Порочное обещание (ЛП) - Джеймс М. Р.. Страница 36

— Хорошо, — слабо соглашаюсь я.

Лицо Аны подтверждает то, что я чувствую, когда выхожу, она выглядит так, как будто отчаянно пытается не рассмеяться. Выражение лица Катерины более скромное, но даже ее губы подергиваются, когда я поднимаюсь на платформу и поворачиваюсь к ним лицом.

— Ну, что ты думаете?

— Я ненавижу это платье, — решительно заявляет Ана.

— Это… не так уж… — нерешительно добавляет Катерина. — Может быть, попробовать следующий вариант?

— Да, — горячо соглашаюсь я.

Хотя следующее платье ненамного лучше, оно без бретелек, Дженнифер уверяет меня, что есть накидки и топы, которые могут прикрыть мои рукава, чтобы я не шокировала священника, а юбка напоминает мне платье для выпускного вечера, с многоярусными вставками и крошечными стразами. Даже Катерине приходится зажать рот рукой, чтобы скрыть свою реакцию, когда я выхожу, а Ана яростно трясет головой.

— Оно отвратительно, — говорит она, глядя на Дженнифер. — У вас есть что-нибудь, что не сделает ее похожей на куклу Барби?

— Может быть, что-нибудь классическое, — добавляет Катерина. — Элегантное.

Следующее платье лучше. Это простое белое платье из плотного атласа с широкими рукавами-колпачками и облегающим лифом, переходящим в юбку-трубу. Катерина сияет, когда я выхожу, и даже Ана неохотно признает, что это красиво.

— Это может быть немного лучше, — нерешительно говорю я, поворачиваясь то туда, то сюда перед зеркалом. Я чувствую себя виноватой, даже предполагая, что у меня может быть мнение о платье, которое я даже не должна хотеть носить, но, глядя на себя в этом, я чувствую первый проблеск того, каково это, быть невестой, и хотеть выглядеть красиво в день своей свадьбы.

— Может быть, что-нибудь с небольшим кружевом? — Предлагает Ана. — Ничего лишнего, но что-нибудь, чтобы сделать это немного интереснее.

Следующее платье Дженнифер достает кружевное, но это бальное платье с кружевным лифом с короткими рукавами и пышной атласной юбкой, достаточно большой, чтобы в ней мог спрятаться другой человек. Я на грани того, чтобы просто выбрать то, что мне подошло, когда она достает последнее платье.

Как и кольцо на моем пальце, мне неприятно признаваться, как сильно мне понравилось оно, когда оно оказалось на мне. Это бретельки-спагетти, с вырезом в виде сердечка, который немного глубже, чем у некоторых, но не настолько, чтобы быть драматичным. Но что мне нравится больше всего, так это ткань. Это мягкий, серовато-белый шифон с подкладкой, чтобы моя кожа не просвечивала сквозь кружево и аппликацию, но подкладка нежно-шампанского цвета, которая заставляет задуматься, совсем немного. Все платье украшено яркой аппликацией из листьев и цветов, полностью закрывающей бюст и переходящей от талии вниз в крупные листья, которые рассыпаются по свободной струящейся юбке.

Оно легкое, неземное и прекрасное, и я чувствую себя принцессой.

Я чувствую себя совершенной.

Катерина громко ахает, когда я выхожу. Глаза Аны округляются, и она встает рядом со мной, когда я поднимаюсь на маленькую платформу.

— Это потрясающе, — тихо говорит она. — Ты великолепно выглядишь, София.

— Мы можем добавить мягкие шифоновые рукава для церемонии, — добавляет Дженнифер, — и их можно снять для приема. — Она исчезает на мгновение, а затем возвращается, запуская в мои волосы расческу с прикрепленной к ней длинной, до пола, вуалью. — Ну вот. Теперь ты выглядишь как невеста.

Я чувствую, как сжимается мое горло, когда я смотрю в зеркало, дюжина эмоций переполняет меня одновременно. Я одновременно счастлива и опечалена тем, что моей матери здесь нет, счастлива, потому что она пришла бы в ужас от всей этой ситуации, опечалена, потому что я бы все отдала за то, чтобы она смогла увидеть меня в том, что, я уверена, будет моим свадебным платьем. Я думаю о своем отце, который никогда не сможет отвести меня к алтарю, но, если бы он был здесь, я бы ни за что не пошла к алтарю. Он бы не отдал меня такому человеку, как Лука, если бы был жив.

