Подземный гараж - Хаи Янош. Страница 13

Нет, я не был трусливым. Просто для всякого изменения есть свое время, а время это пришло позже, и ничего тут не поделаешь, если срок этот, запоздавший срок, пришел слишком поздно и касательно наших с ней отношений.

Но теперь я свободен. И пусть никто мне не указывает, что я должен делать, потому что я всегда делаю то, что хочу, а в данный момент я как раз ничего не хочу делать. Не прячется во мне некая тайная воля, которая исподволь посылает указания мозгу, мол, делай то-то и то-то или не делай того-то и того-то. Я не давал себе слово, что не буду делать ничего: просто не хочу. Нет, не подумайте, что я вступил в какую-нибудь секту, где вылечившийся от алкоголизма гуру ударился в восточную мистику и проповедует ничегонеделание. Проповедует каждую субботу, с девяти до часа, целых четыре часа, главным образом женам зажиточных мужчин, женам, которые уже освободились от обязанностей по воспитанию детей. Дети у них уже достаточно взрослые, чтобы вести самостоятельную жизнь, во всяком случае, не нуждаются в постоянном присутствии матери или, скажем, бонны, а вернуться на рынок труда, говорят эти жены, уже не получится. Сколько бы ни посылали они заявлений и резюме, их никто даже не читает, говоря, мол, практики недостаточно или опыт устарел, и вообще женщин-служащих уже столько, что яблоку негде упасть, объясняют работодатели, если кто спросит наивно, почему их не берут. Правда, у жен этих и в мыслях нет пробиваться на тот пресловутый рынок труда. Для них возвращение к работе не означало бы надежды на развитие и расцвет личности, а развитие и расцвет личности они считают справедливой компенсацией за не слишком содержательную жизнь, особенно после стольких, угробленных на детей монотонных лет. К тому же если они все-таки решатся вернуться к работе, если кто-нибудь, пусть из жалости, примет их на службу, то ведь они станут получать до того крохотное, унизительное жалованье — так они объясняют, — что его можно и не считать, и это никак не соответствует тому месту, которое они занимают в мире. Конечно, при этом им и в голову не приходит, что место это напрямую связано с должностью и доходами мужа и объясняется не чем иным, как эффектной внешностью, которая когда-то у них была и от которой теперь и воспоминаний не осталось. И тело расплылось, и никакой крем не может вернуть прежнее лицо, и силикон кое-где пообвис, да и муж, который выбрал тебя из-за внешности, давно уже приклеился к другой, эффектной женщине. Пока что он это держит в тайне, но устройство уже тикает, и скоро, скоро тайна перестанет быть тайной, и жена может попрощаться с благополучной жизнью. Но восточная мистика и в этой кризисной ситуации ей поможет, так что не было таким уж бесполезным делом тратить деньги на те субботние сеансы. Ведь именно там сформировалось в ней терпение, благодаря которому в итоге затянувшегося бракоразводного процесса она смогла-таки получить половину собранного мужем состояния, в том числе и половину банковского счета, который муж держал в глубоком секрете, потому что хранил на нем деньги, отложенные для новой жизни. Адвокат женщины, обладая некоторыми связями в банковской сфере, установил, что счет тот довольно значителен. Напрасно муж отбивался руками и ногами, адвокат был тверд и не шел ни на какие послабления, так что при разводе отсудили столько, сколько позволял закон. Муж и сам несколько раз приходил к бывшей жене, но та была непреклонна. Напрасно вспоминал он проведенные вместе годы, напрасно напоминал, как двадцать лет оплачивал все ее счета, в том числе и субботние сеансы, причем без единого слова упрека. Нет, нет, жена не позволяла себе расслабляться ни от ностальгических воспоминаний, ни от забавных эпизодов давних летних поездок, которые муж вспоминал сейчас, — ей нужно было думать о будущем, ведь средства на жизнь ей обеспечивал только муж, точнее говоря, теперь уже — бывший муж.

