Ликует форвард на бегу СИ) - Политов Дмитрий Валерьевич. Страница 42

— Дани! — Ривелино заметил Мельника и неловко вскинул руку. — Салют!

Бразилец разразился длинной фразой, смысл которой сводился к тому, что ему до чертиков надоело валяться на больничной койке, и он мечтает как можно скорее вернуться на футбольное поле. Данила старательно переводил жадно слушающим одноклубникам его слова.

— Вот, учитесь! — одобрительно покивал Бесков. Он стоял чуть в стороне в компании Голодца и Ильина и взирал на все происходящее орлиным взором полководца. — Вчера еще без сознания лежал, а сегодня уже в игру рвется. — И не удержался, воткнул-таки шпильку. — Не то, что вы — бездельники.

— А бразилы все с шилом в заднице, — тут же отреагировал острый на язык Маслов. И под дружный хохот одноклубников добавил. — Их хлебом не корми, дай мячик попинать. Хуже только негры.

— Ну-ка? — искренне заинтересовался Константин Иванович.

— А вы не знаете? — нарочито удивился Валерка. — Мне Малой недавно анекдот рассказал. Слушайте загадку: как проще всего остановить шесть рослых негров, насилующих женщину? Бросить им баскетбольный мяч!

— Ха-ха-ха!!!

— Балбесы! — улыбнулся старший тренер. — Как есть балбесы. — И сказал, чуточку понизив голос. — Поаккуратнее давайте с такими анекдотами. Не ровен час, услышит кто-нибудь из начальства, крику потом не оберешься. — Старший тренер метнул многозначительный взгляд в сторону санитарки, глазеющей с интересом на полуголых футболистов, поснимавших майки. — Малой, ты, кстати, и так из милиции уже не вылезаешь.

— Неправда ваша, — смело возразил Мельник. — Я ведь сказал, в прошлый раз дело вовсе не во мне было.

В самом деле, когда комендант передал Даниле известие о том, что с ним жаждут пообщаться на Петровке, 38, то информация эта была несколько преувеличена. Интересовались не самим футболистом, а его детдомовским подопечным Семкой. И не с Петровки, а из вешняковского райотдела. Оказывается, бесшабашный пацан подбил нескольких дружков и они сбежали в неизвестном направлении. А милиция теперь проверяла возможные контакты мальчугана.

Мельник склонялся к мысли, что неугомонный парнишка просто решил продлить себе лето и дернул на перекладных куда-то в сторону Крыма. Почти, как в фильме «Достояние республики», который пока еще здесь не сняли:

— А почему в Крым?

— Там тепло. Там яблоки.

Собственно, центрфорвард так и сказал инспектору по делам несовершеннолетних, толстой лейтенантше с химической завивкой. Мол, нагуляются, накупаются и обязательно вернутся. Та, правда, посыл не оценила и закатила Даниле почти часовую лекцию-нотацию, обвинив в преступном легкомыслии. Пришлось изображать раскаяние и полное осознание неправильности поведения пацанов. А то, глядишь, тетка могла окончательно взбелениться, взяться за пистолет, вывести Мельника во двор, прислонить к стенке и шлепнуть без суда и следствия.

Шутка.

— Одуван, как там Валентина? — Данила наклонился к бразильцу поближе. — Что следователи говорят?

Ривелино насупился. Улыбка вмиг исчезла с его лица.

— Это был несчастный случай! Валья ни в чем не виновата!

— Ладно, ладно, не заводись, — Мельник аккуратно сжал предплечье товарища. — Я тебе верю.

На самом деле, Данила имел свою точку зрения на происшествие, но благоразумно решил держать эти мысли при себе. И ни в коем случае не делиться ими с окружающими. Хочет бразила остаться со своей сумасшедшей подругой? Ради бога! Его жизнь, его выбор.

— Мне сказали, что ее отпустили, — возбужденно сказал Ривелино. — Но пока она под наблюдением врачей в специальной больнице. Но, Дани, она ведь нормальная. И ее скоро приведут ко мне. Так сказали люди из посольства. Они обещали, что все уладят. Нужно просто немного подождать.

— Вот и хорошо, — согласно улыбнулся Мельник. И быстро сменил тему разговора. — А ты, брат, давай тоже восстанавливайся. Слыхал, поди, нам скоро с «Миланом» играть. За Суперкубок. Уже и даты назначили. Ух, мы с тобой им навтыкаем!

