Дикая сердцем - Такер К. А.. Страница 56

– Она кажется милой.

– И умной, и красивой…

И, возможно, если она начнет с кем-то встречаться, то перестанет изображать из себя дорогого и внимательного друга Джоны, ожидая, пока наши отношения подойдут к концу. Вот в чем я себя убедила: что ее позиция такова. Я имею в виду, именно так я бы и поступила, если бы была влюблена в своего хорошего друга и считала, что его женщина ему не подходит.

Как бы Джона ни дорожил их отношениями, после прошлой недели я вряд ли уже буду полностью доверять ей, независимо от того, коварны ее намерения в отношении меня или нет.

К счастью, я доверяю Джоне.

Его громкий смех разносится над толпой. Я знаю его достаточно хорошо, чтобы понять, что он не притворяется. Джона вообще никогда не притворяется. У этого парня самое ужасное выражение лица, когда ему кто-то не нравится.

А значит, он хорошо проводит время со своими новыми знакомыми.

– Так как ты думаешь, Джона примет предложение Джека? – спрашивает Тоби, наливая кружку пива парню, который вполне мог бы сойти за двойника Тедди – еще один тучный и бородатый тип, похожий на Санта-Клауса.

– Я еще не знаю. Что это за «Большая игра на Аляске»? Они занимаются охотой, да?

– Ага. Люди платят большие деньги, чтобы воспользоваться услугами Джека. Двадцать-тридцать тысяч за перелет, полный лагерь и проводника.

С моих губ срывается негромкий свист.

– Это за сколько мест?

Тоби бросает на меня взгляд.

– За одного.

– Ни хрена себе.

Я автоматически перевожу эту сумму в голове в канадскую валюту. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем я перестану так делать.

– Ага. Он только что потерял одного из своих пилотов, перешедшего в авиакомпанию где-то на юге. И мама упомянула при нем о Джоне. У твоего парня хорошая репутация, поэтому Джек уже был наслышан о нем.

Моя гордость раздувается от этих слов.

– Так что… – Тоби снова наклоняется вперед, чтобы опереться локтями на стойку. – Если Джона сможет договориться с Джеком, то в каждом сентябре, перед тем как сезон начнет сходить на нет, сможет получать солидные деньги.

– Я не знаю, нравится ли ему самому эта работа.

Хотя почему нет? Работа, которая будет хорошо оплачиваться каждый сентябрь, – это именно то, в чем заинтересован Джона.

– Без обид, но он будет сумасшедшим, если не согласится на предложение Джека. Но я понимаю… Не всем нравится так долго торчать в Макграте.

– Макграте?

Я не помню, где это.

– Ага. Разумеется, они поселят его в домике там. Он не самый лучший, но полностью обустроен.

– Домике? Значит, его не будет весь месяц.

То есть мне придется остаться дома одной на целый месяц. Разговор, который я подслушала между Джоной и Мари, начинает обретать для меня смысл.

Джона полагает, что не может принять это предложение из-за обещания, которое он дал мне. Но он рассказал об этом Мари, а если Джона обсуждает это с ней, то, значит, ему это интересно несмотря на то, что он сказал мне.

Джона и другие мужчины за столом снова разражаются громким смехом. Мне кажется, я не слышала, чтобы он так смеялся с тех пор, как… Ну, с тех пор, как он смеялся с моим отцом.

Меня охватывает чувство вины, когда в памяти всплывают слова Мари: «Ты счастлив, отказываясь от работы, потому что боишься оставить свою девушку одну? И как долго она собирается удерживать тебя в этом положении?»

Я удерживаю Джону от того, что ему хочется делать, и по какой причине? Потому что я – почти двадцатисемилетняя женщина – не хочу оставаться дома одна. И, разумеется, Джона сдержит свое слово, потому что такой уж он человек. Но оправданы ли мои причины?

Я знаю, что в те дни, когда Джона никуда не летит из-за погоды, он становится раздражительным и беспокойным, постоянно хмурится на облака, словно пытаясь их разогнать. Он ненавидит, когда ему не дают летать. Агнес говорит, что он всегда был таким – словно взвинченный ребенок, которому необходима ежедневная доза физических упражнений на свежем воздухе, чтобы стабилизировать настроение. Я рассмеялась, когда она привела это сравнение, но теперь понимаю, что она не ошиблась.

