41 - 58 Хроника иной войны (СИ) - Гор Александр. Страница 43

За время, пока они грузились и ехали, на севере ничего не поменялось: как немцы упёрлись в выстроенную Жуковым оборону Ленинграда, так и остались стоять. Держал оборону юго-западнее Новгорода почти по линии Старая Русса — Великие Луки Северо-Западный фронт. Начавшаяся, как и писалось во многих мемуарах, 8 октября распутица застала немцев немного восточнее Смоленска и Рославля, но западнее Брянска. Линия обороны Юго-Западного фронта на севере, в общем целом, совпадала с той, что была в «другом сорок первом» на 1 октября. А вот на южном его фланге проходила западнее: фашисты пока так и не дошли до Полтавы, а южнее Кременчуга и вовсе упиралась в Днепр. Давало знать то, что генерал Кирпонос (тоже погибший, но во время авианалёта на штаб фронта, а не в окружении) сумел организованно отвести войска из-под Киева и сохранить бо́льшую часть войск.

Имелось у фрицев несколько плацдармов на левом берегу Днепра от захваченного ими Днепропетровска до Никополя, за них шли ожесточённые бои, но 6-я и 12-я армии, не погибшие в котле под Уманью, пока держались. Чего нельзя было сказать про 37-ю и 9-ю армии Южного фронта. Если первую оттеснили от реки не очень далеко, то вторая «отползла» практически до Перекопа. К великому удивлению Лысухина, на 18 октября Одесса ещё держалась. Если там и шла эвакуация, то сдачи города ещё не произошло.

Завязнув в грязи под Смоленском, немцы, тем не менее, не отказались от планов удара по Москве. По данным разведки, подтягивали резервы и ждали, когда ударят морозы, превратив грязь в бетон, по которому можно наступать без задержек. «До самой Волги», как они мечтали.

Были и отличия в организации нашей обороны. Конечно, обо всех подробностях «местные» не докладывали, но об этом можно было догадаться хотя бы по тому факту, что Резервный фронт так и не создали. Зато уже существовал Калининский фронт, выделенный из правого фланга Западного в первых числах октября.

Везли бригаду на запад, обходя Москву с севера. Значит, верно сказал генерал Катуков: драться придётся в районе Ржева и Волоколамска. Там, где он сам сейчас со своей 4-й бригадой готовится отбивать вражеские танки. Будут ли это переброшенные с юга «ролики» Гудериана или такой переброски не состоится, пока неясно. И майор Лысухин пытался вспомнить, откуда начинались и где сходились стрелы танковых клиньев начального этапа немецкой операции «Тайфун», наступления на Москву. Припомнил лишь то, что эти стрелы рисовались где-то севернее и южнее Вязьмы, сойдясь восточнее самого города и «запечатав» в огромном котле сразу несколько армий, большинство из которых так и погибло в окружении. Одно из тяжелейших поражений Красной Армии с начала войны…

Но проехали Волоколамск, поезд сделал остановку во Ржеве, а команды снимать Т-44 с платформ всё не поступало. И пока снова меняли паровоз, а Степан Егорович выходил покурить на свежий воздух, в голове всплыло стихотворенье Твардовского, правда, написанное о событиях, которые в другой истории случились уже в сорок втором:

Я убит подо Ржевом,

В безымянном болоте,

В пятой роте, на левом,

При жестоком налёте.

Я не слышал разрыва

И не видел той вспышки, —

Точно в пропасть с обрыва —

И ни дна, ни покрышки.

И во всем этом мире

До конца его дней —

Ни петлички, ни лычки

С гимнастёрки моей.

Прогнал прочь мрачные ассоциации, вызванные стихотворными строчками, и поймал себя на мысли о том, что за всё время в пути их ни разу не бомбили. Нет, следы бомбёжек попадались, но их поезд ни разу не останавливали, чтобы переждать авиаудар. Конечно, нелётная погода многое объясняет, и остаётся радоваться такой везучести. Но удастся ли избежать напасти в виде пикирующих «лаптёжников» после того, как бригада разгрузится в Гжатске, куда, как стало известно, её и везут? Погода-то наладится буквально в первые дни ноября, а значит, противно завоют в небе моторы «мессеров» и «юнкерсов», а вслед за этим загрохочет немецкая артиллерия, проламывая советскую оборону на пути немецких танков.

