Синто. Героев нет - Пушкарева Любовь Михайловна. Страница 39

Момент истины… Нас впустили в корабль. Хвала Судьбе, которая нас, неразумных, хранит.

Когда мы отлетали, Рад израсходовал почти все боеприпасы, ведя прицельный огонь по лайфстаф-коммуникациям, над астероидом повисло облачко пара. Хорес смотрел на это со смесью ужаса и восторга.

— Ад замерз, — еле слышно сказал он.

Мне не нравилось массовое убийство, которое мы учинили, и не по каким-то морально-этическим причинам, а потому что нам еще лететь и лететь, и неизвестно, кто нам попадется на пути.

Я ушла к себе в каюту, все равно от меня уже ничего не зависит. Сняла «зеркало». Истерики не последовало, зато навалилась чудовищная усталость. Захотелось уснуть без сновидений и проснуться через неделю на Дезерте, так чтобы все происшедшее оказалось просто дурным сном. Я дала этой усталости захватить себя и уснула. Проспала я долго, слыша сквозь сон, как заходил Рад, обработал ожог и ушел. Через несколько часов Рад опять объявился и принялся меня тормошить.

— Ты спишь шестнадцать часов. Не многовато ли? Вставай, Викен-Синоби, вставай.

— Зачем? — пробормотала я.

— А затем, что ваш объект, похоже, решил покончить с собой, — жестко сказал Рад. Эта информация немного разогнала туман у меня в голове.

— Что ты говоришь? — раздраженно спросила я.

— Он уже несколько часов надиктовывает все, что знает, и, судя по его постной роже и горящим глазам, что-то задумал. — Рад был зол. — И вообще, чего ты разоспалась? Вроде, не успела никакую заразу подхватить…

— Это нервное, наверное…

Рад хмыкнул.

— А говорили, что ты можешь перетрахать, а потом перебить хоть все население дредфула и на следующий день будешь, как всегда, мило улыбаться.

Я в удивлении уставилась на него, он понял это по-своему.

— Ладно, извини, никак в себя не приду… Извини… Ты держалась молодцом. И на помощь пришла… Не ожидал.

— Рад, кто тебе такое сказал? — перебила я его.

— Ну, не в таких выражениях, конечно. — Рад понял, что не то ляпнул. — Сказали, что, мол, психика мобильная, ограничений нет и последствий быть не должно, поэтому вариант «жертва» шел первым.

— Кто?

— Да Грюндеры, я с другими не общался. Чего ты завелась? Ну, извини, что спошлил, из роли не вышел, — уже опять зло сказал Рад.

Опять навалилась усталость. Вот, значит, почему только я подходила — перетрахать, а потом перебить… Попадись мне психолог-аналитик, давший такое заключение, я б ему показала и перетрахать, и перебить.

— Эй, не отъезжай. Я не хочу, чтобы мои старания пропали даром… Не хватало, чтобы этот пацан сдох, после того как его вытащили.

— Тебе-то что, — в свою очередь зло сказала я. — Он же надиктовывает все, что знает. Передашь своим.

Рада перекосило.

— Вот что, сыкушка, ты мне мозги не трахай, поздно прикидываться настоящей синто. Побежала за мной, и никакого логического объяснения этому нет, так что хочешь — не хочешь, а ты нормальный человек…

Что за бред он несет? Точно, супергерой умом повредился на радостях.

— Ваши твари запихнули его к пиратам, и он не просто там болтался, а смог узнать довольно много, выполнял задание. А теперь вспомни! Вспомни, где ты его увидела и что с ним делали, вспомни его спину! И если вы, суки, не сможете его реабилитировать, если вы выбросите его на помойку, Господом Богом клянусь, что буду вашим врагом до конца дней своих, — орал Рад.

Я молча смотрела на него, не зная, что сказать и как реагировать.

— Я же вижу, ты нормальная, хоть и расписывали тебя, как… — недоговорил он и уже другим тоном продолжил. — Помоги ему.

— Рад, настоящий синто — это тот, кто живет ради цели. И цель эта — не скопить побольше денег, а чего-то добиться, в чем-то стать лучше. И синто никогда своих не бросают, — сказала я. Существует еще одно правило, которое соблюдается всеми синто: не восстанавливать против себя чужаков, тем более, если они профессионалы-диверсанты.

