Поцелуй победителя (ЛП) - Руткоски Мари. Страница 40

Воспоминания об отце были больше связаны с библиотекой, нежели с его комнатой, куда её редко приглашали. Отец не выносил внезапных вторжений. Библиотека оказалась до боли знакомой, даже несмотря на нехватку книг. Здесь не было никаких признаков насилия. Однако в воздухе витало ощущение, что книги были сорваны с полок с особой жестокостью. Раньше здесь на столике стояло прозрачное красное пресс-папье из дутого стекла. Она вспомнила закорючки под своими пальцами. Генерал использовал пресс-папье, чтобы держать карты развернутыми. Она не знала, куда оно подевалось.

Кестрел уселась на пол, где когда-то стояло кресло. Когда рассвет, со всей силой своих излюбленных оттенков оранжевого, розового и жёлтого обрушился на её влажные глаза, девушка поняла, зачем пришла в этот дом. Настоящая причина была только одна. Она пришла сюда в поисках отца.

Память, наконец, пусть вся израненная, но всё же вернулась к ней. Она приползла к ней на коленях. Кестрел вспомнила не всё, но достаточно.

Глава 19

Арин приехал к ручью рано, в серый час перед рассветом. Сел на траву. Его обуревали самые разные мысли. Нервы шалили. Он прижался ладонями к земле. Арин слишком сильно нервничал.

Она не пришла.

Он смотрел на блеск воды в лучах восходящего солнца. Ручей плавно изгибался по пути своего следования. Пели птицы. Негромко и приятно взывала ирриэль. Она вторила себе. Но ответа так и не последовало. Она продолжала взывать, словно заклинала. Другие птицы будто подпали под её чары.

Арин прождал столько, сколько мог. В конце концов, его молчаливая часть признала то, в чём он сомневался все это время. Он не надеялся, что Кестрел придёт. Эти ли сомнения не дали ему заснуть после того, как она покинула его покои? Не изнуряющее удовольствие от её присутствия или ощущение её отсутствия. Не ожидание войны, не вероятность её притязаний на его сердце.

Пришла пора быть честным.

Он был с собой честным. Предельно. Признал своё поражение. Да, удовольствие, препятствия, отсутствие любимой и ожидание — в совокупности не дали ему заснуть прошлой ночью. Однако сомнение, шипящее кислотой, стало частью этого эмоционального напитка.

А теперь им завладела некая давящая эмоция. Похожая на снаряд, размером с ладонь. Эта эмоция, казалось, лежала в каком-то невидимом кармане, и вот теперь дала о себе знать, чтобы показаться полностью.

«Это всего лишь сожаление», — сказал он себе. Едва ощутимое, потому что ожидаемое. А чего еще он ждал?

Арин вырвал несколько травинок, случайно попавших между пальцами, и вдохнул аромат свежей зелени. А потом (понимал, что ведёт себя странно, но ему нужна была эта странность, чтобы отвлечься или сделать хоть что-нибудь перед тем, как уйти, потому что на это потребуется мгновение, и может быть, как раз в это мгновение она и появится, если он еще подождет, но всего лишь мгновение) он сунул травинки в рот и разжевал их. Они напомнили ему по вкусу мыло. Чистоту.

Она не пришла. Скорее всего, она вообще не собиралась приходить.

Он направился снаряжать коня.

* * *

Арин остановился в нескольких шагах от конюшни. Солдаты (несколько сотен крепких мужчин на лошадях и пешие) собрались на холме. Утро гудело фырканьем и топотом лошадиных копыт, перебранками мешавших друг другу людей, трением металла о кожу, шлепками всадников о сёдла. Ничего из увиденного не удивило Арина. Рошар стоял рядом с двумя оседланными лошадьми и улыбался ему.

— Ты опоздал. Проспал, что ли? — сказал Рошар, подойдя к Арину и ведя за собой лошадей.

Арин ничего не ответил.

— Держи. — Рошар протянул ему вожжи. — Я заметил, что ты иногда на нем ездишь. Он хорош. Не так хорош, как мой, конечно, но тоже ничего. Я подумал, что ты решишь оставить того боевого коня. Он ведь её, я прав?

— Джавелин остается.

— Как скажешь, — легко согласился Рошар. — В общем, это разумно, не так ли? — Он убрал руку с оседланной для Арина лошади.

— Да... хотя это не похоже на тебя.

— Никогда так не говори. Я очень вдумчивый и душевный.

