Сокол на рукаве (СИ, Слэш) - Соот'. Страница 11

— Конечно. Я же обещал.

Эдмон шагнул вперёд и сжал плечо Пьера — он хотел сделать это едва-едва, только лишь чтобы Пьеру пришлось подтянуться к нему, но не рассчитал и сжал слишком сильно, так что зрачки Пьера на секунду потемнели от боли.

И тем не менее сам юноша подался к нему всем телом. Пьер был ниже Эдмона на добрую голову, но когда он запрокинул подбородок назад, его рот оказался идеальным, чтобы коснуться его губ своими. Эдмон на секунду замер, не зная, какого именно поцелуя ждёт надоедливый гость, но Пьер тут же разрешил его сомнения, разомкнув губы и настойчиво проникнув языком в его собственный рот.

Эдмону не нравился такой расклад — как и вся бесконечная наглость избалованного мальчишки. Он сжал плечи Пьера ещё сильней, так что тот застонал и прогнулся в его руках, и попытался вытолкнуть захватчика прочь, но Пьер играл с ним, поддаваясь и тут же ускользая. Тело его было мягким и, казалось, таяло в руках. Чтобы не дать ему ускользнуть, Эдмон прижал Пьера вплотную к себе и тут же ощутил бедром тяжесть его паха. Осознание ничуть не отрезвило его, потому что думать Эдмон уже не мог — он тонул, отдаваясь на волю ворвавшегося в его жизнь урагана. Пьер всё не отпускал его губ, даже когда сам Эдмон почти что справился с собой и почти заставил себя оторваться от него. Только стук в дверь заставил их прервать поцелуй и моментально разойтись в стороны.

Пьер тяжело дышал. Взгляд его был рассеянным, даже ошарашенным, а тонкий палец тут же коснулся губ, будто проверяя, принадлежат ли они по-прежнему ему. С растрепавшимися волосами и порозовевшими щеками он походил на птенца, выпавшего из гнезда, и Эдмон с трудом преодолел острое желание снова прижать его к себе.

— Напитки, господа.

Пьер стоял молча, пока Леонар расставлял на столе фужеры, и только когда он вышел, произнёс шепотом:

— У вас невоспитанный слуга.

Ему нужно было услышать собственный голос, чтобы понять, что он ещё существует. Что не растворился полностью в горячих руках и сладких губах Эдмона Бросо.

У Пьера было много поцелуев. Он считал их игрой. Ягодами земляники, которые приятно и легко срывать с куста и опускать в рот.

Поцелуй, из которого он вынырнул только что, походил на глубокий омут. Он захватывал с головой и уносил далеко на дно, откуда с трудом можно было разглядеть даже свет глаз Эдмона.

— Ужасный, — признался Эдмон. — Я ему выговорю.

— Да… — Пьер снова коснулся пальцами губ и облизнул их, стараясь выпить последние росинки сладости. — Что ж, я могу идти.

Он увидел в глазах Эдмона сожаление, но от того лишь более укрепился в своём решении.

— Когда вы пригласите меня снова? — спросил он, уже отступая к двери.

— Завтра… — откликнулся Эдмон, не спуская с него глаз.

Пьер улыбнулся и, внезапно сменив направление движения, легко коснулся его губ, а затем исчез за дверьми.

ГЛАВА 4. Не святая земля

Следующим утром Пьер проснулся поздно. Вставать не хотелось. Губы ещё ощущали сладость недавнего поцелуя — и такого тоже не было с ним никогда.

Он лежал, потягиваясь, чувствуя, как снова набухает в паху при мысли о графе Бросо.

Пьер зажмурился и, спрятав руку под одеяло, провёл легонько по животу, а потом скользнул дальше, сжимая собственный пах. Он представил, что это шершавые руки Эдмона касаются его, сжимая сильно и уверенно, и выгнулся дугой от одной этой мысли, изливаясь в кулак.

Пьер вытащил руку и снова зевнул.

Потом вытер руку салфеткой и, потянувшись к столу, трижды звякнул в колокольчик.

Начинался новый день.

Рико принёс серебряный тазик с водой и полотенце, и Пьер несколько раз плеснул водой себе в лицо. Потом соскочил на пол и поднял руки, позволяя одеть на себя рубашку, поднял ногу, предлагая натянуть бельё, и повернулся спиной, разрешая Рико взяться за расчёску.

Пьер зажмурился, наслаждаясь аккуратными прикосновениями умелых рук слуги, и стоял так, дожидаясь, пока тот не закончит и не подаст ему камзол.

— Вас ожидают господин Леонель и господин Жереми, — сообщил Рико, только когда всё уже было сделано.

Пьер рассеянно кивнул и приказал Рико выйти, но спускаться вниз не спешил. Пора было решить, как поступить с Жереми — обвинить ли его напрямую, отомстить заочно или попросту забыть. В конце концов, Пьер и сам был отчасти виноват в случившемся с ним и отлично это понимал. А требовать с Жереми слишком многого не было смысла — шутки его всегда были глупыми и нередко заходили слишком далеко.

В конце концов Пьер решил промолчать пока что, но на будущее отметить, чего можно ждать от Жереми, и стал спускаться вниз.

Друзья, вопреки обыкновению, не были веселы.

Леонель сидел, обхватив себя руками и забившись в самый угол дивана, а Жереми стоял у окна, так что Пьеру его недавние обиды тут же показались неуместными.