Весенняя коллекция - Крэнц Джудит. Страница 15

– Только отопление и горячая вода, ничего больше!

– Все еще думаете, что я собираюсь вас раскручивать? Послушайте, – сказал Эйден серьезно, – давайте я найду вам другого подрядчика, а мы начнем все сначала.

– Что начнем?

– Мне кажется, что вы поняли.

– Серьезно? – спросила Джастин с иронией.

– Совершенно серьезно. – Он снял очки и внимательно на нее посмотрел. – Абсолютно серьезно.

– Нет, – ответила Джастин. «Я же стараюсь быть благоразумной, – думала она, – и руководствоваться только здравым смыслом, какое к этому имеет отношение его шрам над бровью и еще один, чуть побольше, – на подбородке, из-за которых он кажется таким симпатичным, таким надежным человеком, ну прямо Харрисон Форд». Спортивные травмы? Следы боксерских боев? Автомобильная катастрофа? И тут Джастин с ужасом поняла, что ей безумно хочется об этом узнать.

– Нет? Что – нет? – спросил Эйден, смущенный ее прямым ответом.

– Мне не нужен другой подрядчик. Считайте, что вы наняты.

– Отлично. А теперь я могу пригласить вас поужинать?

– Это совершенно другое дело.

– И каков будет ответ?

– С удовольствием принимаю приглашение. – Первое впечатление всегда верное, напомнила себе Джастин, делая страшное умственное усилие, и вообще не правильно, не по-американски относиться к человеку с предубеждением только потому, что он – представитель сомнительной профессии. Это все равно что не участвовать в голосовании потому, что не доверяешь политикам. В корзине могут попасться и хорошие яблоки.

– Завтра?

– А почему не сегодня? Я умираю с голоду. И микроволновая печь у меня сломалась, – соврала Джастин.

– Нельзя пользоваться микроволновой печью в такой кухне. Пробки вылетят.

– Значит, плохо мое дело, да?

– Это плохо только для Ист-Сайда. Итальянская кухня? Тайская? Мексиканская?

– А вы едите… мясо? – спросила Джастин. Ей почему-то захотелось оставить его здесь, на кухне, в ее доме.

– Конечно. И мартини пью.

– Кажется, мне необходим бифштекс. Я немного… ослабла.

«Кокетничаешь, – сурово сказала себе Джастин, – кокетничаешь, как старая полковая лошадь». Она стала кокетничать, как только его увидела, хотя он, естественно, об этом и не подозревал. И ей не было стыдно ни капельки.

– Я тоже. Но это – приятная слабость.

Джастин смотрела на его руки, пытаясь все-таки опомниться. Но руки у Эйдена были большие и мягкие, надежные. У него замечательные пальцы. Ей захотелось взять его руки в свои. Джастин взяла со стола очки Эйдена и посмотрела в них, но ничего разглядеть не могла – все расплывалось. Значит, настоящие. Она положила очки обратно и вдруг подумала, какой у него беззащитный вид. Беззащитный, добрый, несет с собой тепло и горячую воду… Кто осудит ее за то, что она его наняла?

– Бифштекс я могу приготовить прямо здесь, – предложила она, сообщая о том, что пришло ей в голову несколько секунд назад. – Конфорки пока что работают, а бифштексы у меня есть. В буфете – бутылка джина. А еще – вермут и даже… – Она судорожно пыталась придумать что-нибудь еще.

– Даже?

– Даже маринованные луковки для коктейля. Могу сделать «Гибсон». У меня прирожденный талант к коктейлям.

– За «Гибсон» я все отдам.

– Значит, решено? – спросила Джастин с видом гостеприимной хозяйки. Эйдену Хендерсону предстояло попробовать единственное блюдо, которое она умела готовить. А детали контракта они обговорят позже.

6

Мы только вошли в вестибюль, который был словно пропитан ароматом сигар и дорогого одеколона, и я сразу же поняла, чем здесь пахнет. «Плаза-Атене» – один из самых роскошных пятизвездочных отелей мира, но притягивает он отнюдь не только состоятельных калек, которые раскатывали в своих инвалидных колясках по всему холлу.

