В банде только девушки - Михалева Анна Валентиновна. Страница 28

Авоськин обрадовался смущению подтянутого подчиненного и тут же радостно посуровел, наконец поняв, чем может зацепить выскочку:

— Давно выходил на связь агент 0014?

Ядовитая стрела попала в самое сердце. Стрельников опустил голову:

— Очень давно, товарищ генерал. Агент 0014 никогда не отходит от правил.

— А говорили, лучший, — разочарованно протянул Авоськин, с удовольствием давя на больную мозоль подчиненного. — Как можно было доверяться какому-то агентишке. С вашим-то опытом.

— Он лучший, — упрямо заявил подполковник.

— Я читал его досье. Это же сценарий для плохой комедии, а не досье. Вы-то сами читали? Он от психоаналитиков не вылезает. У него большие проблемы с самоконтролем. Он планировал сделать пластическую операцию на груди!

— Гм… — Стрельников потер подбородок. — Операция на груди была необходима для выполнения особо важного задания в Колумбии.

Авоськин задумался, пожал плечами:

— Не понимаю, какую пользу может принести двухметровый мужик с женской грудью в колумбийских джунглях?

— Например, обезвредить целый клан наркомафии.

— Все равно не понимаю. — Авоськин брезгливо поморщился. — И зачем мы лезли в колумбийские джунгли, да еще под прикрытием двухметрового мужика с женской грудью? Своих наркодельцов нам не хватает, что ли?

— Дело-то прошлое, — тактично заметил Стрельников. — К тому же грудь у него сейчас нормальная, плоская.

— Двухметровый мужик с плоской женской грудью, — Авоськин покачал головой. — Что может быть отвратительнее…

— Но до этого он прекрасно справлялся с любым порученным заданием. Причем без всякой помощи. Он настоящий профессионал. Либо победит, либо…

— Так, может, уже и… — В это «и» Авоськин вложил смысл целого абзаца.

— Не, — Стрельников покосился на кактус, в иголках которого при должной любознательности можно было углядеть маленькую антенну, — в этом деле, если бы такое произошло, мы бы видели. Отсюда бы видели.

— Что правда, то правда. Так что с агентом?

— Нужно ждать. Этот парень впивается в задание, как бультерьер в жесткую задницу английской домохозяйки. Пока до кости не догрызет, не отцепится. — Стрельников, к великому удовольствию Авоськина, слишком поздно испуганно побледнел.

Сегодня был решительно не его день. Проговориться два раза за полчаса плохо даже для самого никудышного агента, не говоря уже о подполковнике ФСБ. Забыть, что нынешняя внешняя политика направлена на потепление отношений с Великобританией, чей «жучок» торчит между пятой и шестой панелью левой стены, — непростительная оплошность! Нет, явно нервы расшалились! Уж слишком долго нет никаких новостей от проклятого агента 0014.

Стрельников икнул и, повернувшись к щели между пятой и шестой панелью левой стены, сконфуженно добавил:

— Я слышал, как примерно то же самое сказала английская королева о Майкле Курте — лучшем агенте национальной разведки.

Авоськин только хмыкнул. В конце концов, это уже не их дело, как национальная разведслужба Великобритании примется выяснять отношения со своей королевой.

До взрыва осталось 10 часов 51 минута 33 секунды.

— Ну и вонь в этой машине. — Алиса скривилась и дернула за покрытую прошлогодней пылью пластинку ароматизатора, подвешенную к зеркалу заднего вида.

— Не тронь, — сквозь зубы процедила Лина, — это чужое.

— Да ладно тебе, — отмахнулась сестра и с хозяйской уверенностью открыла «бардачок».

Машину подбросило на кочке. Из «бардачка» на колени Алисы вылетела ополовиненная бутылка рома Баккарди и стопка пластиковых стаканов.

— Неплохо живут, — проворчала она, запихивая бутылку обратно в «бардачок». — Возят в машинах хорошие спиртные напитки, не то что некоторые — трупы прячут в багажниках.

— О господи! — Лина вздохнула. — Знаешь, мне кажется, что мы с тобой как по волшебству вылетели из собственной жизни.

— Как это?

