Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом - Вудхаус Пэлем Грэнвил. Страница 40
– А ты давно вернулся в Нью-Йорк?
– Сегодня днем. Пароход должен был прийти в порт еще утром, но запоздал. – Чувствуя, что беседа уходит в сторону, Уолли вновь нацелился на главное: – Но все-таки – как тебя ко мне занесло?
– Это такая долгая история…
Голос ее звучал так жалобно, что Уолли раскаялся в своей настойчивости. Сперва надо посочувствовать злоключениям девушки, а не таращиться и допрашивать вот так с ходу! Какая, в конце концов, к черту, разница, как она здесь очутилась?
Он думал, что придется долго и утомительно разыскивать Джилл в нескончаемых городских лабиринтах, а судьба внезапно привела ее к самым дверям – и вместо благодарности он только и допытывается, что да почему. Хорош друг называется!
– Ладно, неважно, расскажешь, когда сама захочешь. – Он пылко взглянул на нее. Время, похоже, стерло маленькую ссору, омрачившую их расставание. – Какое чудо – встретить тебя вдруг снова! Я уже слышал… обо всем, – неловко добавил он.
– О моем… – замялась Джилл, – банкротстве?
– Да, Фредди рассказал. Мне ужасно жаль.
– Спасибо.
Они помолчали, думая о другом ее несчастье. Дерек Андерхилл встал между ними невидимым призраком. Наконец Уолли сказал первое, что пришло в голову, лишь бы прервать тягостную тишину:
– Ничего квартирка, да?
Вот и удобная возможность приступить к тягостным объяснениям, подумала Джилл.
– Дядя Крис тоже так считает, – начала она.
Уолли глянул озадаченно.
– Дядя Крис? А, твой дядя!
– Да.
– Он же тут не бывал никогда!
– Еще как бывал! Сегодня он дает тут званый обед.
– Что?! Как ты сказала?
– Ладно, я просто начала с конца. Сейчас расскажу по порядку… и тогда… тогда ты жутко разозлишься и закатишь скандал.
– Как выразился бы Фредди Рук, для скандалов я не скроен. И потом, не могу себе представить, как это – злиться на тебя.
– Ну, тогда рискну. Будь я трусихой, предоставила бы объясняться дяде Крису, а сама просто удрала.
– Нет, только не это! Наша встреча – настоящее чудо, и я ни за что от него не откажусь. Говори что угодно, только не удирай.
– Ты просто взбесишься…
– На тебя – ни за что!
– Ну еще бы на меня! Я положительный персонаж в этой пьесе, ничего не натворила. А вот дядя Крис…
– Он же твой дядя, как можно! Кроме того, вздул меня когда-то по первое число бамбуковой тростью, а это создает некоторую близость… Давай, выкладывай все начистоту!
Джилл задумалась. Она обещала начать с самого начала, но где оно, это начало?
– Ты слыхал о капитане Кидде? – заговорила она наконец.
– Не увиливай!
– Нет, серьезно! Слыхал?
– О пирате? Ну разумеется!
– Так вот, дядюшка Крис – его потомок по прямой линии. Это все объясняет.
Уолли смотрел озадаченно.
– А нельзя ли попонятнее?
– Можно в нескольких словах, но получится ужасно грубо.
– Ничего, давай.
– Дядя Крис украл твою квартиру.
Уолли задумчиво покивал.
– Украл, стало быть… Понятно.
– Да ничего не понятно! Придется все-таки начать сначала…
Эпопею о похождениях майора Кристофера Сэлби в Нью-Йорке Уолли слушал с благодарным вниманием. Какие бы чувства его ни обуревали, скуки среди них не было.
– Так вот оно и вышло, – закончила Джилл.
Уолли помолчал, переваривая услышанное.
– Ясно теперь, – хмыкнул наконец он. – Хоть рекламу в журнале давай: «Зачем платить за квартиру? Завладейте чужой!»
– Примерно так, – согласилась Джилл.
Уолли вдруг разразился хохотом.
– Ну и жук!
Джилл испытала невероятное облегчение. При всей ее показной храбрости выкладывать сомнительную историю не доставляло удовольствия. Даже обладая чувством юмора, трудно смеяться над тем, что у тебя украли жилье.
– Я так рада, что ты не сердишься!
– Конечно нет.
– Тут мало кто не рассердился бы.
– Большинство людей – тупицы.
– Как же здорово, что хозяин – ты! А вдруг это был бы кто-то совсем чужой, что тогда делать?