Как скоро он начнет обижаться на меня за это?

– Ах, черт… – Тоби склоняет голову и начинает тереть тряпкой столешницу.

– Что случилось?

Его серые глаза устремляются на дверь, и я вижу редкое раздражение на его лице.

– Не оглядывайся, но женщина, которая сейчас вошла – я же сказал, не смотри!

– Прости! Это автоматическая реакция, – смущенно морщусь я. – Та, что в кроп-топе с леопардовым принтом?

– Ага. Если под «кроп-топом» ты имеешь в виду короткую футболку. – Он наклоняется ближе. – Это Джесси Уинслоу. Ее муж работает на Северном склоне.

– Что это? Типа горнолыжного склона?

– Не-а. Так мы называем северную оконечность Аляски. Многие люди из здешних мест едут туда работать на нефтяных вышках. В общем, он уезжает туда примерно на две недели, и каждый раз, когда у него вахта, Джесси уходит в запой. Она приходит сюда и напивается вдрызг, а потом мой отец заставляет меня везти ее домой. Она лапает меня каждый раз!

Я снова оглядываюсь через плечо, чтобы получше рассмотреть женщину. Я бы дала ей около сорока, что на добрый десяток лет старше Тоби.

– Она выглядит милой.

Она определенно уделяет много времени своему внешнему виду, хотя ее джинсы и впиваются в тело, а облегающий топ смотрится на ее фигуре не самым лестным образом, однако если Джесси ищет внимания, то здесь она его точно получит.

– Знаешь, кто не милый? Ее муж весом в сто двадцать килограммов.

Я начинаю хохотать.

– Это не смешно! – заявляет Тоби, хотя сам изо всех сил старается не улыбаться.

– Ты прав, не смешно.

Но видеть его таким взволнованным – очень.

– Сегодня я ее не повезу. Она может взять такси, – произносит он с твердой решимостью в голосе, однако что-то подсказывает мне, что Тоби и раньше делал такие заявления.

Я бросаю еще один взгляд на замужнюю лисицу, прильнувшую к высокому суровому мужчине с кривым носом, который, видимо, ломали не один раз. Судя по ее румяным щекам и ленивому покачиванию бедер, я готова поспорить, что Джесси уже навеселе, и это заставляет меня задуматься о том, как она вообще сюда добралась.

– Может быть, сегодня вечером ей удастся найти желающих ее подвезти, – предполагаю я.

Характерный скрип двери раздается снова – сегодня вечером он стал почти фоновым шумом в «Пивном домике», – и брови Тоби поднимаются.

– Ого. А вот такое, думаю, случается впервые.

Я оглядываюсь через плечо, чтобы увидеть, кто вошел.

И вздрагиваю при виде Роя Донована, стоящего в дверях и обозревающего толпу.

– Что он тут делает?

Я обращаю внимание на широкополую ковбойскую шляпу на его голове, чистую сине-красную фланелевую рубашку, синие джинсы, которые кажутся новыми, и ковбойские сапоги – наверняка начищенные.

– Без понятия.

Тоби бросает взгляд на стол с чили и свою мать, которая слишком занята болтовней, чтобы заметить нового гостя.

Но все остальные его замечают. Несколько голов поворачиваются к двери, и на их лицах застывает любопытство.

Острый взгляд Роя встречается с моим, и, сняв шляпу, Донован направляется прямо ко мне.

– Вот дерьмо, – бормочу я себе под нос, разворачиваясь к стойке и ища убежища в добром лице Тоби. К сожалению, в этот самый момент он бросает меня, чтобы обслужить кого-то на другом конце бара.

– Здесь занято? – спрашивает Рой с уже знакомым мне техасским акцентом, опуская руку на стул, где ранее сидел Джона.

Рой Донован не только здесь, но еще и хочет сесть рядом со мной.

– Э-э… – Я оборачиваюсь, чтобы привлечь внимание Джоны, надеясь, что он увидит, в каком затруднительном положении я нахожусь, но он занят оживленной беседой с Джеком. – Нет, – неохотно признаюсь я. – Здесь свободно.

– Не стоит слишком волноваться на мой счет. – Рой вешает ковбойскую шляпу на крючок на стене рядом с собой и садится на стул. Каблук сапога он ставит на перекладину для ног. – Хотел посмотреть, придешь ли ты сюда.