Невыносимое счастье опера Волкова (СИ) - Алекс Коваль. Страница 68

– Какого лешего ему надо было?

– Понятия не имею. Прослушку установить не успел. Но они о чем-то долго трещали в придорожной кафешке. Не скажу, что как старые друзья, но явно встреча эта не первая.

– Думаешь, что-то мутят?

– Вряд ли. Ларин, скорее, тоже пробивает людей по списку. Одного не пойму, при чем тут твоя Кулагина, к ней какого черта он прицепился?

– Не знаю, Гер. И это бесит.

– Я бы продолжал за ним присматривать, Витек. За Лариным. Думаю, мы обязательно нарыли бы что-нибудь интересное…

Интересное. У меня уже этот “интерес” в печенках сидит.

– Это вопрос? Или предложение, Герыч?

– Ты же знаешь, что я не могу действовать без разрешения своего начальства. Даешь добро?

Даю. Соглашаюсь молчаливым кивком.

– Что, кстати, решил по поводу повышения? Все еще отмалчиваешься? Шумилов, наверное, уже спать спокойно не может, скоро доведешь полкана до нервного тика. Он и так на тебя волком смотрит.

– Отмалчиваюсь. Пока не решил, как оно будет дальше, – сжимаю сигарету губами, затягиваясь и выпуская дым. Про себя думаю, что у меня помимо повышения еще куча незакрытых гештальтов.

Герман хмыкает. Взгляд отводит, глубокомысленно заявляя:

– Вот что с нами бабы творят. Влюбился мужик – нет мужика…

И не поспоришь. Хотя каблуком назвать меня, ой, как сложно. Но может, это мне только так кажется?

Нина

– Значит, говоришь, за ним водятся мутные делишки? – пробежав глазами по досье, я набрала своему информационному “первоисточнику”. В этот раз Нагорный ответил после первого же гудка. Похоже, Ромка его предупредил и они оба держат руку на пульсе, хотя сдается мне, что это лишнее. Им о своих женах беременных надо думать, а не о пиар-агенте, но все равно, такая забота греет душу. Что Ладе, что Фисе сказочно повезло с мужчинами.

Поглядываю на дверь ванной комнаты, прислушиваясь. Где там мой мужчина? Вода шумит, значит, Вик еще в душе. Хорошо. Незачем ему пока знать о моих проблемах. Не нужны ему сейчас лишние волнения. И так на работе начались такие “запарки”, что зачастую он переступает порог дома нервный и уставший.

– Водятся. Еще какие. Пересекались пару раз. Он весьма темная лошадка, Нин. Ни я, ни мой отец, ни большинство наших партнеров с “Олир-групп” предпочитают не связываться. И тебе не советую.

– Нет, конечно. Мне хватило того, что я увидела. Взятки, незаконные сделки, подлог документов. Не понимаю, почему его еще не посадили?

Откладываю документы и, разминая затекшую шею, прохаживаюсь вдоль окна Волковской спальни. Демьян терпеливо объясняет:

– Доказательств прямых нет. Все улики косвенные и те ведут на его людей, а не на самого Шляпина. Прижать его будет весьма и весьма непросто. Как ты вообще умудрилась с ним пересечься? Где ты его нашла?

– Он сам меня нашел. С подачи одного родственничка, любящего искать неприятности на свою задницу, – краем уха слышу, как стихает шум воды в ванной комнате. – В любом случае, я тебя поняла, Демьян. И спасибо за информацию. Буду иметь в виду.

– Да без проблем. Если нужна будет помощь, звони, Нин. Я серьезно!

– Знаю. Ромка то же самое сказал. Все хорошо. Мне тут есть за кого спрятаться, – стреляю глазами в сторону двери. – Анфисе привет. Тебе еще раз спасибо!

Распрощавшись с Нагорным, сбрасываю вызов. Телефон тут же пиликает, принимая входящее сообщение. Агатка:

“Завтра все в силе?”

Черт! Я и забыла, что мы еще на той неделе договаривались сходить куда-нибудь вдвоем. Развеяться, посплетничать, кости “мальчикам” перемыть. Хуже всего то, что и Вику я об этом не сказала. Запамятовала. Мой полицейский будет злиться.

“В силе. Бронируй столик!” – кидаю Беловой в ответ и выключаю звук, убирая мобильник под подушку. Время уже подбирается к полуночи, на сегодня работы достаточно. Да и вообще любых контактов и общения – хватит. Пора решать, как подкатить к Волкову с новостью, что завтра вечером дома меня не будет. Это сложно, но, похоже, у меня есть план.

