Кетцалькоатль (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич. Страница 57

Я участвовал в нападении со стороны самого пологого склона холма. Вместе с другими лучниками остановился метрах в восьмидесяти от крепостной стены, на которой стояли горожане, вооруженные в основном копьями. Может, еще какое-то оружие имели, но пока его не было видно. Наши копейщики, закрываясь щитами, имитировали атаку, а лучники расстреливали зазевавшихся горожан. Перед походом я провел в Пакаритампу учения с аука, показал им, в кого надо стрелять в первую очередь — не в того, кто напротив, а в того, кто правее, боком к тебе и не видит летящую стрелу. Я использовал легкие, тростниковые стрелы с кремниевыми наконечниками. Не тот враг, чтобы тратить на него тяжелые бронебойные. Они летели быстрее и с приятным для моего слуха посвистом и гудением. Кожаные или хлопковые доспехи и тело в нем с расстояния максимум метров сто пробивали запросто и часто насквозь. В первую очередь истребил всех обладателей копьеметалки, во вторую — метателей камней, чтобы и те, и другие не расстраивали наших пехотинцев.

Когда куртина опустела, дал команду пехотинцам лезть на стены. Они приставили принесенные из Пакаритампу лестницы, по которым поднялись быстро и без потерь. Часть пошла влево, часть вправо. Следом поднялись лучники. Я был одним из первых. Камни верхней поверхности парапета были холодными и показались мне влажными. Я даже потер руку о штаны, но почувствовал, что сухая. Сторожевой ход был всего на метр выше городской улицы. Так здесь строят крепостные стены: срезают часть склона и укрепляют ее кладкой из камней, а потом добавляют еще метр-два. Так меньше затрат рабочего времени и материалов и сооружение устойчивее, что немаловажно в сейсмически опасном районе. Вдобавок нижнюю часть бессмысленно пробивать тараном.

Городские улицы были прямыми, широкими и ориентированными строго на север-юг, восток-запад. Дома одноэтажные из камней и самана, а крыши тростниковые. Возле стены было несколько круглых хижин полностью из тростника. Дворы закрытые. Дома на несколько отсеков, иногда более десяти. Какие-то отсеки жилые, какие-то служат кладовыми. Лам держат на открытом воздухе, даже в холодное время года, а для морских свинок сооружают что-то похожее на собачью конуру, только трапециевидный вход на уровне грунта.

Во дворах уже орудовали мои воины. Если пукина к своим соплеменникам относились доброжелательно, то аука убивали всех подряд молодых мужчин и тех, кто оказывал сопротивление. Женщин насиловали — обязательная часть военного ритуала: надо срочно слить страх, накопившийся в яйцах за время боя. Все ценное паковали и выносили на улицу, чтобы потом погрузить на лам. Морских свинок убивали, чтобы запечь и наесться свежего мяса до отвала. Тащить их с собой хлопотно, а оставить врагам обидно. С животными белками на нагорье проблемы, доступны в нужных размерах только богатым, но даже они б о льшую часть получают из рыбы, выловленной в озере.

Я прошел к центру, где одну сторону главной площади занимал каменный одноэтажный храм, который был немного выше жилых домов. Внутри на стене был барельеф в виде вулкана, из вершины которого выливалась тремя потоками золотая лава. Я отковырнул ее, поддев кинжалом. Металл был толщиной всего миллиметра два, но вся эта часть инсталляции была так тяжела, что я с трудом приподнял ее, после чего поволок наружу по полу, выложенному обработанными камнями. Золото у индейцев является не материальной, а духовной ценностью, и используется только в ритуальных целях, в том числе из него делают всякие амулеты, доступные, правда, только состоятельным. Забрав из храма золотое изображение бога, мы как бы лишаем врага вышней защиты.

72

Такое нападение не могло остаться без ответа. Это вопрос выживания. Если не остановить нас, то будем нападать и дальше. Колья потратили полторы недели на то, чтобы собрать огромную для этих мест армию — тысяч шесть-семь. Она должна была сравнять с землей Пакаритампу и уничтожить или поработить всех ее обитателей. Отдельными отрядами разной численности эта орда двинулась в нашу сторону. Опыт неудачного предыдущего нападения был ими учтен. Во всех узких местах возле высоких крутых склонов сперва проводили разведку. Наверх отправлялись отряды воинов, которые проверяли всё, после чего давали отмашку остальным: идем дальше.

