Весенняя коллекция - Крэнц Джудит. Страница 17

– После ужина, – услышала я собственный голос, – я сажусь на диету. Я полагаюсь на то, что вы трое будете за мной следить и поддержите меня собственным примером.

– Ты сядешь на диету в Париже? – не поверила своим ушам Мод и потянулась за блокнотом. – Можно, я это запишу?

– Мод, статья не обо мне, а о них.

– Она, как всегда, о том, что будет интересно Макси Амбервилль, – сказала Мод. – А она нас не ограничивала. Мы с Майком приглашены?

– Нет. Приглашение поступило от Некера, а ему ничего не известно про «Цинг». Извини.

– Оно и к лучшему. Мне хочется как следует выспаться. А с Некером я успею связаться. – Мод расстегнула жилет и, потягиваясь, стала его снимать.

Впервые с начала нашего путешествия я увидела ее расслабившейся. Просто в брюках и блузе с жабо она выглядела одетой не страннее, чем мы все, и в тысячу раз симпатичнее. Без своего костюма, спокойная, с растрепанными волосами, она казалась просто хорошенькой. Я присмотрелась к ней повнимательнее и поняла, что ей лет тридцать девять, не больше. Сюртук и жилет скрывали ее фигуру, а она оказалась на удивление женственной – тонкая талия, большой бюст, крутые бедра. Без униформы она уже не выглядела полумальчиком.

– Вымоталась, – сказала она. – Разницу во времени и так трудно выдержать, а тут еще беседы с детишками веди. Хочешь сандвич?

– Нет, спасибо, – с сожалением отказалась я. На самом деле моя диета уже началась. Терпеть не могу выражения «женщина с пышными формами», а когда этот следопыт Аарон сказал так про меня, меня так и передернуло.

– Диетическую коку? – предложила она, жестом приглашая меня присесть.

– С удовольствием, – ответила я и села. Я решила, что лучше поддерживать с Мод приятельские отношения. – Мод, я понимаю, тебе нужно многое узнать для статьи, но, может, ты не будешь торопиться, со временем ты узнаешь девочек лучше. Они вообще-то неплохие девчонки, просто пуганые. Все относятся к ним так, будто модели и не люди. Скажи, почему, например, тебе так интересно, девственницы они или нет? Сейчас ведь девяностые на дворе, кому до этого есть дело?

– Года два назад мне бы и в голову не пришло об этом спрашивать, а теперь ведь только и разговоров что о чистоте и воздержании. А модели – они же пример для других девушек. Так что если среди них найдется одна-две девственницы – это уже значимо, а три – просто новость на первую полосу.

– Теперь понятно. Только, знаешь, рано тебе еще рассчитывать на их откровенность. Для всех окружающих они – диковинные зверьки, для всех, кроме них самих и их агентств.

– Они и есть такие, – возразила она. – Из десяти миллионов женщин ни одна на них не похожа, они – просто ошибки природы.

– Наверное, да, Мод, но они-то в этом не виноваты. Ты постарайся разглядеть в них не диковинных зверьков, а удивительных, неповторимых существ. И, кстати, думаю, то, что ни одна из них не курит, – факт не менее удивительный, так что лучше напиши об этом, а не об их сексуальной жизни.

Будем надеяться, я ее направила на верный путь. По крайней мере, хоть поболтали по-приятельски. Правда, ни один агент не поверит в то, что журналист может оказаться другом. Слишком часто мы обжигались.

Когда я наконец вернулась в свои хоромы, обе постели были разобраны, лампы зажжены, а в гостиной в камине горел огонь. Я зашла в одну из гардеробных и остолбенела, увидев то, что распаковала горничная.

Да, Джастин, видно, действительно мучилась чувством вины. Чего здесь только не было – платья, брюки, пиджаки, два длинных пальто – одно верблюжьей шерсти на алой подкладке, другое вечернее, черное кашемировое, на черной атласной подкладке. Пар шесть туфель, шарфы, сумки, перчатки, а в комоде – белье и колготки. И все это изысканных расцветок – от черного до цвета слоновой кости с небольшими вкраплениями красного, темно-зеленого и тускло-коричневого, надевай что хочешь, все равно попадешь в тон. Остается надеяться, что Джастин купила все оптом. Правда, мы, налогоплательщики, отлично знаем, что обедов задаром не бывает, и «Донны Каран» задаром – тоже. Чем же мне придется за это расплачиваться?

Это я выяснила довольно скоро.