— Когда? — вскинулся бразилец. Глаза его загорелись азартом. — Когда игра?

— Решили перед началом итальянского чемпионата. Первый матч в Москве пятого сентября, а ответный почти через две недели — семнадцатого.

— Эх, не успею, — печально поник Ривелино. — Доктора говорят, что в лучшем случае мне можно будет играть примерно к октябрю.

— Не унывай, дружище, — подбодрил его Данила. — Врачи известные перестраховщики. Набирайся сил, занимайся потихоньку и, вот увидишь, встанешь на ноги гораздо быстрее. Ты — парень мощный, тренированный, на тебе все заживет, как на собаке?

— При чем здесь собака? — удивился бразила.

— А, извини, потом расскажу, сейчас пора на поле, — быстро сказал Мельник, заметив сигнал Голодца. — Ты сейчас обратно в больницу?

— Нет, мне разрешили посмотреть игру.

— Тогда еще увидимся!

Форвард побежал вслед за другими футболистами. Процокал шипами бутс по тоннелю и выскочил на солнце. Его ждал второй тайм.

— Чего это они? — удивился Володя Козлов, сменивший в перерыве Авруцкого, переминаясь с ноги на ногу в ожидании начала. — Малой, что это зрители разошлись?

— Ривелино выкатили и возле нашей скамейки коляску поставили, — присмотрелся Данила. — Вот народ и обрадовался.

— А, понятно.

— Вов, а давай для нашего Одувана парочку голешников сообразим? — загорелся внезапно пришедшей ему в голову идеей Мельник. — Персонально!

— Это как? — поразился Козлов.

— А мы забьем и после мяч ему отнесем, — вдохновенно объяснил Данила. — Мне кажется, что зрители оценят.

Володя на секунду задумался. А потом вдруг широко улыбнулся и кивнул.

Неизвестно, зашла ли Козлову эта мысль или попросту так совпало, но только с первых же минут второго тайма он принялся терзать защитные ряды ленинградцев с удвоенной энергией. И поскольку с техникой у динамовца всегда было все в полном порядке, то для подуставших на жаре игроков обороны «Зенита» его активность оказалось весьма неприятной. Они раз за разом упускали нападающего и, в конце концов, принялись безбожно фолить, не имея другой законной возможности справиться с ним.

Вот Володя в очередной раз сыграл в касание с Мельником, обманул ложным движением корпуса молодого защитника Лохова и уже практически выскочил один на один с Шаповаленко, когда его грубо свалили на самой линии штрафной почти по центру. Судья пару мгновений поколебался, решая, не назначить ли одиннадцатиметровый, но после все же показал характерным жестом, что нарушение было совершено в нескольких сантиметрах до меловой черты.

И как не наседали на него москвичи под яростный аккомпанемент ревущих трибун, Татаржицкий остался непреклонен.

— Штрафной удар! — твердил он, как заведенный. — Штрафной!

— Брось, Масло, — потянул в сторону бушующего Валерку Аничкин. — Видишь же, это бесполезно. Сейчас на удаление только нарвешься!

— Володь, пробьешь? — Мельник подошел к Козлову, который задумчиво посматривал на то, как гости выстраивают внушительную стенку.

— А? Не, бей сам.

— Добро.

Данила взял мяч, покрутил его в руках, потом тщательно установил на месте нарушения. Отошел на три шага назад. Болельщики разом, словно по команде, стихли в ожидании его удара. Голкипер истерично закричал, требуя, чтобы в стенку пристроился еще один игрок. Потом поплевал на перчатки и встал во вратарскую стойку на линии ворот, чуть перемещаясь вправо-влево. Взгляд его прикипел к ноге Мельника — Шаповаленко пытался предугадать, в какую же сторону пробьет форвард.

А чего тут гадать? Данила коротко разбежался по дуге и ударил с левой ноги внешне просто — подъемом. Но так, что крученый мяч полетел в левую же от вратаря сторону по уходящей траектории.

Вышло, как и задумывал! Эдуард отчаянно прыгнул, вытянулся в струнку и на какой-то миг завис почти горизонтально в воздухе. Но…пятнистый мазнул его по пальцам и, даже не изменив направления, влетел в сетку с характерным «шурх-ххх». 3−1!

— Ура-ааа! Штука! — понеслось по трибунам стадиона. — Молодец, Мельник! «Динамо», вперед! Даешь!!