Сокол на рукаве (СИ, Слэш) - Соот'. Страница 6

— Вы смеете мне угрожать? — прорычал Эдмон, рывком бросаясь к воротам, и замер, обнаружив, что от жертвы его отделяет чугунная решётка.

— Вам в самом деле нехорошо? — спросил Пьер тихо, разглядывая трость с набалдашником в виде львиной головы.

Эдмон молчал, стиснув зубы.

— Зачем он мне врал про мигрень?

— Потому что не ваше дело, чем я болен!

— Эдмон!

Пьер поднял глаза, и взгляд его встретился со взглядом мужчины. Время замерло, и сердце сильнее застучало в груди.

— Эдмон, простите… Я пришёл извиниться…

— Ну, нет, это невозможно! — Эдмон ударил тростью о землю, взметая в воздух песок. — Вы оскорбляете меня, нарушаете моё уединение, обвиняете моего слугу и меня в неприветливости, угрожаете мне то раскрытием каких-то тайн, то самим Папой… И смеете к тому же называть меня Эдмон, как будто мы с вами знакомы с младых ногтей! Для вас я граф Бросо!

— Я не буду против, если вы станете звать меня Пьер!

— Убирайтесь! — теперь уже и голос графа сорвался на крик, но Пьер лишь моргнул, прерывая контакт их глаз, и ответил:

— Если вы позволите мне завтра привезти вам целебную мазь. Она прекрасно помогает от ран. Или от мигреней — если вам угодно называть это так.

— Что вам надо? — спросил Эдмон напрямик.

— Вас, — ответил Пьер просто.

— Я не игрушка! Купите себе пони!

— Мне двадцать два, граф Эдмон. Для пони я староват.

Эдмон, не выдержав, расхохотался. Он хохотал долго, пока не закашлялся, а затем вытер рот рукой и навалился на трость.

— Вас не учили, виконт, что жестоко играть с людьми?

— Я не играю, Эдмон. Мне хотелось бы вам это доказать.

— Вы держите меня за дурака?

— Позвольте, я отвечу вам завтра? Или давайте пройдём в дом. Вы устали стоять, и наш разговор не на пользу вашей ноге.

— Так уйдите!

— Вы слышали моё условие. Завтра в семь вы приглашаете меня к себе.

— А как же ваш карнавал?

— С вами мне интереснее, чем там.

— Хорошо, — сдался Эдмон наконец, — если вам больше нечего делать, завтра в семь я буду дома. Можете приходить.

***

Пьер подбирал драгоценности добрую половину дня — предвкушение было таким сильным, что он с трудом мог заставить себя сидеть на месте.

«Как дебютантка перед первым балом», — посмеивался он мысленно над своим волнением.

Ещё утром Пьер послал Рико к аптекарю — конечно же, никакой мази у него самого не было, но ничего лучше ему в тот момент в голову не пришло.

Выбрав бриллиантовые подвески и два перстня с россыпью аметистов — под цвет шпаги графа Бросо — к шести часам, к половине седьмого Пьер уже отказался от них всех и сменил голубой, украшенный вышивками камзол, на такой же, но на два тона светлее и лишённый всяких украшений — он решил, что граф Бросо не слишком то любит блеск, раз целыми днями скрывается за плотными стенами сада.

Ровно в семь карета высадила его в бледно-голубом — уже третьем по счёту — камзоле. Пьер ударил сапогом о сапог, сбивая пыль, и, подойдя к двери, позвонил в колокольчик.

Открыл ему всё тот же лакей — но на сей раз в ливрее, расшитой серебром. Пьер тут же почувствовал себя неуютно, предугадав, что всё-таки подобрал костюм неуместно — и оказался прав. Граф Бросо встретил его на сей раз в чёрном, расшитом серебром, камзоле и с аккуратно убранными волосами. Теперь Пьер разглядел в его левом ухе серьгу с рубином.

— Вы моряк? — спросил Пьер и тут же прикрыл рот рукой.

— Я служил во флоте. Но не собирался этим кичиться.

Эдмон тут же прикрыл ладонью серьгу.

— Присаживайтесь, — предложил он, указывая тростью на диван, а сам отвернулся на секунду к камину, и, когда повернулся к Пьеру снова, серьга уже исчезла. — Так о чём вы хотели поговорить?

Пьер улыбнулся.

— Вы тоже сядьте. Мне неловко заставлять вас стоять с больной ногой.

Всё ещё опираясь на трость, Эдмон опустился в кресло напротив. Пьер прикрыл на секунду глаза, скрывая их занавесью густых чёрных ресниц, а затем резко поднял взгляд и посмотрел прямо на Эдмона.