Неземное тело - Куликова Галина Михайловна. Страница 19

– Знамо дело, – кивнула та, выбрав из целой кучи хлебных батонов именно тот, у которого была разорвана упаковка. – Откуда ж еще?

– Я этот не возьму, у него пакет дырявый, – предупредила Лайма, и продавщица, устало вздохнув, отправилась обратно. – А здесь, в деревне, можно найти кухарку?

– Поспрашивайте, – равнодушно ответила труженица прилавка. – Авось кто согласится.

– А вы ничего такого не слышали? – Лайма имела в виду все ту же кухарку, но продавщица поняла ее вопрос по-своему. И, понизив голос, спросила:

– Про черных людей?

Лайма замерла на месте.

– Про черных людей? – не удержалась и переспросила она. Сердце у нее екнуло, как у ребенка, который нашел на дороге денежку. – Ну, да. Про людей. Что вы слышали про черных людей?

– А вы, поди, боитесь? – с удовольствием констатировала продавщица. – Вам-то да, есть чего бояться. А мне плевать, я в городе живу. Вечерним автобусом отсюда сматываюсь. Мне все равно – хоть черти там шерудят, хоть кто.

– Я очень боюсь, – призналась Лайма. – Но местные ведь тоже боятся!

Лайма не желала показать свою неосведомленность и вспугнуть рассказчицу. Хотя ей страстно хотелось знать, где это – там.

– И правильно боятся. У них тут в деревне колдун живет – настоящий, дипломированный. Фамилия у него знатная – Кукуба. Пакостник страшный! Власти хотели его отсюда выжить, потому как от него проблем много, но он взялся доказать свою силу. Поспорил с главой местной администрации на его жену.

– И что?! – ахнула Лайма.

– Увел, – равнодушно констатировала продавщица. – Теперь она с ним живет, с Кукубой. Там вон, дом на краю деревни, в три этажа. Каменный. Его никто тут не любит, потому что он все время пророчества делает. Такие поганые пророчества, скажу я вам. То обещает, что весь Тихорецкий район под землю уйдет, а то говорит, что с неба метеорит свалится и все тут перелопатит.

– А люди в черном? – спросила Лайма, чья память была нашпигована названиями голливудских блокбастеров. – То есть черные люди? – быстро поправилась она.

– Вот как колдун туда сходил, все и началось, – ответила продавщица.

Она принесла хлеб в целом пакете, зато пачку хлопьев выбрала мятую, со сплющенным боком. Желание продать некондиционный товар по обычной цене не давало ей покоя. Лайма лихорадочно соображала, какой следует задать вопрос, чтобы узнать как можно больше.

– А кто их видел, этих черных людей-то? – наконец созрела она, молясь про себя, чтобы сюда никто случайно не забрел – в самый неподходящий момент.

– Пастух видел, – охотно откликнулась продавщица, радуясь, что Лайма не отвергла мятую пачку. – И шофер видел из местного совхоза.

Продавщица замолчала и принялась складывать покупки в хлипкий мешок с ручками, за который намеревалась содрать с покупательницы два рубля.

– Кстати, меня зовут Лайма. А вас?

– Меня Анжеликой, – скромно потупилась усатая женщина. Было ясно, что собственное имя ей нравится до умопомрачения.

– Послушайте, Анжелика, а что они рассказывают? Пастух и шофер? Что было-то?

– С ними ничего не было. Не дураки ж они, близко не подходили. Насчет пастуха ничего не скажу – какого лешего его ночью в лес понесло... – Лайма вздрогнула. – А шофер, ясное дело, на машине ехал. Комиссия старые делянки проверяла. Ну, заночевали они все на этих делянках. Пили, ясное дело. Шофер по распоряжению сверху повез им провизию, чтоб, значит, ночь не скучно было коротать.

Анжелика вошла во вкус и легла обширной грудью на прилавок. В глазах у нее загорелся азарт прирожденной рассказчицы.

– Вот и видит он, в лесу будто огонек горит. И огонек этот перемещается – снизу вверх. Шофер по тормозам. Вдруг, думает, пожар или еще чего? Вгляделся: в развалинах двигаются люди – все черные, как головешки.

– А что за развалины-то? – спросила Лайма. – Где они?

– Да вот как по дороге идти, справа, – охотно пояснила Анжелика. – Неподалеку от большого дуба с дуплом. Видали, наверное? Санаторий там раньше был. А теперь что ж – они все на Багамы ездят да на Канары, – с удовольствием выговорила она. – Вот санаторий и развалился. Одни стены остались.