Хочешь победить — думай, как враг. Я бы на их месте тоже проверял места, похожие на то, в котором мы в прошлый раз устроили засаду. И только такие, потому что лень непобедима, даже на войне. Разведчики подтвердили, что я правильно оценил умственный потенциал главнокомандующего армии колья. Впрочем, предполагаю, что у них было несколько командиров, по количеству отрядов, и решения принимались на совете, но, сколько тупых голов ни складывай, одна умная не получится.

Эта долина была достаточно широка, метров двести-двести пятьдесят, и располагалась между невысокими холмами, поросшими деревьями и кустами. Здесь пукина пасли лам, поэтому трава была коротка, издали напоминала газон на футбольном поле. Ходить удобно, но спрятаться негде, если не считать несколько низких кустов с объеденными листьями. Колья двигались по ней не спеша, расслабленно. Солнце приближалось к зениту, и все уже были мысленно на полуденном привале. До Пакаритампу оставалось полтора дневных перехода, и наши враги решили, наверное, что именно там мы и ждем их, что предстоит штурм города или продолжительная осада. Отряд пукина, вышедший из-за поворота и построившийся в узком месте на выходе из долины, оказался для них сюрпризом. Не знаю, правда, сочли его хорошим или плохим.

Завидев нас, колья мигом распрощались с расслабухой, приготовились к бою. Вперед выдвинулись воины с более-менее приличными доспехами, по большей части хлопковыми с нашитыми где попало, бронзовыми пластинами. Командиры вооружены, как называют пукина, чаской (звездой). Это разновидность булавы, пернача: на деревянной рукояти навершие в виде толстой звезды или шестерни с пятью, шестью или восьмью лучами. Во втором случае можно назвать шестопером. Обычно навершие делают из золота с большим содержанием меди, чтобы было потверже, но возможны самые разные сплавы. Главное, чтобы было блестящим, потому что в первую очередь это оружие служит символом власти. Пукина предлагали мне часку, но я отказался. Одно дело скакать на коне и махать шестопером, а другое таскать его пешки вдобавок к луку, колчану, сабле и кинжалу. Понты мне ни к чему. Все и так сразу догадываются, кто самый крутой.

На этот раз бой начали метатели дротиков колья. Они с флангов обошли тяжелую пехоту и отметались с дистанции метров сорок-пятьдесят. Ранили всего пару самых любопытных или невезучих, потому что мы образовали «черепаху», Это построение было настолько в диковинку для колья, что метатели дротиков приступили к делу не сразу. Наверное, ожидали какого-то подвоха. Не дождавшись, выполнили свою миссию и отошли в тыл.

Кто-то из предводителей колья что-то проорал, после чего все они с ревом побежали на нас. Мне почему-то пришло в голову, что это куча легковушек летит, разгоняясь все быстрее, в бетонную стену, прорвавшись по пути через тучу плюмбатов, изрядно проредивших их.

Созданная из щитов, конечно, не так крепка, но и колья не железные. Я успел рубануть по высокому шлему, похожему на перевернутую ступу, украшенную золотыми пластинами, который был на голове довольно таки рослого по местным меркам воина, вооруженного чаской. Он по инерции въехал в мой щит с такой силой, что меня здорово качнуло. Хорошо, что придержал щитом соратник, стоявший сзади. При столкновении «ступа» слетела с головы, открыв черные волосы, разделенные почти посередине красновато-серым пробором из мозгов, вылезших из проломленного черепа. Расширенные то ли от боли, то ли от коки, черные глаза смотрели сквозь меня. Зацепившись за них взглядом, я чуть не пропустил надраенный до блеска, бронзовый наконечник копья, проскользнувший притык к правому уху обладатели часки. Я успел наклонить голову, и копье, проскрипев по моему шлему, ушло вправо. Тут же мелькнул «гладиус» соратника, стоявшего слева от меня — и копейщик выронил свое оружие.