопила Розмари.

– Надеюсь, вы найдете эту бутылку, пока ничего не случилось. – Девушка-кассир всхлипнула и покосилась на Гибсона. – С вами ведь все в порядке? – Ее как будто заботило его состояние.

Гибсон не ответил. Что значит «все в порядке», думал он с грустью.

Они снова оказались в машине.

– Пятый маршрут – тот, что идет по бульвару? – спросила Розмари.

– Да.

– Но как нам определить, какой конкретно автобус? Вы заметили на нем какие-нибудь цифры?

– Нет.

– Но полиция ведь может найти, раз они знают, когда вы сели в него на бульваре и вышли у рынка?

– Возможно.

– В таком случае они его уже нашли. Сейчас половина третьего.

Розмари не переставала говорить. Ее тревога выплескивалась наружу с потоком слов. Гибсон отвечал коротко. Пол вел машину, но вел как-то рассеянно. Автомобиль дергался и вихлял – водитель явно нервничал. Гибсон, своим полным крушением отторгнутый от самого себя, вдруг с удивлением обнаружил, что еще способен воспринимать окружающее. Ощутил возрождение прежней силы. Больше не чувствовал себя изолированным от мира. Пол от него отшатнулся. Почти суеверно испугался человека, который решил наложить на себя руки.

Гибсон размышлял, не стоит ли ему объясниться. Но трудность заключалась в том, что он не помнил, какова была мотивация его поступков. Странно было сидеть между двумя людьми, изо всех сил старавшихся не позволить судьбе превратить его в убийцу. Судьба… это именно то слово. Теперь он вспомнил.

– Я собирался написать письмо, – сказал он вслух. – Хотел объяснить… по крайней мере…

– Не надо! – с жаром проговорила Розмари. – Не сейчас. Не будем об этом говорить. Не важно, о чем вы тогда думали. Теперь нам надо найти эту ужасную бутылку, чтобы никто не пострадал. Все остальное потом: скажете, если захотите. Пол, вы не могли бы ехать быстрее?

– Не хочу угодить в аварию. – Таунсенд нервничал и потел.

– Понимаю, понимаю! – Розмари ударила кулачком в дверцу машины. – Но слишком себя виню.

Гибсон пытался протестовать, но она так пронзительно посмотрела ему в глаза, что он замолчал.

– И вы тоже виноваты! Все мы виноваты! Я вам докажу! – кричала она. – Я устала, очень устала.

– Не надо так говорить, Рози! – перебил ее Таунсенд. – Он, должно быть, спятил. Вот и будем считать, что Кен спятил.

У Гибсона возникло странное ощущение основательности всего происходящего. Да, думал он, я безусловно виноват.

Бульвар был улицей с разделительной полосой, и в средней части, где раньше ездили машины, проходила автобусная линия. Улицу обрамляли невысокие многоквартирные дома, построенные в очаровательном калифорнийском стиле вокруг поросших травой двориков и выкрашенные в веселые цвета: красные, желтые, зеленые, сияющие в лучах солнца погожего дня. Время от времени, словно крупные бусины на красивой нитке, попадались торговые центры. Огромный продуктовый рынок с тянущимися вдоль тротуара прилавками с красными, желтыми и оранжевыми фруктами казался наседкой с выводком цыплят – аптеки и прачечных.

Через десять минут пути разделительная полоса исчезла, и бульвар превратился в обыкновенную улицу, петляющую в жилых застройках в долине. По мере того как приближалась граница города, дома становились меньше, невзрачнее и больше походили на деревенские жилища. Сидящий между Полом и Розмари Гибсон смотрел на окружающее так, словно прилетел на другую планету.

Они обогнали один следующий в попутном направлении автобус, затем другой. Ни тот, ни другой не мог быть тем, который им нужен.

Теперь говорил Таунсенд:

– Мне кажется, у вокзала пятый маршрут разворачивается и едет в обратном направлении. Давайте прикинем. Если ты сошел около часа сорока пяти, автобус должен оказаться в конце маршрута в два сорок или чуть позже. Мы можем встретить его по дороге. Сколько сейчас? Половина третьего.

– Я не узнаю автобус, в котором ехал, – заметил Гибсон.

– Полиция сумеет определить. Следи за встречной полосой.

Мысли Гибсона, хоть и медленно, все-таки ворочались.

– Если кто-нибудь нашел бутылку в автобусе, – сказал он с отрешенным видом, – то мог выйти на любой остановке.

– Да, но… – Том нервно покосился на него. Продолжать ему не хотелось.

– Если автобус следует в обратном направлении, это означает, что никого из тех, с кем я ехал, в нем нет.

– Не исключено, что нашедший бутылку пассажир отдал ее водителю. Может, у них есть что-то вроде службы возвращения забытых вещей.

– Возможно, – стоически проговорил Гибсон.

– Кто решится употребить в пищу продукт, который нашел в автобусе? – не унимался Пол. – Особенно если бутылку открывали. Ты сломал печать?

– Не было там никакой печати. Отвинчиваешь крышку, и все…

– Бутылка получилась полной?

– Достаточно полной.

– Но ведь по виду жидкость на масло не похожа.

– Сходство есть. И запах оливкового масла остался.

– Даже если мы ее не найдем, не забывай, что полиция подняла тревогу и по радио были сделаны сообщения. Полицейский так сказал.

– Не всякий постоянно слушает радио.

– Давайте оценим факты. – Розмари повернула голову и снова свирепо посмотрела на Гибсона. Ее глаза стали пронзительно-голубыми, и мистер Гибсон понял, что в теле Розмари, за фасадом ее лица, за всеми ее достоинствами, которые он так любил, обитает кто-то другой. Ожесточенный, непоколебимый дух, о котором он раньше не подозревал. И этот дух без обиняков продолжал: – Если яд кого-нибудь убьет, полагаю, вас посадят в тюрьму.

– Видимо. – Гибсон испытывал полное безразличие к будущему.

– В любом случае вы потеряете свое положение.