Лайма закашлялась. Хорошо, что она ничего не знала об этих развалинах и черных людях раньше. А еще лучше, что она их не видела. Интересно, Анисимов в курсе того, что происходит у него под боком?

– И что? – спросила она шепотом.

– Что, что? Уехал он от греха подальше.

– А пастух? – не отставала Лайма.

– А пастух сразу утек, хотя бабам такого наплел... Что он, дескать, кричал и грозился милицию позвать. Врал, конечно. На самом-то деле он тиканул, его и Нюра, и Акулина видели в окно. Скакал, как подстреленный лошак.

– А эти черные люди за ним не погнались?

– Говорят, они к одному месту привязаны. Не могут они, говорят, из развалин выходить.

– А кто говорит-то?

– Ну, кто, кто? Люди.

– А при чем здесь этот?..

– Кукуба? – напомнила продавщица. – Видели его в тех развалинах еще прежде. И ходил он туда с какой-то книжкой. Раскрыл ее и бормотал, бормотал. Наверное, заклинания свои читал. Не люблю я ученых мужиков, – искренне призналась она. – Как выучатся, вся жизнь у них наперекос! Одним словом, вредители. Моя бы воля, я б его поймала...

– Еще не поздно, – невинно заметила Лайма.

– Не, мне ни к чему, – тут же остыла Анжелика. – Я же говорила, что не местная, в городе живу... Пусть тутошние парятся.

– Я теперь тутошняя, – напомнила ей Лайма. – И мне как-то не по себе, что по ночам возле поселка всякая ерунда происходит. А участковый в курсе?

– Его в последний раз тут в прошлом году видели, – сообщила Анжелика. – Расследовал дело о похищении петухов. Никого не поймал, кстати. Так что надежды на него никакой.

Лайма с удовольствием обсудила бы с продавщицей и другие вопросы, но тут входная дверь отворилась, и в магазин вошла молодая женщина, одетая и постриженная, как Наталья Варлей в «Кавказской пленнице». Бриджи, клетчатая рубашка, завязанная на поясе, из-под челки сверкают глазищи, жирно подведенные карандашом. Вокруг них кожа заштрихована мелкими морщинками, значит, «комсомолке и красавице» как минимум лет тридцать пять.

– День добрый! – поздоровалась вошедшая всполошенным тоном и несколько раз сказала «Фу-у!», чтобы как следует отдышаться.

– Откуда ж бежите-то? – поинтересовалась Анжелика, переключая свое внимание на новый объект. – Запыхамшись?

– Ниоткуда, – быстро ответила женщина. – Просто я практикую быструю ходьбу. Ради поддержания здоровья.

– А!

– Здрасьте, – поздоровалась вошедшая непосредственно с Лаймой. – Это ведь вы Сашину собаку нашли? – Лайма натянуто улыбнулась. – И как вы не побоялись в лес ночью идти?

Анжелика разинула рот, и Лайма поспешила ответить:

– Я ведь не знала, что у вас в лесу всякая нечисть водится.

– Это точно, – весело ответила женщина. – Надо было его давно засыпать к чертовой матери, жить стало бы спокойнее.

– Кого? – искренне изумилась Лайма. – Кого засыпать? Кукубу?

– Да ну, вы что! Озеро это дурацкое. От него одни неприятности.

Лайма сделала большие глаза и посмотрела на продавщицу, ожидая, что та разделит ее удивление. Однако Анжелика потупила глазки и шумно засопела. Сплетничать про озеро она отчего-то не желала.

Пришлось срочно восстановить в памяти план. Значит, направо от дуба пойдешь – в развалины попадешь. Кстати, развалины чего? Это еще предстоит выяснить. А налево пойдешь – в болото попадешь. И уж там, за болотом, находится то самое озеро, о котором, видно, и идет речь. Никаких других водоемов в окрестностях нет.

– Кстати, я Лена. Мы с мужем живем в доме, что напротив Анисимова.

Лайма против воли прищурилась. На что, интересно, она намекает? Что дом Анисимова должен быть ей знаком лучше других? Может быть, уже весь поселок знает, что она ночевала у писателя? Безобразие.

– Меня зовут Лайма, – она протянула руку и пожала маленькую ручку соседки. – Очень приятно познакомиться.