Звезды без пощады (СИ) - Моури Эрли. Страница 80

Колониальный корабль! Древний колониальный корабль! Он прекрасен, потому что огромен! Он почти равен величиной орбитальной станции при Аранхрате! Он неповоротливый и уязвимый. В нем должно быть много, много подданных проклятой Кафравы, безобразных, глупых чудовищ. Они все умрут! Умрут медленно, потому что корабль кафравцев исполинский, и маленький рейдер будет терзать его толстое тело с неторопливым наслаждением.

Второй следящий Пимер-Кри-Ин вытянулся в предвкушении превосходной трагедии. В желудке заурчало — коктейль ворочался там как теплый пушистый зверек, а в голове лопались разноцветные пузырьки. Шшш-поц, шшш-поц! Нет ничего приятнее, чем плавать в океане ЗиТи, и еще… Еще видеть колониальный корабль в прицельном диске. Какое же это наслаждение, видеть и знать, что он твой! Он не денется никуда! Голубые огоньки загораются вокруг, приближаются к жирной точке и становятся красными, словно жертвенные костры Недорто-Колемм — цель захвачена! Цель принадлежит рейдеру, как нежная слабая самка самцу.

У второго следящего Пимер-Кри-Ина должно быть право третьего выстрела, ведь это он углядел появление Ари-Он-Эк-543-876. Распознал вовремя и доложил капитану. Старший вахты обязан позволить ему третий выстрел могучими ультрафауззером! Он не посмеет сделать Пимер-Кри-Ина несчастным. Капитан мудрый и добрый — он даст команду!

Почему же медлит с командой капитан? Кафравский звездолет достиг границ атмосферы, ионные потоки облизывают круглый жирный корпус. Под ним зеленые, желтые пятна Фаргерта, застланные дымкой облаков. Справа пылает оранжево-красная звезда Аулур, и время уходит, а капитан медлит. Вот уже кафравское чудовище трусливо надело рыхлый кокон защитного поля, но это глупо: ультрафауззеры рейдера проткнут его точно острый коготь кожицу рыбины, разорвут корпус и выжгут внутренности. Как жаль, что в космосе не передаются запахи! С каким бы удовольствием можно было втягивать в себя сладкие ароматы горящих кафравских тел!

Пимер-Кри-Ин затряс щупальцем от радости и нетерпения: столбик индикации на пульте подпрыгнул и растаял — первый разряд ультрафауззера ушел к цели. Беззвучно и смертоносно ударили гиперионные пушки на второй палубе.

— Пыш-ыш-ыш! — взорвался восторгом второй следящий. Он видел на контрольном экране, как темное пятно ткнулось в колониальный корабль, и тот брызнул кусками разорванного корпуса. Куски цепью огненных болидов тонули в атмосфере Фаргерта, оставляя длинные дымные хвосты.

— Какая красота! Мы уничтожим вас всех до единого! Кричите от страха! Страдайте! Кафрава завоет от горя и жалости к вам! А мы вернемся домой в сиянии ослепительной доблести!

Биокибер шелестел данными с детализацией поражения вражеского звездолета. Пимер-Кри-Ин смотрел на экран широко-распахнутым глазищами, бледные зрачки пожирали столбики цифр. Вот второй выстрел ультрафауззера — защитное поле колониального корабля сорвано с одного края, куски корпуса, огромные, размером с рейдер, падают в атмосферу планеты. Радостное и трагичное зрелище! Пимер-Кри-Ин будет смотреть его еще и еще. И разрешение старшего вахты исполнить следящему свое право — право третьего выстрела! Остается дождаться, когда разрядятся в цель гипеионные пушки. Пимер-Кри-Ин смахнул сосуд с остатком коктейля на пол, бросил щупальце к сдвоенной кнопке. В каждой клеточке тела часто-часто бьется пульс восторга и нетерпения. Вот-вот могучая сила устремится к проклятому колониальному кораблю, войдет в него, неся разрушения и прекрасную смерть.

13

Болтанка продолжалась несколько минут. Затихла. Только плеск воды в растревоженном озерке и ропот смоленских.

Держа одной рукой на лямку ранец, другой прижимая пакет с продуктами, Ирина испуганно смотрела на Лугина.

— Водка разлилась, — сообщила виновато она, будто маленькое несчастье сейчас имело значение. Тонкая струйка, стекала через прореху в донышке пакета. — Спешила за вами, когда еду собирала. Я же все скорее, когда выстрелы услышали и вы бегом из пещеры. Наверное, плохо закрыла бутылку. Жалко, да?

