Искупление (СИ) - "LoudSilence". Страница 9

— Однако все же сделали это, осознанно или нет, — роняет Белль, выдыхая никотиновый дым в сторону парней, отчего они незамедлительно кривятся, вызывая в ней новую порцию ничем необоснованного веселья.

Гермиону тем временем перекладывают на носилки и проверяют жизненные показатели, желая как можно быстрее доставить в больницу святого Мунго, чтобы оказать первоначально необходимое лечение.

— Куда вы ее несете? — на дороге у них возникает Фред. — Я отправлюсь с вами, — он хватает одного из Министерства за руку, одним видом показывая, что не потерпит возражений.

— Мистер Уизли, — самый высокий из них незамедлительно отвечает, с ожесточенной серьезностью убирая руку близнеца с плеча своего коллеги. — Думаю, ваша семья не очень хорошо отреагирует на то, что называется «помеха следствию», — он многозначительно кривится в подобии усмешки, и Фред вдруг вспоминает об отце, Билле и Чарли, которые крепкими узами связаны с Министерством магии.

— Думаю, ответственность за мои поступки не должна обременять других членов семьи, не имеющих к этому совершенно никакого отношения, — каждое слово он чеканит с такими сильными эмоциями, что злость невидимыми существами витает прямо в воздухе.

Маг напротив заметно сутулится. Он недовольно хмыкает, будучи наслышанным о самодовольных близнецах, но не находит выхода лучше кроме как попытаться возразить еще раз, используя причину, на первый взгляд, посущественнее.

— Пока следствие не уверено, с чем столкнулось, вам для собственной безопасности лучше… — его и в этот раз безжалостно затыкают.

— Мне абсолютно нет дела до Министерских забот. И о своей жизни я позабочусь сам, но поеду все же с вами.

Ах да, мы совсем забыли, что оболтусы Уизли и безопасность — прямые, что никогда не пересекутся. К ним также можно отнести владение нормами приличия и еще тысячу и одну характеристику порядочного гражданина.

Инспектор сдается, жестом руки отгоняя парня к машине, и поторапливает остальных сотрудников:

— Заносите ее быстрее. Аппарировать в ее состоянии опасно, придется добираться прилично. Мисс Джонси, оставляю вас здесь с Робертсоном и Хаджи, — мужчина кивает головой в сторону опечатанной территории и уже торопиться занять место в кабине скорой помощи:

— Когда соберете всю нужную информацию, отправляйтесь в Мунго. Вряд ли девчонке посчастливится в ближайшие сутки самой попасть в Министерство.

Изабелла кивает головой и, обращаясь к Гарри, тушит сигарету о тарелку на каминной полке:

— Что ж, мальчик, значит, слушай, что я думаю обо всем этом дерьме!..

Фреду не важны эти разговоры, когда она истекает кровью почти у него на руках. Фреду не нужно ничего вообще, когда он придерживает кислородную маску на ее лице и, провожая действия доктора, который вкалывает ей что-то внутривенно, молится.

— Несладко девочке пришлось. Уж не знаю, что там произошло, но не думаю, что она сможет быстро вернуться к нормальной жизни, — мужчина, на вид лет шестидесяти, с ученым видом знатока высказывает свой вердикт, обрабатывая ее раны на руках. Он осторожно проводит пальцем по буквам уродливого — в своей аккуратности — шрама и продолжает: — Хотя я, кажется, забываю, что напротив меня лежит сама Гермиона Грейнджер. Она, быть может, и справится. Но я не очень-то в это верю в принципе.

Озадаченный взгляд Фреда перебегает с одной ссадины на другую и быстро находит предмет ее вечных насмешек, так искусно слившийся с телом. Парень снова хмурится — в последнее время это его нормальное выражение лица рядом с ней — и отворачивается, ощущая, что встретился с чем-то интимным и недозволенным. Фред невесомо дотрагивается до ее щеки, мысленно давая себе пощечину.

— Исчезни, Грейнджер!..

— Бьюсь об заклад, сложности обошли тебя стороной…

Черт возьми, как же она была права, когда называла меня последним подонком и сравнивала с Малфоем.

— Я извиняюсь не часто, Грейнджер…

Но сейчас я готов извиниться миллионы раз, чтобы ты отдала всю свою боль мне.

