41 - 58 Хроника иной войны (СИ) - Гор Александр. Страница 44

Только ещё через день последовала вялая попытка немецкой разведки нащупать оборону на Старой Смоленской дороге, но особой активности эти разведывательные подразделения не проявляли. Не в состоянии атаковать были и дивизии Болдина.

А приказ переместить армию пришёл. 28 октября. Но не отступать на восток, а передать позиции войскам Ершакова и уплотнить боевые порядки развёрнутой северо-западнее Вязьмы 49-й армии. Прикрыть с тыла Лукина, тоже немного отошедшего восточнее под натиском немецкого 8-го армейского корпуса. Ну, может, не совсем под этим натиском, а по приказу из штаба фронта, но отошедшего.

С этой переброской Болдин очень торопил людей. По информации от штаба фронта уже 4 ноября должен был пойти снег и начаться первые морозы. А значит, конец распутице, благодаря которой немецкие танки не сумели прорвать нашу оборону.

И по опыту предыдущих боёв с оккупантами, и из инструкций «сверху», генерал-лейтенант знал, что, столкнувшись с прочной обороной, немцы, чаще всего, не пытаются проломить лбом стену, а стараются обойти преграду. Разумеется, не в масштабах стоящей насмерть армии, а в куда более меньших. Но этот приём очень часто приносил противнику успех, поэтому надеяться на то, что серьёзно потрёпанная в четырёхдневной обороне 30-я армия выдержит возобновившийся натиск немцев, не приходилось. А значит, надо быть готовыми к тому, что вражеские танки появятся и перед траншеями войск Ивана Васильевича.

Впрочем, то, как подготовился к отражению танковых атак Иван Григорьевич Захаркин, сдавший 16-й армии часть позиций, Болдину понравилось. Несколько рядов траншей полного профиля, добротные дзоты, установленные на танкоопасных направлениях противотанковые «ежи» из сваренных или соединённых болтами рельсов, полноценные орудийные окопы на основных и запасных позициях. Всё именно так, как рекомендуется в многочисленных наставлениях и инструкциях, в последние месяцы поступающих «сверху».

Порадовал и штаб фронта, вспомнивший, что у Болдина мало противотанковых средств. В качестве усиления прибыл отдельный истребительный противотанковый артиллерийский полк, вооружённый не только «сорокопятками», но и трёхдюймовыми пушками Зис-3, способными, помимо прочего, поддержать пехоту огнём как дивизионное орудие. А в качестве мобильного противотанкового резерва Жуков расщедрился на отдельный танковый полк, вооружённый Т-34 образца 1941 года Сталинградского завода и «бэтэшками». «От сердца оторвали», как прокомментировали в штабе фронта, не забыв потребовать, чтобы этот мобильный резерв использовался только из засад, а сами боевые машины необходимо беречь.

— Да и собственную танковую бригаду береги!

Береги, не береги, а даже с ней, 127-й отдельной танковой бригадой, особо не разбежишься, если в ней только 64 боевые машины, из которых 39 штук старых и плохо бронированных Т-26, 20 БТ и только 5 мощных, «толстокожих» КВ. Бригада понесла серьёзные потери ещё в сентябре, почти не пополнялась материальной частью, но зато теперь её бойцы знают, чего можно ожидать от фашистов.

Как и обещали синоптики (пусть и с формулировками «предположительно», «с большой долей вероятности»), похолодало именно 4 числа. Похолодало, и пошёл снег, очень быстро прикрывший грязевое непотребство белым покрывалом. Но гитлеровцам потребовалось целых два дня, чтобы привести в порядок боевую технику, пострадавшую ещё и от смёрзшейся в ходовой части грязи. И только 6 ноября, за день до годовщины Великого Октября на западе загрохотала канонада, извещая о возобновлении наступления противника.

Даже несмотря на тревогу ожидания, рядовые бойцы, уже переодетые в зимнюю форму, были настроены решительно.

— Пусть лезут, — объявил молоденький парень из только что подошедшего взвода «противотанкистов», сметающий снежинки с одного из противотанковых ружей. — Нам есть чем их встретить.

«Эх, молодость, молодость», — пронеслось в голове генерал-лейтенанта, заглянувшего в расположение одного из стрелковых полков. Но вслух он лишь поблагодарил бойца за готовность защищать Родину. Ближайшие дни покажут, чего стоит этот мальчишка, которому едва ли исполнилось 20 лет.

