Магия и кровь - Самбери Лизель. Страница 50

Ее пальцы замирают, перестают общипывать крапиву.

— Теперь уже Мама Элейн.

— За что она получила титул?

Ли бросает крапиву и разворачивается ко мне:

— Защитила свою семью. По крайней мере, насколько мне известно. Только твоя бабушка может говорить с вашими предками, поэтому только она знает точно.

Взгляд у нее тяжелый. Будто она знает, что я видела за занавеской.

— Она защитила нас от Джастина Трембли?

Глаза у Ли вспыхивают.

— Она защитила нас от того, что бывает, когда пролетаешь слишком близко от солнца. — Она умолкает и поджимает губы. — По крайней мере, временно. — Ли смотрит на меня оценивающе и спрашивает: — Сколько тебе лет?

— Шестнадцать.

— Что у тебя с Призванием?..

— Сейчас работаю над заданием. У меня срок до Карибаны.

— Долгие задания — это опасно, — негромко и взвешенно произносит она. — Это игра и с твоей магией, и с твоим разумом. Постарайся покончить с ним поскорее, пока не начались галлюцинации.

Перед глазами у меня мелькают белые кеды Кейс, молотящие воздух.

— Я стараюсь.

Но чем упорнее я уговариваю себя влюбиться в Люка, тем очевиднее мне становится, что сила воли тут не поможет. Чтобы все произошло естественно, мне нужно больше времени. За две недели я заметно продвинулась: раньше он мне вообще не нравился, теперь я хотя бы слегка волнуюсь, когда он мне пишет. В последние дни мы тоже переписывались, целых два раза. Сначала он вдруг решил уточнить, как можно так вкусно приготовить говяжьи хвосты, и я ему подробно рассказала. Потом мне захотелось узнать, продолжает ли он иногда смотреть «Чудо-деток» из ностальгических соображений. Естественно, он был слишком занят, чтобы тратить время на сетевые реалити-шоу.

Ли заталкивает листья крапивы в стальной термос и заливает горячей водой, добавив две ложки сахара.

Я поднимаюсь со стула. Похоже, Ли больше ничего не скажет.

Мне не дает покоя вопрос, из какой она все-таки семьи — я наверняка когда-то это знала, прежде чем все перестали о ней говорить. Мы же дружим не со всеми черными колдовскими семействами. Картеров мы близко знаем, Джеймсы — родня папы, а вот Бейли — они единственные, которых я почему-то почти не помню.

— Ваша фамилия Бейли?

— Около того. — Ли защелкивает крышку термоса и вручает его мне. — Будь другом, отнеси наверх. Моя дочь Хоуп работает в «Золотом воке».

Я киваю, не вполне уверенная, что означает ее ответ.

— Конечно. Спасибо, что поговорили со мной.

— Чем скорее покончишь с заданием, тем лучше. Призвание не должно длиться больше двух-трех дней.

Я сопротивляюсь желанию огрызнуться и просто киваю еще раз.

По лестнице я взлетаю мигом. Запрещаю себе вглядываться в сумрак, чтобы, чего доброго, не увидеть там Люка, который истекает кровью или вешает Кейс. Отправляю ему сообщение — совершенно ничего не значащее «Что делаешь?», чтобы он что-нибудь ответил, а я убедилась, что он не залег где-то в засаде, поджидая меня.

Дочку Ли в «Золотом воке» я вижу сразу. На вид ей лет двадцать-тридцать — трудно сказать. Она стоит, облокотившись о прилавок, и на ней ярко-оранжевая кепка с большим козырьком.

Я с улыбкой подхожу к ней и протягиваю термос:

— Ли просила передать. Крапивный чай от… ну, вы знаете.

Хоуп густо багровеет, берет у меня термос, склонив голову, так что козырек заслоняет лицо.

— Я же просила, пусть приносит сама, а не передает через кого-то…

— Наверное, у вас не бывает перерывов, чтобы ходить за ним.

Хоуп хмурится, лицо у нее почему-то багровеет еще сильнее.

— Я не могу…

Я озадаченно моргаю.

— Я не колдую, поэтому мне нельзя вниз. — Она переминается с ноги на ногу.

— Как же так? Ли — ваша мама. Неужели вы не прошли Призвание? — Я прикусываю язык, меня прошибает холодный пот. — Простите! Мне не стоило спрашивать.

