Лунный камень Сатапура - Масси Суджата. Страница 41

Первин не стала говорить, что, по ее мнению, негоже возлагать вину за бесплодность на одну лишь супругу, — ей важнее было расспросить князя о странной директиве Колхапурского агентства.

— А с чего это англичане проявляют такой интерес к поступкам аристократа, не являющегося правителем?

Последние слова заставили его нахмуриться.

— Я князь, а не просто аристократ — и по мне, лучше бы и не проявляли. Дело-то кончилось тем, что за меня выдали красавицу, страдающую бесплодием, а брату выбрали уродину, но она родила ему двоих сыновей. Так что ему повезло больше.

— У него было бы трое детей, но один, увы, скончался. — Первин решила сменить тему, чтобы не дать понять, как ее задели его слова. — А для Дживы Рао уже составлен брачный контракт?

— Я никогда про это не слышал. А вы? — Сваруп вопросительно посмотрел на мистера Басу.

Появление князя Сварупа вызвало такой переполох, что Первин совсем забыла о присутствии в комнате третьего человека. Она повернулась и посмотрела на престарелого наставника — он стоял, опершись на палку, и настороженно вглядывался в бывшего ученика.

— Англичане пока ничего не предлагали. Несколько лет назад ваша мать выбрала одну невесту, однако получила отказ от ее родителей.

Князь скривился, как будто тем самым задели его собственную честь.

— И какое семейство считает, что они слишком хороши для моего племянника?

— Махарани мне этого не раскрыла. Скорее всего, семейство просто решило не вступать в переговоры, потому что решение в любом случае должны одобрить англичане. Не так ли? — Басу повернулся к Первин, ожидая ее подтверждения.

Ей стало неловко — она понятия не имела, как в Колхапурском агентстве относятся к княжеским бракам и что предпринимают по этому поводу.

— Я не слышала ни о каких матримониальных планах, однако могу уточнить, когда вернусь в гостевой дом.

— Моего брата женили в двадцать семь, в двадцать девять он стал отцом, а когда наш отец отошел в иной мир, ему было тридцать три. — Сваруп сощурился. — С точки зрения британцев, все происходило точно по графику. Насколько я знаю, его называли «благонадежным».

— Совершенно верно. — Наставник бросил одобрительный взгляд на бывшего ученика. — Правитель, у которого есть жена и дети, считается более благонадежным, чем неженатый юноша.

Сваруп повернул голову к Первин и произнес:

— Но вы уж точно можете нам сказать, одобрят ли англичане восшествие моего племянника на престол в восемнадцатилетнем возрасте.

Предполагалось, что спрашивать будет она, на деле выходило наоборот. Тем не менее из язвительного князя можно было вытянуть важные сведения. С усилием придав лицу благожелательное выражение, Первин сказала:

— По их понятиям, самое важное — образование. Могли бы мы обсудить эту тему подробнее? Я хотела бы знать ваше мнение.

Лицо князя просветлело.

— Разумеется. По ходу прогулки я покажу вам дворцовые сады.

— Если от меня больше ничего не требуется, я вернусь к обучению детей. — Судя по всему, мистер Басу не хотел на прогулку. Возможно, сообразил, что князь намерен переговорить с Первин с глазу на глаз и выставить его в неприглядном свете. Но потом Первин вспомнила слова махараджи: он согласен заниматься только до приезда князя. Если из-за Первин Дживе Рао придется слишком долго ждать встречи с дядей, он дальше будет с ней еще капризнее.

— Как мне представляется, махараджа очень хочет поскорее с вами увидеться, — обратилась Первин к князю Сварупу. — Так что предлагаю совершить недолгую прогулку.

— Любите вы командовать другими, — заметил князь, когда они вдвоем вышли из дворцового мрака на солнце. — Парсы все такие. У них женщины главнее мужчин.

Тут ей захотелось ему надерзить — но тогда он назовет ее истеричкой. Так что она ограничилась суровым взглядом.

— Я покажу вам вот этот сад. — Он вытянул руку, чтобы положить ей на плечо, она отстранилась. — Там пруд с самыми разными видами лотосов.

— Да. Я его заметила за завтраком.

