Дядя самых честных правил 6 (СИ) - «Котобус» Горбов Александр. Страница 3

— Разумовского я нашёл в Летнем дворце, — Киж взялся рассказывать подробности. — Он был у императрицы, но туда мне вход заказан — какая-то магия, вроде той, что была у Троекурова, помните? Уже за полночь Разумовский вышел от Елизаветы, и я его тут же перехватил без свидетелей в одном тёмном коридоре.

— Удивил его внезапным появлением?

Мертвец покачал головой.

— Очень спокойный господин оказался. Прищурился, оглядел меня с головы до ног и спросил: чего, говорит, тебе, упырь, надо? Я не сдержался, если честно. Вы, отвечаю, с дворянином разговариваете, не смейте оскорблять, сударь, честного заложного покойника.

— Надеюсь, драку не стал затевать?

— Не, — Киж дёрнул головой, — я же помню про дело. Он тоже не стал лезть в бутылку, только рассмеялся. Какой, говорит, гордый мертвец. Чего, мол, хочешь? Так я ему записку вашу отдал, сказал, что от Урусова Константина Платоновича. А он — я должен был сразу догадаться, кто тебя послал. Прочитал бумажку и назначил встречу. Напоследок только спросил: правда ли, что поднятые мертвецы крёстного знамения боятся? А я взял да и перекрестился, как положено. Я, говорю, при жизни крещёным был, чего бы мне веру после смерти менять.

— Ну и славно. Только интересно, как он тебя распознать смог?

Киж развёл руками.

— Чёрт его знает, Константин Платонович. Может, Талант у него особенный? Или амулет какой?

Я только покачал головой. Не прост, ох не прост Разумовский! Не зря неприметный казак столько лет стоит рядом с троном императрицы и получил графский титул. Подозреваю, это он приложил руку к защите от нежити на покоях императрицы.

— Приехали, Константин Платонович.

Экипаж остановился возле кованой ограды, за которой пряталось маленькое кладбище. Чуть дальше виднелась то ли часовня, то ли усыпальница. А ещё дальше, за мостом через реку, несколько церквей и монастырские здания.

— Вы чувствуете? — произнёс Киж тихим голосом. — Константин Платонович, что это?

Я моргнул, глянул на кладбище магическим зрением и закашлялся. Над Лазаревским кладбищем дрожал контур магической защиты. Тяжёлой, с эфирными нитями в руку толщиной, возвышающейся над деревьями громадным куполом. Кто-то могущественный не пожалел сил, создавая конструкцию на века. Вот только он не прятал кладбище от людей, наоборот, колдун защищался от мертвецов. Всем похороненным здесь навеки был закрыт путь в мир живых. Не было ни единого шанса ни поднять покойника на этом кладбище, ни самому мертвецу выбраться из могилы. Некрополь, обладающий собственной волей, крепко держал умерших в своих объятьях.

— Я не буду туда заходить, — буркнул Киж, — вдруг оно меня решит упокоить?

— Ты ему неинтересен, Дмитрий Иванович. Здесь лежат титаны, сподвижники Петра Великого. Можешь хоть сам в землю закопаться, некрополь даже не взглянет в твою сторону.

Киж недоверчиво сунулся за ограду. Прошёлся между могил, прогулялся из конца в конец и признал мою правоту. Некрополю было плевать на такую мелкую сошку, он ловил в свои путы исключительно крупную рыбу.

— Как думаете, Константин Платонович, зачем Пётр приказал поставить такую защиту? Боялся, чтобы его верных слуг не побеспокоили после смерти?

— Может, и так, а может, и нет. Поставить могли и после кончины Петра, чтобы никто не докопался до опасных тайн прошлого царствования.

Киж согласно кивнул.

— Тоже верно. Я, скажем, не прочь поговорить с некоторыми личностями, что здесь лежат. Эх, Константин Платонович, с вашим Талантом бы да написать историю государства Российского! Допросить участников да рассказать, как всё по правде было.

— Нет уж, уволь! — я рассмеялся. — Тогда меня прилюдно четвертуют как государственного преступника. У реальной истории очень неприглядный вид, и мало кто захочет узнать её.

Нашу беседу прервала карета, остановившаяся за оградой.

— А вот и Разумовский. Дмитрий Иванович, прогуляйся в сторонке, чтобы не смущать его.

Бессменный фаворит императрицы быстрым шагом подошёл ко мне и порывисто пожал руку.

