Во главе кошмаров - Арден Лия. Страница 10

Веста смешно наморщила нос, словно в саду завелись вредители.

– Те самые Геспериды? Одни из детей Никты, как и Гипнос? – уточнила я, решив, что неправильно поняла, но Веста кивнула.

– Не настоящие, а иллюзорные образы из воспоминаний, сохранившиеся на Переправе. Обычно на этих землях Морфея иллюзии не доставляют проблем, чаще незаметно существуют рядом или проходят мимо, не принося беспокойство, но эти… – Веста недовольно цокнула, качнув головой.

Геспериды – дочери Никты, нимфы, охраняющие сад с золотыми яблоками, одно из которых по сведениям из учебников и стало символом Дома Раздора. Его связывают с Эридой. По легенде она рассорила других богинь при помощи золотого плода.

– Геспериды очень ревнивые, и не только по отношению к яблокам, – пожаловалась Веста, вернув меня в реальность. – Ещё им чем-то приглянулся Камаэль. Стоило брату появиться рядом, как Геспериды окружали его, не давая прохода, поэтому пришлось перенести сад. В противном случае он пригрозил его сжечь.

Рассказ вышел забавный, даже рождающиеся в голове картинки были смешными, но всё происходящее по-прежнему сбивало с толку. Я не могла улыбнуться, лишь глядела на Весту, не моргая и не зная, как отреагировать.

– И ты Гесперидам очень нравилась, потому что бросалась защищать сад от Камаэля. Отец тебя из-за этого «маленькой Гесперидой» звал, хотя Камаэль переделал на «раздражающую Геспериду», но это он просто ворчал, – Веста пару раз прервала монолог на смешки, не в силах сдержаться.

В груди сдавило при звуках двух новых прозвищ. Они эхом отдались в голове, будто действительно были мне знакомы. Я наконец узнавала что-то о своём прошлом, но раньше думала, что новая информация поможет мне разобраться в себе лучше. Однако количество деталей множилось, а я по-прежнему не могла сложить их, чтобы понять собственную личность.

Вспомнив о главной теме разговора, я тряхнула головой и упёрла упрямый взгляд в дочь Гипноса. Её улыбка стала натянутой, Веста шумно выдохнула и побеждённо кивнула, безмолвно признав тщетность своей попытки сбить меня с мысли.

– Что произошло? Почему Гипнос оставил меня жить на Переправе?

– Илира изменила первоначальное желание и попросила оживить тебя. Для подобного требовалось обменять её жизнь на твою. По словам отца, он согласился только из-за упрямства Илиры. Она была непреклонна. Однако обмена оказалось недостаточно. Требовалось ещё что-то, тоже живое, но не подвластное времени.

Веста пристально посмотрела мне в глаза, ожидая реакции, но я не ответила.

– Переправа, Кассия. Гипнос создал это место, она часть его. Он смог оторвать от неё фрагмент и вложить в тебя. Я, Камаэль и Гипнос – кровные родственники. Тебя же отец связал с собой через Переправу. Мы с братом были здесь, и произошедшее напомнило катаклизм. Гипнос вырвал значительный кусок, чтобы позволить тебе дышать, и вся Переправа задрожала. Землетрясения, расщелины, наводнения, немалая часть территорий перестраивалась в течение какого-то времени. Она двигалась и волновалась, как огромный организм, стремящийся залечить болезненную рану. – Веста нахмурилась и обернулась на дом. – Так ты стала живым осколком Переправы, Кассия, поэтому она затянула, стоило тебе подойти близко к проходу.

Я растерянно ощупала свой живот, ища нечто инородное внутри.

– Не волнуйся. Пока ты дышишь, украсть или достать из тебя эту часть нельзя, – неверно поняла моё беспокойство Веста. – Фрагмент Переправы вернётся на место после твоей смерти.

– Кто же я?

Веста понимающе улыбнулась и взяла мои руки в свои.

– Ты полукровка. Твой отец – даорий. Мать – палагейка, но внутри ты носишь осколок Переправы, родственной нам. Гипносу, Моросу, мне и Камаэлю. Поэтому отец привёл тебя в нашу семью: ты, может, и не кровно, но её часть. С самого рождения до восьми лет ты жила здесь. Основное время с тобой проводила я, ты стала мне младшей сестрой.

В груди сдавило от тоски, нос защипало перед подкатывающими слезами. Но в последнее время я плакала слишком много, поэтому взяла себя в руки: глаза остались сухими, а ощущение постепенно отпустило, позволив мне дышать ровнее.