А он, то есть бывший муж, жалел теперь главным образом о том, что уже пообещал своей новой женщине ту сумму, вернее, ту движимость и недвижимость, которую на эту сумму можно было бы приобрести, и теперь эта новая женщина не желает довольствоваться меньшим. В такие минуты каждый мужчина корит себя за то, что в часы любви и интимной близости столько болтал. Вместо того чтобы сосредоточенно заниматься тем, чем обычно люди занимаются в постели, он мелет, что в голову придет: общая квартира, причем не где попало, общий ребенок, а затем, чтобы звучало еще убедительнее, общие дети, и точно называет срок разрыва с женой и начала общей жизни, — и конечно, нет такой женщины, которая не запомнила бы все ожидаемые поступления и все названные сроки. Чтобы сдержать слово и удержать новую женщину, мужчина влезает в сумасшедшие долги, и, хотя благодаря этому может профинансировать начало достаточно солидно, в дальнейшие годы новая семья и новые дети узнают, что такое нужда. Бывшая жена, как уже говорилось, проявив упорство при разводе, завладела едва ли не всем оставшимся состоянием мужа, так что, после многократных неблагоприятных разделов и огромных алиментов, которые были ей присуждены, бывший муж оказался в маленькой пештской квартиренке, точно такой же, да чуть ли не в той же самой — она и находилась на расстоянии всего лишь в один квартал, — в которой рос в детстве.

Тут бывший муж начал верить в теорию о вечном круговороте вещей; он вспомнил, что, когда дела с первой женой еще шли гораздо лучше, они провели несколько недель в Неаполе и там был один чудик — то ли он там родился, то ли преподавал в университете, — который как раз что-то такое писал об этом. Мужчина нашел старый путеводитель, где авторы понаписали всякого, что тогда казалось совершенно бесполезным, — например, про того чудика и про все, что он думал о мире. Этого небольшого описания было достаточно, чтобы наш бывший муж удостоверился, что нет в мире развития, все всегда возвращается туда, с чего началось. Когда он на каком-то корпоративе в своей фирме рассказал об этом нескольким сослуживцам, в том числе владельцу фирмы, тот понял, что надо поскорее избавиться от этого коллеги, занимающего важную руководящую должность: ведь каждая фирма стремится к постоянному росту и развитию, а если она не развивается, не растет, это равноценно упадку. Конкуренты такую фирму в два счета затопчут, да и как может обеспечить рост менеджер, который не верит в развитие — в развитие мира, а значит, конечно, и в развитие данной фирмы. То, что small is beautiful [7], даже влюбленная женщина не согласится проглотить, не говоря уж о мире бизнеса, — сказал, вроде как в шутку, владелец, а затем шагнул к тем сотрудникам, которые верили в развитие.

Наш бывший муж, после того как его уволили из фирмы, быстро уточнил свою теорию, и в корчме, тратя последние крохи своих сбережений, он излагал эту теорию уже в таком виде, что все-де всегда возвращается на уровень более низкий, чем вначале. То есть функционирование мира можно изобразить как спираль, направленную вниз. Вспомним Фортуну и ее рог изобилия: рог повернут, естественно, раструбом вниз. Такую спираль можно обнаружить в архитектуре любого из древних народов. Это — основа древнего, давно утраченного знания, вот почему мотив этот появляется всюду, от дравидов до древних жителей Месопотамии и греков. Старинная легенда о затонувшей Атлантиде, собственно говоря, говорит о том же: море поглотило эти знания, так же как вскоре и нашего бывшего мужа поглотила сначала корчма, потом — алкоголь и наконец смерть, подстерегающая любого и каждого.

Бывшая жена не думала, естественно, что ее мужа ждет такая судьба; на курсы восточной медитации она пошла лишь по той причине, что жизнь дома была невыносимо скучной; и, конечно, невыносимо скучным был муж, которого она выбрала потому, что будущую семейную жизнь видела с ним надежной и обеспеченной, а вовсе не потому, что считала его личностью интересной, а уж тем более харизматичной. Нет, мужчина этот, собственно говоря, всегда был достаточно скучным, но, по мере того как росли дети, это его качество становилось все невыносимее. Конечно, в свое время она могла бы выбрать и более интересного спутника жизни, но любая женщина выберет скорее мужа скучного, зато надежного. Мужчин с яркой индивидуальностью женщины боятся, опасаясь, что те станут алкоголиками или тунеядцами, а если не алкоголиками и не тунеядцами, то наверняка будут им изменять: женщины, думая не о муже, но вообще о партнере-любовнике, представляют исключительно таких, достигших определенного возраста мужчин. Ну нет, в мужья такого мужчину женщина не выберет. По прошествии же десятка-другого лет, проведенных в браке, женщины тем не менее часами жалуются подругам или вылечившемуся от алкоголизма духовному руководителю, как невыносимо скучно жить с этим мужчиной, которого ничего не интересует, а если она вытащит его в театр или на концерт, то уж точно, он спустя десять минут уснет, а она сидит, вся красная от стыда, мол, вот такой человек ее муж. И даже не может сосредоточиться на музыке, боясь, что в какую-нибудь великолепную паузу, предусмотренную при исполнении так часто звучащих на концертных сценах мира симфоний, муж вдруг громко захрапит, как дома, перед телевизором.