– Да никакой разницы – ты покорила бы его за две минуты. Перед тобой никто не устоит.
– Очень любезно с твоей стороны.
– Я говорю только чистую правду. Джордж Вашингтон был такой же.
– Значит, ты не станешь возражать, если дядя Крис устроит тут сегодня званый обед?
– Даю свое благословение.
– Ты настоящий ангел! – благодарно вздохнула Джилл. – Судя по всему, этот обед для дяди очень важен. Он пригласил одну очень богатую женщину, которая принимает его у себя, некую миссис Пигрим…
– Миссис Уоддсли Пигрим?
– Да, кажется. Ты что, знаешь ее?
– Очень хорошо знаю. Она тянется к богеме и привечает всех, кто пишет, рисует и так далее. Кстати, я дал Фредди Руку рекомендательное письмо к ней.
– Фредди?!
– Ну да. Он внезапно решил побывать в Америке и пришел ко мне за советом. Отчалил дня за два до меня. Должно быть, теперь уже в Нью-Йорке, если только не двинулся дальше во Флориду – своих дальнейших планов он мне не раскрывал.
Джилл резко приуныла. Как бы ни был хорош Фредди, он принадлежал к завершенной главе ее жизни, которую она изо всех сил старалась забыть. Как думать о нем, не вспоминая Дерека, а это все равно что касаться обнаженного нерва. Поэтому новость неприятно поразила ее. Случайных встреч в Нью-Йорке и без того уже хватало. Сумеет ли она избежать очередной, с Фредди? Трудно найти кого-то милее и добросердечнее, но тонкости и деликатности, столь полезных в щекотливых ситуациях, он лишен начисто. У Фредди что на уме, то и на языке. Инстинкт подсказывал, что при встрече он непременно заговорит о Дереке. А если вспоминать Дерека все равно что касаться обнаженного нерва, то заговорить о нем – хуже, чем этот нерв ущипнуть. Джилл зябко передернула плечами.
Уолли отличался наблюдательностью.
– Ты не обязана с ним встречаться, если не хочешь, – заметил он.
– Ну, вообще-то… – протянула Джилл.
– Нью-Йорк – город большой… Кстати, возвращаясь к захватывающей теме моего жилища… Твой дядя тут ночует, не знаешь?
Джилл благодарно взглянула на него. Вот кто лишнего никогда не скажет. Тактично дал понять, что нежелание встречаться с Фредди – ее личное дело. Взял и легко сменил тему – как приятно!
– Кажется, говорил, что не ночует.
– Что ж, неплохо. Чертовски любезно с его стороны. Интересно, смогу ли я вернуться сюда хотя бы после одиннадцати вечера? К тому времени застолье, наверное, закончится. Насколько я знаю миссис Пигрим, она захочет пойти куда-нибудь потанцевать – плясунья еще та.
– Даже не знаю, как извиняться… – покаянно начала Джилл.
– Не стоит, – отмахнулся Уолли, – все нормально.
Его взгляд упал на каминную полку, уже не впервые в ходе беседы. В спешке Джилл поставила снимок лицом к стене, и Уолли явно ранило такое обращение с его драгоценным достоянием. Не вытерпев, он подошел и перевернул карточку, затем еще постоял у камина, глядя на нее. Джилл про снимок уже забыла, но теперь любопытство вернулось.
– Где ты это раздобыл?
– А, так ты видела? – обернулся Уолли.
– Как раз рассматривала, когда ты вдруг появился и до смерти меня напугал.
– Мне его продал Фредди четырнадцать лет назад.
– Уже четырнадцать?
– Будет в июле, – уточнил Уолли. – Я заплатил ему пять шиллингов.
– Ничего себе! – возмутилась Джилл. – Ну и хапуга! Небось, последние твои деньги.
– Вообще-то, даже чуть больше. У меня было три шиллинга и шесть пенсов. Однако Провидение смилостивилось, и как раз в то утро помощник викария оставил без присмотра ящик для пожертвований на деревенский орган… Воровские наклонности вкупе с лезвием перочинного ножика творят чудеса! Никогда больше деньги не доставались мне так быстро. – Уолли снова глянул на снимок. – Впрочем, тогда я полагал иначе. Пока вскрывал коробку, раз десять умирал мучительной смертью. Ты замечала, как долго тянется время, когда извлекаешь шиллинг и шесть пенсов из чужой кассы? Казалось, прошли века! Ах да, с тобой же такого не бывало.