Красноармейцы и красные командиры, кто вполголоса, а кто и во всю глотку, проклинали бесконечный дождь, превративший землю в липкую грязь, а генерал Болдин, командующий 16-й армией, радовался ему, как манне небесной. Было чему радоваться: распутица, о дате начала которой удивительно точно предупредили из штаба фронта, очень уж хорошо охладила наступательный порыв гитлеровцев.

Нет, 16-ю армию, можно сказать, не атаковали. Давили артобстрелами и постоянными атаками пехоты, чтобы «скучно не было». Главный удар танков Гота утром 16 октября пришёлся севернее, в полосе ответственности 30-й армии Василия Афанасьевича Хоменко и по правофланговой 244-й стрелковой дивизии 19-й армии Лукина. Южнее, от Рославля через боевые порядки 24-й и 43-й армий Ракутина и Собенникова в прорыв рванулся переброшенный из-под Ленинграда Гёпнер. Как раз в тот день, когда разверзлись хляби небесные, зарядили проливные дожди. Именно благодаря этому, а также насыщенности указанных армий противотанковыми средствами, противнику за два дня удалось продвинуться лишь на 15–20 километров. Но в штабе фронта командармов очень подробно проинструктировали, чем грозит это немецкое наступление, и Иван Васильевич, пожалуй, куда лучше всех подчинённых понимал, что спасение — именно в этой грязи и постоянно льющейся с неба воде.

Приказ отойти к району Холм-Жирковский — Сафоново — Дорогобуж было легко только отдать, а вот выполнить его оказалось куда сложнее. Виной тому оказались всё те же раскисшие дороги, на которых пушки и грузовики приходилось постоянно вытаскивать из грязи. Да ещё и создавать на прежней линии обороны иллюзию того, что армия целиком продолжает её держать. Но новое расположение, как значилось в директивах из штаба фронта, тоже было лишь промежуточным рубежом, поскольку армии с первых дней ноября предстояло держать оборону ещё восточнее, на подступах к самой Вязьме. Если снова не поступит приказа отступать.

К 20 октября стало ясно, что немецкие бронированные кулаки завязли окончательно. И не только в советской обороне, но и в грязище. Узкие гусеницы немецких «панцеров» вязли в земле, а поддерживающая танки пехота не могла передвигаться из-за пудовых «гирь» на сапогах. Тем более, там, где гитлеровцы всё-таки пытались атаковать, неожиданно появлялись подвижные группы Т-34, и «наводили порядок».

Неожиданным для Болдина (но, как оказалось, не для штаба фронта) оказалось и то, что в этот раз противник пытался продвигаться не вдоль основных дорог. Именно поэтому 16-ю и 20-ю армии (Ершаков) «обидели», не дав дополнительных противотанковых средств. У Филипа Афанасьевича даже отобрали танковую дивизию РГК, помогшую ему избежать разгрома под Великими Луками.

— Обходитесь имеющимися в наличии средствами, — отрезал командующий фронтом генерал армии Жуков.

И лишь перед самым началом немецкого прорыва, когда командование фронта разъяснило замысел оборонительной операции, генерал-лейтенант понял, насколько был прав Жуков, отдав все недавно принятые на вооружение противотанковые ружья и «сорокопятки» с удлинённым стволом другим армиям. И почему за спиной 16-й и 20-й армий нет никаких других войск: наверняка разведка добыла планы немецкого наступления, и стоящие во втором эшелоне 31-я, 49-я, 32-я и 33-я армии прикрывали направления главных танковых ударов.

Немецкая пехота нагнала отступивший арьергард армии Болдина только на третий день после того, как он соединился с основными силами. Видимо, изнеженный асфальтом «европейцы» переносят российские реалии куда хуже, чем русские мужики. Соединиться-то арьергард соединился, но генерал отправил его ещё дальше на восток, к селу Семлёво, где по реке Осьма имелись подготовленные на такой случай укрепления. Включая железобетонные ДОТы. В исторические, между прочим, места, прославленные ещё в 1812 году казаками, сражавшимися на Старой Смоленской дороге с наступающим Наполеоном. И вот опять на Осьме придётся держать оборону от врага, пришедшего с запада. Если снова не будет приказа отойти на восток, ведь главную задачу армии в штабе фронта сформулировали недвусмысленно: не допустить окружения, сберечь людей в случае, если враг всё-таки прорвётся севернее и южнее.