Арин понял, что улыбается в ответ. Он вскочил на коня.

Всем был отдан приказ следовать за ним и принцем. Им придётся пройти через весь город, собрав ещё солдат по дороге, в конце концов, добраться до гавани, где их поджидала восточная армия, чтобы вместе с ними отправиться на юг.

Но сначала они прошли по тропинке к дому. Несколько человек, узнавшие или догадавшиеся об уходе солдат, выстроились вдоль дорожки.

Кестрел среди них не было. Вышли Сарсин и королева. Иниша приподняла одну бровь и произнесла иронично:

— Будь осторожнее.

Но Сарсин. Она смотрела на него иначе, не так, как прежде, словно не была уверена, вернётся ли он на этот раз. Арин подумал, что обещание, данное богу, может стать всепоглощающим. Сарсин плакала. Она протянула ему букет, собранный из крошечных цветов, росших у подножья деревьев, в их тени. Чтобы их увидеть, приходилось встать на четвереньки. Он очень любил их, ещё с давних пор.

Он взял цветы. Арин склонился, не слезая с коня, и смахнул слёзы сестры.

— Не надо, — сказал он, но этот жест вызвал лишь новый поток.

— Я люблю тебя, — сказала она. Он ответил, что тоже её любит.

Лошадь двинулась вперед. Его рука опала. Расстояние между Арином и Сарсин увеличивалось.

«Не беспокойся, — прошептал голос внутри него. — Я обо всем позабочусь». Но голос бога смерти звучал зловеще.

«Я тебя услышал, — добавил бог. — Прошлой ночью. Пообещал остаться? И пропустить всё? Арин, ты дал мне обещание. Во имя славы. Во имя меня. Или я что-то не так запомнил?»

Арин ничего не ответил.

«Ах, Арин. Тебе повезло, что ты мне понравился».

«Чем?» — спросил Арин, но бог в ответ только ухмыльнулся ему.

* * *

Корабли остались в бухте. Королева будет защищать город. Арин попытался отмахнуться от мысли, что теперь она сможет легко претендовать на него. Решить, что город отныне принадлежит ей. Но у него не было выбора, кроме как довериться ей.

Несколько тысяч человек выдвинулись на юг. Они продвигались с пешей скоростью солдат, да темпа повозок с припасами. Дороги были хорошими. Их построили валорианцы после вторжения. Руками рабов. Их вымостили для войны.

— Ты так и не спросил меня об Арине, — сказал Рошар.

— Что?

— Тигр. А не угрюмый мужчина. Я решил, что лучше будет оставить его в компании моей сестры. Раз уж тебя нельзя.

Арин окинул друга сердитым взглядом.

— Разве я говорю, что хочу превратить тебя в любимую зверушку моей сестры? И в мыслях не было. Кто бы мог подумать, что у тебя такая ранимая душа. Я предпочитаю, чтобы ты был здесь.

— Почему?

— Остаться было бы ошибкой. Только не говори, что ты раздумывал над этим. Она...

— Ты имеешь в виду Кестрел.

— Обеих. Я ничего не рассказал о твоем привиденьице. Тебе придется скинуть меня с лошади, а мне в отместку тебя убить за несоблюдение субординации, чем я немало порадую служивых, но это будет грязно и неприятно.

— Поясни.

— Будь осторожен, особенно рядом с моей сестрой, — серьёзным тоном сказал Рошар.

Арин посмотрел на принца. Вряд ли Инише придется по душе предупреждение брата, подумал он.

— Ты не предан сестре?

Улыбка Рошара говорила о том, что принц находил очаровательным желание получить от Арина прямой ответ на свой прямой вопрос.

— И никогда не был.

* * *

Звуки, производимые армией (скрип повозок, стук копыт, ботинок, разговоры на разных языках) не давал ему думать. Но при нём всё ещё оставалась та эмоция, что он обнаружил у ручья. Она била прямо по груди: маленьким, но тяжелым камнем.

Вдоль обочин дорог цвели жёлтые колючие кусты. По дороге Арину даже попалась лиса со своим выводком, выбежавшая из-за кустов на дорогу. Он остановил коня (чувствуя себя полным дураком, но затем, к своему облегчению, увидел, что его примеру последовало несколько тележек), чтобы животные спокойно перебрались на другую сторону.

— Валорианский генерал может попытаться вновь высадиться на пляже Лерален, — сказал Рошар.