— Ириш… — Сергей, напустив улыбку, покачал головой. — Очень жалко. Жалко, что ты по таким мелочам расстраиваешься.

— Водка — это зло, — пошутил Черновол, подмигнул Ирине темным глазом, в котором вовсе не мрак, а потаенная теплота, и обернулся к новым знакомым: — Эй, смоленские, кружка у кого с собой? Важный напиток зря пропадает.

У смоленских на душе было не до веселья. Еще бы: столько горя свалилось на них за последние часы. Только тот, что недавно в полном психозе палил по кочкам из «Сайги», глянул на Тараса с этаким нездоровым интересом. По лицу его судорога прошла, сделал несколько коротких нервных шажков к Ирине, а потом махнул рукой и потопал куда-то в заросли.

— Такого добра у нас в поселке пока в достатке, — отозвался Воронин на несерьезное предложение Черновола, прислушиваясь к слабой дрожи, вновь прошедшей по звездолету. — Только у нас с пьянством строго. В первые дни было много от водки бед: и ругань, и драки, и прочие непонятки. Пресекли, спиртное отобрали — все хранится в общаке. Но по рюмочке да при особом случае оно, конечно, можно. Выпьем потом за знакомство. Сейчас никак. Надо решать дела насущные. Вы здесь останетесь или с нами к поселку? У нас, если не считать некоторых неурядиц, вовсе не плохо. Пополнению рады будем.

Предложение «податься к поселку» стоило сначала обмозговать. Лугин переглянулся с Тарасом, тот на его немой вопрос едва заметно пожал плечами, обратил взор в сторону прохода, что темнел округлой пастью над возвышением. Похоже, Черновол склонялся к тому, чтобы присоединиться к смоленским. По первому впечатлению эти ребята вовсе не сволота, которая подмяла под себя пещерный град Нововладимирск. Даже после недолгого знакомства чувствуется, что есть в этих людях справедливость и с совестью у них порядок, по крайней мере, у большинства. Вон как о своих заботятся: Лугин посторонился, отводя Иришу к ровной площадке у подъема и пропуская четверых парней — они должны были заняться эвакуацией трупов. Раненых — одного тяжелого, неподвижного, другого с разорванным бедром — уже потянули к поселку. Перец или Гудвес разве бы о простом люде беспокоились? Мертвяков точно бы оставили на растерзания кафравским чудовищам, в лучшем случае привалили кусками пенолита. И много заметных внимательному взгляду мичмана деталей говорило о том, что в соседнем поселении многое по-человечески. Все бы так, только и в тихом омуте черти водятся. Как знать, все ли так ладно в житье смоленских, если копнуть поглубже? К примеру, не навещают ли их «жуки» те, что живьем в «целлофан» и на живодерню. А может, есть там за толстой стеной напасти и похуже. Присоединиться к людям Воронина недолго, если они так сразу принимают. Только не будешь ли потом локти кусать и думать, что в этих странных биортонах рядом с хищным зверьем все же было лучше? С другой стороны, звездолет приближался к Фаргерту. Это означало, что долговременные планы строить сейчас не имеет смысла. Все может круто измениться через час, через полчаса или в текущую минуту. Пожалуют кафры и скажут: «С вещичками на выход! Добро пожаловать в следующий круг ада!». А если так, то может быть выгоднее не находиться в толпе, а держаться особняком, в надежде улизнуть из уготованного ада?

— Ты что думаешь? В поселок подадимся или здесь еще погуляем? — шепотом спросил Лугин Красину, наклонившись к ней и касаясь губами ее волос. Нравилось ему прикасаться к ее волосам лицом и губами с того мига как проскользнуло между ними сердечная искра у кафравской оружейки, обернувшаяся первым поцелуем.

— Серенький Волк не хочет от воли к людскому жилью? — так же тихо ответила она, повернув к нему лицо и как-то неожиданно смело положив ему ладонь на грудь. — Люди эти вроде неплохие. Может, я не рассудительна, но с ними бы пошла. Но кроме меня есть еще мнение у Тараса Андреевича, и господин Керан нам не чужой.

Кеброа, успокоившись после неожиданной встряски, сидел в одиночестве на сырой кочке, не обращая внимания на людей, покачивал головой, то ли думая о чем-то своем, то ли проводя время в молитве неизвестным богам. Он будто услышал, что о нем речь, неохотно стал на задние лапы и направился к Лугину с Ириной.