— Да черт его знает, как. Еще вчера в это время я на полном серьезе решала, как лучше убить время: сходить в кино или посмотреть телепередачу. А сегодня я еду в угнанной машине, пытаясь убежать черт знает от кого. Наверное, от себя в первую очередь. Я пытаюсь выпутаться из спирали, понимая, что это совершенно дурацкая затея, потому как есть всего два выхода: тюрьма и смерть.

— Слушай, этот спич смахивает на монолог из мексиканской мелодрамы. Прекрати, а то меня стошнит.

— Это случилось где-то между завтраком и обедом, — задумчиво продолжала Лина, не обратив внимания на протест аудитории. — Мы ведь даже подготовиться не успели.

— А я с самого начала не хотела ехать, — напомнила Алиса. — Если бы ты положилась на мою интуицию…

— Да нет у тебя интуиции! — крикнула сестра. — Дело не в интуиции. Неужели ты не понимаешь?! У нас больше никогда не будет той жизни, какая было до сегодняшнего утра. Никогда!

— Не драматизируй. Вот увидишь, доберемся до родителей, и они нам помогут. Мы же ни в чем не виноваты! — Алиса предприняла жалкую попытку усмехнуться. Вышло неубедительно.

— Н-да… — протянула Лина. — Мы виновны как минимум в двух вещах: мы не отвезли труп в милицию и угнали чужую машину.

— Слушай-ка, а что будет, если предположить самое худшее? Что нас остановит на краденой машине гаишник, а потом найдут твою машину с трупом Бычка в багажнике?

— Помнишь, я говорила тебе о 15 годах в колонии? Умножь этот срок на два, — хмуро ответила сестра.

Саша Косолапых плюнул в угасающие сумерки.

— Охренел совсем! — ответили сумерки хриплым голосом водителя. — Расплевался тут. Колесо поменять не даст. Отойди от машины… вон хоть в кусты, и плюй себе сколько душе влезет.

— Он уже отошел один раз в кусты, — холодно заметил Иннокентий Валерианович.

— До сегодняшнего дня у меня не было кровных врагов, — сквозь зубы процедил Косолапых, — а теперь есть.

— Эй, мы не на Кавказе. Сейчас это не модно, кровников-то иметь, — прокряхтел водитель, возясь с передним колесом.

— А мне чихать! Эти гады мне два раза в душу нагадили.

— Не забудь, что они еще и деньги твои вытащили, и пистолет. Кстати, я даже загадывать боюсь, что они на твой ствол повесить могут. Лихие ребята. — Последнюю фразу Иннокентий Валерианович проговорил с некоторым подобием уважения.

— Колесо ваше они уже на Сашкин ствол повесили, — отозвался водитель.

— Не нравится мне все это. — Иннокентий Валерианович подергал себя за кончик носа, потом вытащил из кармана кости, намереваясь подкинуть их на ладони, дабы прояснить свое ближайшее будущее.

— Ясное дело, кому ж это понравится, — опять встрял шофер.

— Да заткнешься ты или нет! — взревел шеф. — Кто тебя спрашивал?

Он со злостью швырнул кости в темный силуэт, склонившийся над передним колесом.

— Ну вот, — после некоторой заминки послышалось с земли, — два и четыре. Результат не самый блестящий, но…

— Кто тебя все время тянет за язык? — хмуро поинтересовался у него Косолапых, предчувствуя развитие скандала.

— Я всегда говорю правду, — обиженно заявил водитель. — Конечно, я мог бы соврать, что выпали равнозначные стороны и мы обречены на успех. Но кому от этого станет лучше?

— Тебе, идиот! — Саша невесело ухмыльнулся.

— Так что будем делать, господа? — Иннокентий Валерианович сдвинул брови. — Как я уже говорил, перемены с машиной мне не по душе. Откуда эти парни вообще взялись? И почему девчонки отдали им свою машину? Что-то тут нечисто. И такое ли это недоразумение, как выглядело с самого начала? Хм…

— Что вы имеете в виду? — Косолапых глянул на шефа исподлобья.

— Когда пойму, тебе скажу первому. Пока у меня смутное ощущение, что история эта очень странная, — затягивая каждое слово, проговорил Иннокентий Валерианович и оглянулся на дорогу, где разрывали ночную завесу две желтые автомобильные фары. — Скажу вам, господа, у меня странное предчувствие, что нас обвели вокруг пальца…