Я совершенно уверена, что год назад, когда я была в Париже и жила за углом, в далеко не столь роскошном «Ла Тремуаль», типы здесь собирались те же. Этакие плейбои-космополиты, явно неженатые, которые сидят в холле, что-то пьют, посылают какие-то факсы, куда-то звонят, а на самом деле поджидают компашки вроде нашей. «Плаза» расположена на авеню Монтень, как раз напротив «Диора», рядом полно других домов моды, так что это отменный наблюдательный пункт – все новенькие манекенщицы непременно оказываются здесь.

– Детки, за мной! – сурово сказала я своим подопечным, и мы отправились на регистрацию. В Париже я бывала – ездила ознакомиться с французскими агентствами, но в роли опекунши выступаю впервые. Тут-то мне и удалось проявить свои недюжинные способности. Даже не поворачивая головы, я поняла, что мы стали событием дня. Оно и понятно: разве можно отвести взгляд от трех высоченных девок в обтягивающих брюках и тяжеленных армейских ботинках – их все манекенщицы носят зимой.

Наконец мы добрались в сопровождении изголодавшихся по чаевым посыльных, тащивших багаж, до третьего этажа, где и располагались наши номера. Я сначала проводила в их апартаменты девушек, а уж потом отправилась к себе. Только Джордан сохраняла невозмутимость, обе другие же резвились, как щенята, – распахивали дверцы шкафов, восхищались букетами цветов, вазами с фруктами, запотевшими бутылками шампанского в ведерках со льдом, щупали расшитые атласные покрывала, а чертов Майк Аарон запечатлевал все это для «Цинга».

Следует признать, ведет он себя безупречно. Работает спокойно и ненавязчиво, и девушки уже не замечают его присутствия. Они забыли, что про них снимают эпический репортаж, и ведут себя так, будто и не существует его постоянно нацеленного на них объектива. А мне хватает волнений и без этого стеклянного глаза, который ловит тебя в самые неподходящие моменты.

– Репортаж совсем не про меня, – заявила я ему еще в аэропорту Кеннеди, – а про девочек. Так что держитесь от меня подальше, Аарон. Терпеть не могу, когда меня фотографируют.

Он взглянул на меня с тем выражением лица, которое, по-видимому, должно указывать на глубокую обиду. «Черт возьми», – думала я, вспоминая, каким он был в школе. Честно говоря, он превратился из стройного, высокого и чертовски хорошенького юноши в еще более красивого мужчину. Темные волосы, темные глаза… лицо из моих девичьих снов… Счастье, что у меня уже выработался иммунитет. Так что я не позволю собой командовать! А то эти «великие» фотографы ведут себя так, словно они здесь цари и боги.

– Макси мне сказала, – возразил Майк, – что Джастин – тоже мой персонаж. Джастин осталась в Нью-Йорке, так что выбора у меня нет, ты за нее, детка. Слушай, а почему ты стесняешься объектива? Стоп! Понял! Это ты из-за носа, да?

Он схватил меня за руки и развернул лицом к свету, после чего стал меня внимательнейшим образом изучать. Я чувствовала себя выставленной на продажу подделкой, только вот подделкой чего? Казалось, он говорил мне всем своим видом: «Не путайся под ногами, здесь я решаю, а не ты».

– Со шнобелем все в порядке, – наконец соизволил успокоить меня он. Я так оскорбилась за свой нос, что даже не успела ничего возразить, а он продолжал как ни в чем не бывало:

– У половины итальянских аристократок точно такие же, – заявил он. А то я не знаю! – Американские женщины ничего не понимают в носах. Я тебе все это объясню, когда у меня выдастся свободная минутка. Может, тебе и стоит сбросить килограмм-другой, детка, но меня лично привлекают женщины с пышными формами. И, кроме того, ты совсем не похожа на этих девочек-моделей. Ты будешь являть собой контраст между моделями и обычными людьми, так что читательницы будут соотносить себя с тобой.

После чего этот наглец одарил меня своей беспроигрышной улыбкой, словно намереваясь поразить меня, простую смертную, чтобы я не успела возмутиться и покорно приняла свою участь – быть Такой же, Как Все. Улыбнись он мне так лет сто назад, когда я была юной идиоткой, я бы рухнула без сознания… Прямо ему в объятия. Я была тогда не из тех, кто упускает представившуюся возможность.