– Тогда почему вы от меня отказались? – в голосе прозвучало больше обиды, чем я хотела показать. Плечи Весты поникли, она стыдливо опустила взгляд.

– Имея часть Переправы внутри, ты получила схожую с нами способность творить иллюзии. Мы учили тебя ими управлять. После пяти лет за тобой стало сложнее присматривать. Ты росла смышлёной и сообразила, как путешествовать по Переправе, но далеко не все территории безопасны. Сперва мне и Камаэлю удавалось справляться с любыми трудностями, но затем кое-что произошло, – нехотя призналась Веста, отвернулась и зашагала ближе к деревьям.

Я заторопилась следом, ожидая подробностей.

– Ты провалилась в образовавшуюся расщелину. Чудо, что внизу была река, но и это бы тебя не спасло, если бы рядом не оказалось Камаэля, – призналась Веста. – При падении ты сломала обе ноги и потеряла сознание. По сравнению с людьми, мы восстанавливаемся намного быстрее, но ты получила многочисленные переломы со смещениями, местами кости были раздроблены. Потребовалось несколько операций, но… ты поправлялась медленно… месяцы, больше полугода точно, – на лице Весты отразилось смятение, она потёрла пальцами висок, немигающий взгляд замер, словно она пыталась подсчитать, но не получалось. – Ты не переставала хромать… врачи людей и целители Палагеды не были уверены, что последствия когда-либо пройдут.

Мой взгляд сам собой опустился к сандалиям из тонкой кожи. Я не помню хромоты, хотя Дардан тоже упоминал об этом, скармливая мне ложь, что кто-то бросил меня в холле его компании.

– Поэтому вы решили отказаться от меня?

– Нет! – порывисто возразила Веста. Я не хотела её обвинять, хотя не сумела скрыть разочарование, подобрав резкие слова. – Мы с Камаэлем думали, как обезопасить твою жизнь, но отец решил всё за нас. Тебе требовалась новая операция, её планировали сделать врачи, работающие на Мороса. Но отец вернулся один и… сказал, что ты умерла, что травмы… были всё-таки тяжёлые, наплёл, что у тебя сердце не выдержало наркоза… даже часть Переправы не смогла помочь, – Веста продолжала запинаться в рассказе, она выглядела испуганной воспоминаниями и сбитой с толку одновременно. – Я… была в ужасе и пришла к Камаэлю, который тогда работал в Санкт-Данаме. Отец не показал тело, заверив, что тебя кремировали, поэтому мы ему не поверили. Но все последующие попытки тебя найти провалились. И теперь ясно почему. Иллюзия. Отец поступил умно, он наложил не свою иллюзию, а научил тебя. Камаэль рассказал про твой ахакор и как ты его сняла, – речь под конец вновь стала уверенной, словно она отыскала нужные моменты и наконец разобралась.

Я нахмурилась, переваривая услышанное.

Зачем Гипносу скрывать меня от Кая и Весты?

Тем более лгать таким жестоким способом?

Вопросы почти сорвались с языка, но, поймав взгляд Весты, я оставила их при себе. Искренне хотелось довериться ей, но что-то здесь было не так. Я дала себя обмануть Руфусу, Каю и Дардану. И куда меня это привело? Веста – дочь Гипноса, и сейчас мне не ясно буквально ничего. Кай упрекал Гипноса в секретах, но половина всех наших диалогов с ним были ложью. Похоже, Гипнос и его дети, каждый по разную сторону, гнут свою линию и не могут прийти к согласию.

– Дальнейшего я ещё не выяснила, но, судя по всему, отец попросил Мороса спрятать тебя среди людей даже от него.

– А от него зачем?

– Чтобы мы тебя не отыскали, – натянуто улыбнулась она. – Камаэль годами следил за отцом, надеясь подловить на обмане. Но не найдя подсказок, мы сдались, решив, что ошиблись и ты действительно умерла. Только Гипнос способен вырвать часть Переправы, и он один знал, как всё работает. Нам ничего не оставалось, кроме как бросить тщетные попытки.

Что-то тут не так.

Непохоже, что Веста врала. Скорее, недоговаривала.

Избегая моего взгляда, она подошла к персиковому дереву и схватилась за ветку. Та начала стремительно сбрасывать цветы и покрываться густой листвой, появились зелёные персики. Плоды на глазах увеличились в размерах и сменили цвет. Я с восхищением следила за происходящим, будто кто-то ускорил время для одного-единственного дерева, остальные же остались стоять в цвету.