Фрагмент 21

Если бы не эта чёртова секретность, то с каким удовольствием Семён Михайлович «молодой» (58 годков стукнуло!) стоял бы на трибуне Мавзолея Ленина бок о бок с собой же, но на 17 лет более старшим! Ведь заслужил, заслужил «старик» право не ютиться в уголке гостевой трибуны, а, может быть, даже принимать этот парад. Хотя, не-е-ет! Он уже принимал его, теперь очередь того, кто моложе!

Чем заслужил? Да тем, что именно благодаря ему удалось спасти сотни тысяч жизней, именно благодаря его знаниям и решительным действиям Красная Армия сейчас намного сильнее, чем была в тот же день, но в другой истории. Ведь только по самым скромным оценкам, на Юго-Западном и Южном фронтах потери меньше на 700 тысяч человек. До Харькова и Донбасса немцам ещё идти и идти. Да, в последних числах октября всё равно пришлось оставить Одессу, но продержалась она почти на две недели дольше, сковывая немецкие и румынские дивизии, без которых и замедлилось движение германцев на левом берегу Днепра. ТАМ, У НИХ в это время враг уже топтал крымскую землю, а здесь Манштейн всё ещё разбивает башку об укрепления на Перекопе, строительству которых «старик» уделил столько внимания.

Обстановка на фронте вообще намного лучше, чем была в эти дни в мире «старика». Пусть тот и имеет к этому лишь косвенное отношение (именно он устанавливал контакт с Андреем Андреевичем Андреевым, а потом доказывал Сталину, что нужно делать). Помогли, ничего не скажешь, руководители из мира, ушедшего на 17 лет вперёд! Очень помогли! Ленинград не в блокаде, на Москву германцы только вчера начали наступать, даже до Вязьмы не дошли, столицу почти перестали бомбить. На оборудовании из 1958 года строится несколько заводов, их сырьё помогает выпускать необходимую фронту продукцию, с техникой намного лучше, чем могло бы быть, снарядного голода удалось избежать. Да и не только снарядного: как «старик» рассказывал, они ТАМ тоже не от пуза жрут, но и хлебушком помогают, и маргарином, и сахарком.

Встретился взглядом со «стариком», когда объезжал строй парадных расчётов, а тот слезу с глаз вытирает. И ведь наверняка не от ветра та слеза выступила. Просто нет сегодня никакого ветра. Снег — да, валит хороший, но ветра нет.

Решение об эвакуации из Москвы иностранных посольств и части государственных учреждений принимали 2 ноября, когда из данных разведки стало ясно, что немец попрёт на Златоглавую, как только погода позволит. Без особого шума эвакуировать, чтобы паники не создавать. Просто разослали по иностранным посольствам и наркоматам уведомление: чтобы послезавтра духу вашего в Москве не было! В Куйбышеве и кое-каких других городах вам уже помещения подготовлены. Мол, вот-вот Гитлер начнёт решительное наступление, и нечего вам тут под ногами путаться. И специальное разъяснение приложили: Государственный Комитет Обороны во главе с товарищем Сталиным остаётся в Кремле.

У Кобы никаких сомнений в том, что следует проводить этот парад, не было. Раз уж в другой истории его провели, отправив часть войск прямо с него на фронт, стоявший всего в тридцати верстах от Москвы, то в более хороших условиях сам бог велел его провести. Знал он и о том, что погода в день парада будет нелётная, но всё равно распорядился накануне отбомбиться по немецким аэродромам. Заодно и фронту помогли. И время начала парада сместил на два часа.

Этот день, 6 ноября сорок первого года, вообще можно назвать чёрным днём немецкой авиации. Немцы ведь не только передний край бомбили, чтобы расчистить дорогу своим танкам. Около 15 часов они двинули на Москву по разным курсам и высотам две с половиной сотни самолётов. Их и встретило в воздухе всё, что способно сбивать фашистских стервятников. И разработанные в это время истребители, и машины, полученные из 1958 года: они теперь составляют самый крепкий ударный кулак столичной противовоздушной обороны. Пусть и немного их, всего два полка, но в одном из них уже чуть ли не половина лётчиков — Герои Советского Союза. В общем, надрали сталинские соколы «экспертам Геринга» задницу. Не только ни один бомбардировщик по Москве не отбомбился, но и на тридцать километров к столице приблизиться не сумел.