— Да если б знали о том, что ребенка на такое посылают, — не допустили бы, он считался погибшим, — продолжила я. Чувствовалось, что Рад остывает. — Конечно, я постараюсь помочь ему. Но задумайся хотя бы на минуту, как поступили бы твои руководители в этой ситуации, как бы они отнеслись к нему?

— Его бы отправили в почетную отставку.

— Вот-вот. И каково ему бы было в этой почетной отставке?

— К чему все эти разговоры?

— Да к тому, что мы не хладнокровные сволочи, какими так удобно нас считать. Мы люди своего дела, а дела бывают разные… Принеси мне что-нибудь протеиновое и витаминное, иначе я не встану.

Рад вышел, а я опять провалилась в забытье. Он вернулся с едой и медсканером, взял кровь на анализ. Я вяло ела, не чувствуя вкуса и мечтая опять уснуть.

— Все чисто, значит, и вправду нервное… Ну ты уж постарайся, возьми себя в руки, мне не справиться с ним одному. Я не знаю, что ему сказать, да и… Давай я тебе стимулятор введу.

— Подожди полчаса; я надеюсь, столько времени у нас есть? — Надо придумать план, а голова не работает.

— Полчаса есть, он еще что-то вспоминает, дотошный малый.

— Оставь стимулятор и приглядывай за ним, я выйду максимум через час.

Еда подействовала, и стимулятор не понадобился. Наконец в голове сложилось подобие плана, и я отправилась в столовую.

Хорес уже прекратил запись и сидел с ногами на стуле, обхватив колени руками. Рада не было — это к лучшему. Я неуверенно покрутилась, что-то наливая себе. Хорес смотрел в пол, уходя от малейшего контакта. Я уже прикидывала, с чего начать, чтоб втянуть его в разговор…

— Вы и вправду синто? — раздался за спиной усталый голос. Я обернулась.

— Да, а что?

Он пожал плечами.

— То, что я побежала за Радом?

Он кивнул.

— Я некст Викен-Синоби, я не разведчик и не диверсант.

Он удивленно посмотрел на меня.

— Тогда почему же?..

— Хорошо ставлю «зеркало», долго его переношу, происходящее под «зеркалом» не несет никакой эмоциональной окраски.

Он кивнул: «Понятно», и опять уставился в пол. Я села рядом, почти касаясь его; он попытался отодвинуться, но, сидя на стуле, у него мало что получилось, он отвернулся.

— Тебе неприятно мое присутствие? — спросила я.

Он дернулся и зло ответил:

— Да.

— Почему?

Он развернулся ко мне.

— А вам? Вам нравится находиться со мной? Вот так, рядом? Вам нравится быть близкой с тем, кого придется устранить? Ведь слово «убить» не употребляется, да?

Мне захотелось съездить кулаком по этому злобному и перепуганному лицу, вместо этого я горько сказала:

— Зачем ты так? Мне, конечно, досталось несоизмеримо меньше, чем тебе, но мне и это тяжело вынести.

— Да что тебе досталось… — буркнул он уже не зло, помолчал, подумал, решился: — Что меня ждет? Что со мной будет? — спросил он, глядя в глаза.

— Я не знаю точно. Наверное, поселишься где-то в сельской местности, будешь жить в свое удовольствие, но работать в системе безопасности не будешь наверняка.

Он горько рассмеялся.

— Ага, сотрут память, наложат личность фермера, и буду жить я в свое удовольствие.

— Прекрати, пожалуйста. Мы виноваты перед тобой, и скорей всего искупать вину никто не собирается, но убивать или стирать тебя… Ты действительно думаешь, что мы на такое способны?

— Ты, некст слабого рода, которого Синоби запихнули в пекло лишь потому, что в тебе их кровь, что ты можешь обо всем этом знать?

— Вообще то у меня первый ранг, и мой отец член Совета Безопасности, он посол.

— Ничего не понимаю. Значит, ты не нужна отцу в качестве некста, если он допустил такое? Ты хоть понимаешь, насколько нам всем просто повезло? Сколько было моментов, когда смерть была совсем рядом?

— Да, я отдаю себе отчет, что нам везло, но и мы не делали грубых ошибок, был сплав профессионализма и везения. — «Что ты несешь, — возразила я себе, — нашлась профессионалка». Тем не менее продолжила: — Я могла отказаться… Но тогда бы я всю жизнь жила с сознанием того, что могла вытащить синто из пекла и не сделала этого, с сознанием того, что я предатель, отказавшийся спасать своего.