— Добрый день, Константин Платонович. Честно говоря, не ожидал увидеть вас в Петербурге.

— День добрый, Алексей Григорьевич. Увы, обстоятельства заставили приехать. Прогуляемся?

Я указал рукой на аллею между надгробий.

— Только если недолго. У меня мало времени, Константин Платонович, так что переходите сразу к делу.

Было видно, что он немного не в духе из-за приглашения на разговор. Вполне понимаю: он нужен у постели больной императрицы, а тут я его отвлекаю непонятно с какой целью.

— Прочитайте, пожалуйста. Это не займёт много времени, — я протянул ему документы из Ябедного архива.

Разумовский хмыкнул, но бумаги взял. Поначалу он скользил взглядом по листу наискось, но когда уловил смысл, начал читать вдумчиво, хмурясь и периодически бросая на меня короткие взгляды.

— Я знаю эту историю, Константин Платонович, — он закончил чтение, но не спешил вернуть бумаги. — Елизавета Петровна рассказывала, хотя и без некоторых подробностей. Зачем вы показываете их мне?

— Прочтите последний лист ещё раз.

С раздражением Разумовский заглянул в бумагу и пробежал страницу глазами.

— Девочку не убили, Алексей Григорьевич, — я подвёл итог за него, — мой дядя Василий Фёдорович вывез и спрятал её.

— Вот как? — фаворит удивлённо посмотрел на меня.

— Прочтите ещё это, — я протянул ему письмо Марьи Алексевны, — свидетельство княгини Долгоруковой в пользу моих слов.

Он вырвал у меня из рук лист бумаги и незамедлительно развернул.

— И вы знаете, где она? Дочь Елизаветы? Отвечайте.

— Знаю. Она здесь, в Петербурге. Я привёз её, чтобы она увиделась со своей матерью.

Подступив почти вплотную, Разумовский спрятал бумаги в обшлаг рукава и взял меня за пуговицу на камзоле.

— Константин Платонович, вы понимаете, что если это обман, то самый дальний сибирский острог покажется вам раем?

— Прекрасно понимаю, Алексей Григорьевич. Но, как дворянин, я был обязан привести девушку и попытаться восстановить справедливость. Даже если я ошибся и поплачусь за это.

— Если вы действительно правы и всё подтвердится, чего вы хотите в награду?

— Вы не поверите, Алексей Григорьевич, но ничего.

На пару секунд Разумовский завис, продолжая теребить пуговицу.

— Эээ…

— Я взял девушку в ученицы по деланной магии, не зная о её происхождении. Как учитель, я отвечаю за неё и обязан позаботиться. И за это мне не нужны ордена, деньги и титулы.

Нитки не выдержали, и пуговица оторвалась, оставшись в пальцах у Разумовского. Он смутился такому обороту дел, закашлялся и отступил на шаг.

— Простите, Константин Платонович, я немного разнервничался.

Он отдал мне пуговицу и потёр лицо ладонью.

— Всё это слишком неожиданно свалилось на меня. Да ещё так не вовремя!

— Понимаю, сочувствую, но я в ещё худшем положении. Если уж вы грозите мне острогом, то даже боюсь думать, что скажет императрица.

— По-разному может выйти, — буркнул Разумовский, — зависит от… Впрочем, неважно. Сейчас, я должен увидеть девушку собственными глазами. Где она?

— Я отвезу вас. И увидите, и поговорите.

— Тогда едем прямо сейчас.

Махнув Кижу, чтобы догонял нас, я повёл Разумовского к дормезу.

— Скажите, Константин Платонович, а почему вы обратились именно ко мне?

— Всё просто, Алексей Григорьевич. Вы долгие годы находитесь подле императрицы. Полагаю, это не просто так? — я позволил себе улыбнуться. — И, обращаясь к вам, я надеялся на маленькое чудо. Что вы блюдёте интересы Елизаветы Петровны выше, чем чьи-либо ещё.

Разумовский кивнул.

— Вы обратились по адресу, Константин Платонович. Её интересы я ставлю даже выше своих и особенно выше личных симпатий.

— Это именно то, что мне было нужно.

Я поклонился и распахнул перед ним дверь дормеза.

Глава 3

Оракул

— Константин Платонович, я должен переговорить с девушкой один на один, — попросил Разумовский, когда мы поднимались к нам на этаж. — Вы позволите?