– А что вы здесь делаете? – прошипела Габриэль д’Анжель. Она стояла за спиной слуги, открывшего нам дверь особняка Некера на авеню де Суфрен неподалеку от Марсова поля.

– А разве Джастин не послала вам факс? – Я была удивлена не меньше.

– Какой факс? Мы никакого факса не получали.

– Не может быть, – только и смогла выговорить я. – Она послала его, как только убедилась… – Только бы выиграть время! Я в панике забыла, что надо говорить.

– В чем убедилась? Мсье Некер ожидает мисс Лоринг.

– Это, конечно, неприятно, но, когда доктора говорят, что лететь нельзя, лететь нельзя. Надеюсь, вы, Габриэль, это понимаете. И – благодарю за прекрасные цветы, хоть они и предназначались не мне. Я обязательно расскажу Джастин, сколь они великолепны. – Так! Слава богу, вспомнила! Гнойное воспаление уха. Вспомнить-то вспомнила, но почему она не послала факс? – Одна надежда на то, что антибиотики помогут, – добавила я, – и она успеет прилететь перед показом. С воспалением среднего уха шутки плохи, вы согласны, Габриэль? Ну же, девушки, входите, – поторопила их я. – Габриэль вовсе не хочет, чтобы вы мерзли на пороге, правда, Габриэль? – И, не дожидаясь ее ответа, я втолкнула их внутрь. – Главное, что девочки здесь, целые и невредимые, да, Габриэль?

– Разумеется, – ответила она, снова обретя свое олимпийское спокойствие. – Добро пожаловать в Париж! Я счастлива видеть вас здесь.

Она пожала им руки, а я, присмотревшись к ней повнимательнее, поняла, что ей ничего не известно о намерениях Некера. Она еще была немного озадачена тем, что девушек опекает не сама хозяйка, а ее заместительница, но разочарование Некера должно быть в тысячу раз сильнее. Как же Джастин могла так меня подвести? Она поклялась, что пошлет факс, как только самолет поднимется в воздух. Что, черт возьми, ей могло помешать?

– Мсье Некер ждет вас наверху, – сообщила Габриэль. – Мы поднимемся на лифте. – Тут я наконец огляделась по сторонам и поняла, что мы находимся в огромной, как зала для танцев, комнате с черно-белыми мраморными полами. Если это прихожая, то каков же весь особняк? Здесь же была и лестница, широченная и роскошная, похожая на парадную лестницу в Белом доме, и мне было совершенно непонятно, почему мы не можем подняться по ней. Это наверняка дольше, а мне хотелось, чтобы время все тянулось и тянулось, и лучше бы моя встреча с Некером не состоялась никогда, но – слуга уже принимал наши пальто.

И все же в поездке на лифте был свой смысл. Видимо, «наверху» значило «на самом верху», а в особняке, кажется, не меньше пяти этажей. Лифт наконец остановился, и я попыталась спрятаться за девушек. Все мы пятеро соревновались в вежливости и стали пропускать друг друга вперед, а эта суматоха была мне только кстати.

Наконец мы разобрались, и я взяла себя в руки и приготовилась к встрече с отцом Джастин. Смело взглянув вперед, я не увидела никого. Передо мной была лишь огромная зала со стеклянной стеной, за которой мерцали огни Эйфелевой башни.

Мы с девочками стояли пораженные, никак не ожидая увидеть перед собой этого стального гиганта, словно сошедшего со страниц Жюля Верна. Девчонки просто кинулись к огромному стеклу и стали, восторженно чирикая и выгибая шеи, любоваться видом. Я осталась рядом с Габриэль.

– Жюль, – обратилась она к дворецкому, – где мсье?

– Не знаю, мадам.

– Пойдите скажите ему, что гости прибыли. – Она была явно удивлена, не застав его здесь. Мне-то все сразу стало понятно – Некер нервничает не меньше моего. И пытается спрятаться, как я только что пряталась в лифте. Нет, даже не так! Он нервничает, как нервничала бы Джастин, будь она здесь, так что мне-то чего беспокоиться? Я всего лишь посредник.

Эти логические рассуждения меня немного успокоили. Но тут вошел Некер, и мне сразу стало хуже. У него был такой взгляд – в нем были и радость ожидания, и испуг, и стеснение, и надежда – у меня просто сердце разрывалось. Он замер в дверях, перевел взгляд с меня на девочек, потом снова на меня и быстро подошел к Габриэль.