Сую свой нос в приоткрытую дверь и улыбаюсь. Шикарный! В одном полотенце, низко сидящем на бедрах, Вик стоит у зеркала и обильно размазывает ладонями по щекам пену. Ныряю к нему. В ванной комнате душно. Подхожу на цыпочках и обнимаю его крепко. Целую между лопаток. Прижимаюсь носом к широкой спине, втягивая запах, жмурясь. Пальчиками по мужской груди перебираю, очерчиваю впадинки на прессе и опускаюсь ниже, касаясь темной полоски волос, уходящей под полотенце. Горячий, влажный, капельки воды на коже после душа. А еще сумасшедше вкусно пахнет гелем! Что-то мужское, древесно-пряное, горьковатое.

Я совсем свихнулась, да, раз нюхаю своего мужика?

А можно я его съем?

Вик сексуально хохочет.

– Опять мысли вслух, конфетка.

– Блин…

– С кем разговаривала? – ловит мой взгляд в отражении зеркала.

– От тебя вообще ничего не скроешь, да? Опера включил?

– Нет. Ревнивого без пяти минут мужа.

– Без пяти минут? Что-то я не припомню, чтобы ты на одно колено падал и предложение делал, Волков. Торопишься ты, однако.

– Это вопрос времени, Кулагина.

Я ничего на это не отвечаю. Самоуверенности этому наглецу не занимать, раз он думает, что я без промедления отвечу “да”. Мы друг друга определенно стоим.

Ныряю Вику под руку и перехватываю бритву.

– Можно я?

Волков оценивающе смотрит на меня.

– Что?

– Да вот думаю, можно ли тебе доверять, – звучит низким вибрирующим голосом, от которого волоски на руках дыбом встают. – Ты меня пару секунд назад съесть собиралась, конфетка, а теперь в руки острое лезвие просишь? Опасно. Я рискую не выйти из этой ванной живым.

– Не переживай, бритвой не убить.

– Ты заблуждаешься, – улыбается снисходительно, но отдает станок в мои цепкие пальчики.

– А вообще, если бы я хотела от тебя избавиться, то сделала бы это ночью.

– Почему?

– Ты так крепко спишь, что тебя никакой пушкой не разбудишь. Для меня было бы меньше сопротивления, а тебе меньше мучений.

– Ты только что сама себя сдала, Кулагина. Хреновая из тебя преступница, – лыбится Волков. Подхватив за талию, усаживает меня пятой точкой на тумбу у раковины, чтобы я не тянулась высоко. Покорно подставляет колючие щеки.

Брею я его молча. Сосредоточено и аккуратно, чтобы не порезать. Вик тоже предпочитает сохранять установившуюся между нами уютную тишину. Ладони у меня на попе устроив, следит в зеркало за моими действиями и лишний раз боится вздохнуть.

– Ты чего так напрягся, здоровяк?

– Да так. Не обращай внимание.

– Ну, нет, Виктор, так не пойдет. Колись!

– Вспомнил первый раз, когда остался у тебя. Ты не то, что заявиться ко мне в душ боялась, вообще вся краснела и смущалась наедине. Тряслась, как осиновый лист на ветру.

– Неправда! Ничего я не краснела и не смущалась! Тебе показалось.

– Смущалась, Кулагина, – нежная улыбка трогает любимые губы. – Это было очень мило. Я тогда еще подумал: боже, во что я вляпался и что мне с такой мелкой делать, в крестики-нолики играть?

– Мелкой? У нас всего пару лет разница в возрасте, вообще-то!

– Да, но я на тот момент закончил школу, а ты только пошла в десятый. Я-то считал себя взрослым и крутым.

– А меня, значит, обыкновенной малолеткой?

– Ну… допустим, обыкновенной ты никогда не была. Во всяком случае, не для меня…

– Все равно не помню, чтобы я тебя стеснялась, – дую губы. – Зато помню, как ты в первое же наше свидание накосячил. Приехав забирать меня, нарядившуюся в короткое платье и с прической, на которую я вылила тонну лака для волос, на мотоцикле. Впечатление на всю жизнь. Ах, да, еще и без цветов! Фиговый из тебя был джентльмен.

– Я потом исправился.

– Мхм, – делаю плавное движение бритвой по мужской скуле, ополаскивая бритву под струей воды. – Исправился он. Кактус подарил. Очень, блин, романтично! Все девчонки ржали в классе. Знаешь, как и куда тебе этот кактус хотелось засунуть?