Хоуп пожимает плечами:

— Ничего страшного. У меня не было Призвания. Генетическая аномалия. В моем поколении это иногда случалось с детьми колдунов. Не знаю, в чем дело. — Она приподнимает термос. — Спасибо за чай.

Я понимаю, что это она отшивает меня, хотя и очень вежливо, но отступаться не хочу.

— Простите, можно последний вопрос?

Она тут же цепенеет — в точности как только что мать.

— Можно, наверное.

— Ваша фамилия Бейли? Ну или была…

— Не совсем. Бейли-Вонг, хотя оба семейства не хотят, чтобы мы так себя называли. Мы взяли фамилию Андерсон. Очень по-канадски, как у всех. То, что нужно для тех, кого изгнали из собственной семьи. — Ей обидно, и я ее прекрасно понимаю.

Ли в родстве не только с Бейли, но и с Вонгами. Двойная фамилия указывает, что она была матриархом обоих семейств, а значит, была сильнее всех. Сильнее бабушки и Эйприл-Мэй.

Должно быть, глаза у меня стали совсем круглые, потому что Хоуп даже смеется.

— Вы, наверное, и не слышали о Бейли-Вонгах. Оба семейства сильно постарались, чтобы стереть все следы нашего существования. Думали, это заразно, и выпололи всех, кто был прямо связан с нашей аномалией. А остальные сделали вид, будто нас никогда не было. Бейли так и не оправились после этого, зато Роуэн руководит Вонгами просто идеально — они у нее вертятся, будто смазанные шестеренки. Кстати, она моя тетя. Мой отец — ее самый старший брат. Угадайте, сколько раз она со мной разговаривала. — Хоуп говорит громче, голос звенит от ярости.

— Не знаю, — тихо отвечаю я.

— Ноль.

Я резко втягиваю воздух.

— А как же… Если Ли больше не матриарх, почему она жива до сих пор?

Новые матриархи проходят посвящение только после смерти старых. Если смена происходит досрочно, значит, нынешняя глава семьи должна умереть.

Хоуп мягко улыбается:

— Лазейка в законе. Когда ты матриарх сразу двух семей, строго говоря, ты не матриарх ни того, ни другого. Хоть что-то вышло в нашу пользу.

К прилавку подходит покупатель, рассматривает меню. Хоуп кивает мне оранжевым козырьком и подходит к нему.

— Что вам предложить?

Бодрый голос скрывает горечь и злость, которые я только что видела.

Оба семейства сделали все, чтобы разорвать все связи с матриархом, чей ребенок родился без колдовских способностей из-за генетических отклонений.

А если не хочешь отказываться от своего поста? Если хочешь продолжить быть матриархом, принадлежать к своей семье, к своему наследию? А если боишься, что окажешься следующей, кто родит ребенка без магии, и попадешь в опалу?

Генетические аномалии — это как раз то, что мог бы исправить талантливый генетик, если допустить его в общину и разрешить исследовать магию. Вполне себе повод для тети Элейн обратиться к Джастину, если у колдунов возникли подобные опасения, вполне себе веская причина, чтобы бабушка, Эйприл-Мэй и Ли согласились сотрудничать с таким, как он. Впустить в общину чужака. И это объясняет, почему именно Роуэн Вонг, не кто-нибудь, знает о сложностях, возникших в общине чернокожих колдунов и не предназначенных для посторонних ушей: ведь в этом замешана ее семья.

Однако в отношениях между Джастином и тетей Элейн что-то не заладилось, и ей пришлось нас защищать. И возможно, погибнуть в процессе. А в конце концов получить титул Мамы.

Перед глазами снова вспыхивает та картина: Кейс болтается на веревке, которую держит Люк. На что я готова, чтобы защитить родных? Спасти их от участи Ли, которую словно бы похоронили и забыли, хотя она жива-здорова? У нее даже собственную фамилию отняли. И загнали в темный угол Барахолки.

Похоже, тетя Элейн погибла ради безопасности наших родных.

А я ради них должна совершить убийство.

Глава шестнадцатая

На следующий день, когда мы с Кейс ровно к десяти приходим на экскурсию для избранных, нас собирают в небольшой белой комнате рядом с залом для посетителей на административном этаже «Ньюгена». Как-то странно приходить в это здание теперь, когда я знаю, что у Джастина, скорее всего, сложились не лучшие отношения с тетей Элейн. Впрочем, для Кейс это ничего не меняет — работа здесь остается для нее отличным вариантом. Может, так даже лучше — врага надо знать в лицо и так далее.