Я стою здесь в этом красивом платье только потому, что мои родители мертвы. Потому что никто больше не сможет защитить меня, кроме бессердечного, непостоянного преступника, который готов управлять той же организацией, которая забрала у меня моих родителей. И когда я смотрю в зеркало, меня ужасает, что я вообще могу найти хоть какую-то радость в платье, которое я собираюсь надеть, чтобы выйти замуж за этого мужчину. И все же… я не могу не думать, что действительно выгляжу прекрасно, и что если бы я сама решила выйти замуж, то выбрала бы именно это платье.

Я оборачиваюсь и вижу, что Катерина наблюдает за мной, и, к моему удивлению, я могу сказать, что ее глаза немного затуманены. Почему? Я не могу не задаваться вопросом. Почему дочь Росси хоть сколько-нибудь заботится обо мне?

— Из тебя получится самая очаровательная невеста, — говорит она, улыбаясь мне. — Даже красивее, чем я.

— Я не знаю, — криво отвечаю я, снова глядя в зеркало. Я не могу представить, что когда-нибудь буду такой же изысканной или гламурной, как Катерина или Ана. Даже сейчас, стоя рядом со мной, Ана выглядит грациозной и румяной, бледно-розовой, как фарфоровая кукла, в обтягивающих джинсах и укороченной майке, которые на ней надеты, ее почти впалый живот выставлен напоказ, ее шелковистые волосы ниспадают каскадом повсюду. Она, идеальный образ балерины, элегантной в каждом своем движении, и я всегда чувствовала себя немного неуклюжей и некрасивой рядом с ней.

Но сейчас, в этом платье, я выгляжу как принцесса. Я выгляжу как девушка, которая могла бы выйти замуж за кого-то вроде Луки Романо. И я не знаю, почему от этого по моей коже пробегает дрожь возбуждения.

— Это то самое, — быстро говорю я Дженнифер, спускаясь с платформы.

— Очень хорошо, — говорит она, ее лицо сияет, и я уверена, что она уже подсчитывает свои комиссионные, исходя из той смехотворно заоблачной цены, которая стоит на этом платье.

Когда я благополучно выхожу из него, натягиваю джинсы обратно, глядя на то, как оно висит в прозрачном пакете для одежды, ожидая, когда его отнесут в отдел переделки для самой быстрой работы, которую они, вероятно, когда-либо делали, я снова чувствую этот комок в животе.

Четыре дня. Четыре дня до того, как я стану женой Луки Романо.

СОФИЯ

В среду, за два дня до репетиции, у меня встреча с отцом Донахью. Я одеваюсь настолько консервативно, насколько это возможно, набрасываю легкий весенний кардиган поверх футболки и прикасаюсь к крестику на шее, встречая водителя у лифта. Я не была в церкви с похорон моей матери, и меня почти трясет от нервов. Я не могу представить, каким будет этот священник, предполагаемый человек Божий, который все еще выполняет приказы мафии.

Оказавшись в прохладной темноте машины, я откидываю голову на кожаную обивку, пытаясь успокоиться. Последние несколько дней не были такими размытыми, как я ожидала, вместо этого они затянулись. Я не видела Луку, кажется, он взял за правило с того последнего утра, когда я видела его за завтраком, уходить, когда я проснусь, и не возвращаться домой, пока я не устроюсь в своей комнате на ночь. В результате мне пришлось бродить по пентхаусу в одиночестве, пытаясь найти что-нибудь, что могло бы отвлечь меня от предстоящей свадьбы. Но это невозможно сделать. Не то чтобы мне нечем было заняться, в пентхаусе есть настоящий кинозал с экраном размером с настоящий кинотеатр, мягкими откидывающимися креслами и библиотекой всех фильмов или телешоу, которые я могла бы захотеть посмотреть, и всеми доступными потоковыми сервисами. В здании есть тренажерный зал, в который я не смогу попасть из-за лифта с кодовым замком, но, вероятно, могла бы попросить кого-нибудь сопроводить меня, если бы попросила, и бассейн на крыше, к которому я могу получить доступ. Думаю, Лука верит, что я не спрыгну с крыши или не утоплюсь.

Или, может быть, он просто надеется, что я сделаю это до свадьбы.