По пруду, между листьями лотосов, лениво плыли два черных лебедя. Утром Первин их не заметила, а сейчас зрелище показалось ей зловещим. Два черных лебедя — и две вдовы во дворце.

Князь, однако, на них не глядел.

— Правда, изумительный фонтан? Из Италии. Ему двести лет, привезли по кускам, здесь собрали заново. Отец сам его выбрал в подарок брату, когда тот задумал строительство нового дворца.

Первин, вместо того чтобы бродить, хотелось где-нибудь устроиться и перейти к делу. Она присела у чугунного столика, где раньше завтракала, в надежде, что князь сядет напротив. Он сел.

— Здесь очень мило, — заметила она, раскрывая блокнот. — Вас, полагаю, радует, что вам как премьер-министру часто приходится бывать в доме своего детства.

— Здесь все сильно изменилось. Уволили больше половины слуг — не из-за недостатка средств, а из-за отсутствия запросов у вдовы.

Первин обратила внимание на употребленное им слово. Собственную мать он бы точно так не назвал: ее все уважительно именовали раджматой.

— Вы имеете в виду свою невестку?

Сваруп кивнул.

— Она живет в каком-то вымышленном мире: то читает газеты внутри, то ездит верхом снаружи. Мать моя была не такая. Прекрасно принимала гостей, и в ее время здесь устраивали великолепные празднества.

— Так, когда вы были маленьким, она не соблюдала пурду?

Он улыбнулся и покачал головой.

— Она не появлялась на людях, но дружила и с дамами, и с господами, находившимися с нами в родстве. Когда устраивали большие приемы, на которые приезжали богатые иноземцы, она сидела за резной ширмой из сандалового дерева. И могла оттуда говорить — всем было слышно.

— А теперь они строже соблюдают пурду, потому что обе вдовы?

— Мать моя говорит: так поступать должно, и все же… — он раскинул руки, предлагая ей взглянуть на тщательно подстриженные изгороди и буйство алого и розового на клумбах, — какая жалость, что этого никто не видит!

Первин понимала, что речь идет о его друзьях из элиты, а не о простых гражданах Сатапура. Князь хотел сказать, что, если бы дворец отдали ему в пользование и позволили проводить в нем празднества, он бы получил массу удовольствия. Но с этим Первин ничего не могла поделать. Ей нужно было вернуться к разговору об образовании Дживы Рао. Посмотрев на пруд, она сказала:

— Я хотела задать вам вопрос касательно наставника. Мистер Басу сообщил мне, что с большим удовольствием обучал вас и вашего брата, а вот засадить за учебу князя Дживу Рао ему удается с трудом. Полагаю, вы помните, каково это — быть его учеником. В чем, по-вашему, проблема: в характере ученика или в методике учителя?

Князь задумался, поглаживая усы. А потом размеренно заговорил:

— Вопрос интересный. Любой учитель будет раздражаться, если князь ведет себя как мальчишка — хотя он и есть мальчишка, — а не как будущий правитель. Выходки махараджи напоминают мне мои собственные, — добавил он с мимолетной улыбкой. — Басу — человек очень знающий, вряд ли какой другой преподаватель справится лучше.

— Есть еще вариант: школа-пансион. Там будет много учителей.

— А, разумеется. Но в школе князю не обеспечить такую же охрану, как здесь. Там может оказаться опасно. — Сваруп помолчал, будто все еще осмысляя ее вопрос. — С другой стороны, он будет учиться сразу у многих учителей, заведет друзей — они впоследствии могут оказаться ему полезны. Может, даже подружится с кем-то из ваших.

— Это вы о чем? — Первин почувствовала, как вся ощетинилась.

— С парсами — это ведь самая богатая община в Индии.

Она решила не распространяться, ведь речь шла об образовании махараджи. Произнесла, стараясь не повышать голоса:

— В пансионах обычно учатся представители разных религий и даже национальностей.

— Но только парсы владеют гидроэлектростанциями, сталелитейными заводами и так далее, — стоял на своем князь. — Я часто бываю в Бомбее, встречаюсь с ними на скачках, наслышан.

Первин хотелось оправдать свою общину, рявкнуть в ответ, что парсы — не просто любители наживы, но нельзя было отвлекаться от главного.