И ты вновь гордо поднимешь свой прекрасный нос, со мной не согласившись.

Грейнджер, ты такая дура, что послушала меня единственный раз в своей жизни и оказалась в настоящей западне.

Грейнджер.

— Умоляю, будь сильной и в этот раз.

***

Я продираю глаза и чувствую боль от ослепляющего света, наполняющего комнату. Приходится зажмуриться на какое-то время, чтобы снова взглянуть на все ещё живой мир вокруг, оценив собственные шансы на выживание.

Легкая судорога в руке, вероятно, от того, сколько я лежу здесь в одном и том же положении, напоминает о том, что я все еще могу ею шевелить. Хочу медленно поднять кисти перед собой, и не получается. Опускаю голову так, чтобы охватить взглядом нижнюю часть тела. Пошевелиться действительно невозможно: левую руку сковывает гипс, а к правой присоединена капельница с мне неизвестным препаратным содержимым.

Руки худые и бледные. Ссадины и синяки обильно покрывают запястья и тыльную сторону ладони. Впервые я замечаю и тонкие полоски, по форме напоминающие следы от верёвок или наручников. На все это невыносимо смотреть — и осознание того, что эти руки принадлежат мне, вкрадчиво подсказывает перевести взгляд.

Если моему телу, судя по ощущениям, хоть что-то принадлежит.

Рыжая макушка шевелится c левой стороны, и я, наконец, обращаю внимание на что-то ещё кроме внутреннего тревожного чувства.

— Джин, — осторожно зову её, предварительно прочистив горло. — Джинни, проснись.

Услышав мой голос, подруга вздрагивает и подскакивает на месте:

— Герми, — шепчет она, не замечая хлынувших из глаз слез. — Господи, ты очнулась, с тобой все в порядке! — подруга прислоняет свои ладошки то к моему лбу, то к щекам, а я шиплю, вызывая у нее новую истерику и поток извинений.

— С этим я бы поспорила, — сдавленно рычу, когда она неловко задевает несколько зашитых ран. — Сними с меня это, — кивком указываю на капельницу, уже мечтая поскорее отсюда уйти — стены больницы Мунго не узнать невозможно: они давят как-то по-особенному. В них не хочешь находиться больше рассчитанного и сбегаешь при первой же возможности.

Мои возможности сейчас — убедиться в благополучии родителей.

Джинни странно косится на иголку в моей — порядком вспухшей — вене: — Это не так страшно, как ты думаешь. Просто вытащи — я даже ничего не почувствую, — убеждаю её, в нетерпении дергая пальцами. Странно, раньше я не наблюдала за собой этой привычки.

Нервное.

В конце концов, я убила двух людей. Причём одного без помощи магии.

— Джин, милая, мне нельзя здесь долго находиться…

— А что же вам можно, мисс Грейнджер? — в палату буквально врывается женщина, лицо и фигуру которой я смутно, но все же припоминаю. Мы точно не могли встретиться во время войны?

— Как минимум, увидеть родителей. Как максимум, позаботиться об их безопасности, — не сразу я замечаю Гарри и трио Уизли, в неуверенности семенящих за брюнеткой. — И вам привет, мальчики, — произношу торопливо, немного обиженная их странным поведением и непривычной молчаливостью.

Неужели моё лицо настолько ужасно в эти минуты, что вы прячете глаза?

Гарри в нерешительности подходит к моей постели и садится на кресло, поместив мою ладонь в свои тёплые руки. Боже правый, они сидят с Джинни друг напротив друга с такими лицами, будто провожают на тот свет свою престарелую прабабушку. От одной этой мысли становится одновременно и смешно, и не по себе.

Неизвестная стоит у моих ног и цокает каблуком, провожая действия друга отвратительно смеющимся взглядом. Рон и Джордж почему-то остались подпирать дверь плечом, но их присутствие стало мне не так интересно, когда в комнате запахло вчерашним брусничным чаем.

Присутствие Фреда в комнате способна выдать одна моя влюбленность во все, что с ним связано.

Он — в свою очередь — подходит к окну со стороны Джинни и, отодвигая шторку, делает вид, что вдумчиво наблюдает за торопливым ритмом Лондона, хотя сам то и дело бросает непонятные взгляды в мою сторону.